Марк Форстейтер

Даосские притчи

Глава 8

ТЫСЯЧА И ОДИН СПОСОБ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ БЕСПОЛЕЗНЫМ

БЕСПОЛЕЗНОЕ ДЕРЕВО

Хуэй-цзы, главный советник в царстве Вэй, был лучшим другом Чжуан-цзы. Однажды Хуэй-цзы сказал своему другу:

— У меня во дворе растет большое дерево. Люди зовут его Деревом Небес. Его ствол такой кривой, что к нему не приставишь отвес. Его ветви так извилисты, что к ним не приладишь угольник. Поставь его у дороги — и ни один плотник даже не взглянет на него. Так и слова твои: велики они, да нет от них проку. Оттого люди и не прислушиваются к ним. Чжуан-цзы ответил:

— Не доводилось ли тебе видеть, как выслеживает добычу дикая кошка? Она ползет, готовая каждый миг броситься направо или налево, вверх или вниз, но вдруг попадает в ловушку и гибнет в силках. А вот як: огромен, как туча, заволокшая небо, но при том не может поймать даже мыши. Ты говоришь, что от твоего дерева пользы нет. Ну так посади его в Пустыне Беспредельного Простора и гуляй вокруг него, не думая о делах, отдыхай под ним, предаваясь приятным мечтаниям. Там не срубит его топор и ничто не причинит ему урона. Когда не находят пользы, откуда взяться заботам?

СВЯЩЕННЫЙ ДУБ

Странствуя со своим подмастерьем, плотник Ши однажды увидел огромный дуб, росший у алтаря духов Земли. Крона этого дуба была так широка, что в ее тени могли бы укрыться несколько тысяч быков. Его ствол был шириной в сотню обхватов, а высотой превосходил окрестные холмы. Самые нижние его ветви начинались саженей за десять от земли, а из каждой ветви можно было бы выдолбить лодку.

На дерево глазела толпа зевак, как на рынке, но плотник даже не удостоил его взглядом и пошел дальше, не останавливаясь. Когда его ученик вдоволь нагляделся на диковинное дерево, он догнал плотника Ши и спросил его:

— Учитель, с тех пор, как я взял в руки топор и пошел за тобой, мне не доводилось видеть такой превосходный материал. Почему же ты даже не взглянул на то дерево, даже не придержал шага, проходя мимо?

— Забудь об этом дереве, — ответил плотник Ши. — Оно ни на что не годное. Сделаешь из него лодку — она потонет, сделаешь гроб — он быстро сгниет, сделаешь чашку — она тут же растрескается, сделаешь двери и ворота — они вскоре рассохнутся, сделаешь столб — его источат жуки. Это дерево никчемное, нет от него никакой пользы. Потому-то оно и смогло прожить так долго.

Но когда плотник Ши вернулся домой, священный дуб явился ему во сне и сказал:

— С чем ты хочешь сравнить меня? С какими-нибудь изящными, годными для обработки деревьями? Или с деревьями, приносящими плоды, как вишня, груша или мандариновое дерево? Когда плоды на них созревают, их безжалостно обдирают, ломая ветви, отрывая маленькие побеги. Деревья эти терпят урон из-за своих способностей и умирают, не исчерпав своего жизненного срока, уготованного им природой. Они страдают из-за пошлых мирских нужд. И такое случается с каждой вещью, которая полезна для людей.

Я же давно стремлюсь к тому, чтобы стать совсем бесполезным, и сейчас, на склоне лет, добился своего. Моя бесполезность для других очень полезна для меня самого! Ну а если бы я оказался полезным для других, разве смог бы я вырасти таким огромным? Такова участь всех вещей в этом мире.

Проснувшись, плотник Ши пересказал свой сон ученику.

— Если это дерево хочет быть бесполезным, — спросил ученик, — почему оно растет у алтаря?

— Оно стоит у алтаря только потому, что хочет уберечься от невежд, — отвечал плотник. — Ведь деревья, которые не слывут священными, люди калечат гораздо чаще. А кроме того, дерево оберегает святыню, далекую от всего пошлого и обыденного, и разве были бы мы далеки от истины, если бы сказали, что оно выполняет свой высокий долг?

ТЩЕТА

Однажды Чжуан-цзы гулял со своими учениками по горным тропам и увидел огромное дерево с густой листвой. Дровосек остановился возле него, но не стал его рубить, сказав, что оно бесполезно. Тогда Чжуан-цзы обратился к своим ученикам:

— Вот видите, это дерево переживет многих своих собратьев и умрет в свой срок, потому что оно ни на что не годно.

 Спустившись на равнину, Чжуан-цзы остановился на ночлег в доме друга. Хозяин так обрадовался, что приказал слуге зарезать гуся и приготовить из него угощение.

— Один из гусей умеет кричать, а другой не умеет. Которого резать? — спросил слуга.

— Зарежь того, который не умеет кричать, — приказал хозяин.

На следующий день ученик спросил Чжуан-цзы:

— Вчера дерево, росшее на горе, уцелело благодаря тому, что оказалось ни на что не годным. Гусь же погиб из-за своей ущербности. А чего бы ты сам пожелал для себя?

Чжуан-цзы рассмеялся и ответил:

— Думаешь, мне следовало бы выбрать нечто среднее между пригодностью и непригодностью? Это лишь кажется правильным, но на самом деле это не так, ибо такой выбор не избавляет от обремененности вещами. Только в вольном странствии, сообразуясь безотчетно с Великим Дао и его силой — Дэ, мы можем стряхнуть с себя бремя мира.

Беги славы, беги позора.

Ты то дракон, то змея,

превращайся вместе с временем.

Не желай никогда быть кем-нибудь.

Будь то вверху, то внизу,

Согласие — вот твоя мера.

Скитайся же привольно у истока всего сущего, принимай вещи как они есть, но не будь вещью для вещей. Кто тогда сможет навязать тебе бремя? Но когда мы обращаемся к порядкам в этом мире и людским законам, мы видим, что в мире все устроено иначе:

Что соединяют — то распадается.

Где успех—там крушение.

Прямота искривится.

Почет плодит злословие.

Ни одного свершения без упущения.

На умного найдется хитрец.

На глупца найдется обманщик.

Можно ли тут быть уверенным в чем-либо? Как печально! Запомните, ученики: следует полагаться лишь на Дао и его силу — Дэ!

ЧУДЕСНАЯ МАЗЬ

Однажды Хуэй-цзы сказал Чжуан-цзы: — Государь подарил мне семена большой тыквы. Я посадил их в землю, и у меня выросла огромная тыква. Если налить в нее воду, она треснет под собственной тяжестью. А если разрубить ее и сделать из нее чан, то мне его даже поставить будет некуда. Выходит, тыква моя слишком велика и нет от нее никакого проку.

Чжуан-цзы рассмеялся:

— Да ты, я вижу, не знаешь, как обращаться с великим! Один человек из царства Сун знал секрет приготовления мази, от которой в холодной воде не трескаются руки. А знал он это потому, что в его семье из поколения в поколение занимались вымачиванием пряжи. Какой-то чужеземный купец прослышал про эту мазь и предложил тому человеку продать ее за сотню золотых.

Семья собралась на совет и рассудила так: «Вот уже много поколений подряд мы вымачиваем пряжу, а скопили всего-навсего несколько золотых. Давайте продадим нашу мазь!»

Купец, получив мазь, преподнес ее правителю царства У. Тут как раз в земли У вторглись вражеские войска. Дело было зимой, сражались воины на воде. Воины У наголову разбили врагов, и царь в награду за мазь пожаловал тому купцу целый удел.

Вот так благодаря одной и той же мази, смягчавшей кожу, один приобрел целый удел, а другой всю жизнь вымачивал пряжу. Получилось же так оттого, что эти люди по-разному использовали то, чем обладали.

ЗАБУДЬ СЛОВА

Вершей пользуются при ловле рыбы. Поймав рыбу, забывают про вершу. Ловушкой пользуются при ловле зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для выражения смысла. Постигнув смысл, забывают про слова. Где бы найти мне забывшего про слова человека, чтобы с ним поговорить!

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ ЛЮБИЛ МАШИНЫ

Цзы-Гун возвращался домой из путешествия в Чу вместе со своими учениками и по пути увидел старика, который вскапывал огород и поливал его, лазая в колодец с глиняным кувшином. Старик трудился неутомимо, сил тратил много, а работа у него шла медленно.

Цзы-Гуну стало жаль старого человека, и он обратился к нему с такими словами:

— Разве ты не знаешь, что существует механизм для полива? Это такое чудесное устройство, что за один день может полить сотню грядок! Много сил с ней тратить не нужно, а работа продвигается быстро. Не лучше ли тебе приобрести такую машину?

Крестьянин посмотрел на него и спросил:

— А что это за машина?

 — Ее делают из дерева, задняя часть у нее тяжелая, а передняя легкая. Вода из нее бьет, как из родника. Ее называют водяным колесом.

Старик нахмурился и сказал с усмешкой:

— Мой учитель так говорил мне: тот, кто работает с машиной, сам все делает как машина. У того, кто все делает как машина, сердце тоже становится машиной. А когда сердце становится как машина; исчезают целомудрие и чистота. Если же нет целомудрия и чистоты, не будет и твердости духа. А тот, кто духом не тверд, не сбережет в себе Дао.

Устыдившись своих слов, Цзы-Гун опустил голову и смолчал. Тогда старик спросил его:

— Ты кто такой?

— Я ученик Конфуция, — ответил Цзы-Гун.

— Не из тех ли ты, кто копит знания, чтобы похваляться перед другими? — спросил старик. — Не из тех ли ты, что печально поют в одиночестве, мечтая о славе? Если бы ты забыл про свой дух и освободился от своей телесной оболочки, ты, может быть, и приблизился бы к правде. Но ты ведь сам с собой сладить не можешь, где тебе найти управу на всю Поднебесную. Уходи! Не мешай мне работать.

Устыженный Цзы-Гун в задумчивости пошел прочь. Лишь пройдя тридцать ли, он пришел в себя. Тогда ученики спросили его:

— Что это был за человек? Почему ты побледнел после разговора с ним и целый день не можешь опомниться?

— Раньше я думал, что в Поднебесной есть только один человек, а теперь узнал, что в ней есть еще один, — ответил Цзы-Гун. — Учитель наставлял меня: в делах будь благоразумен, к успеху стремись неустанно, малыми силами добивайся многого — таково Дао истинно мудрого.

А этот человек учит по-другому: кто следует Дао, в том жизненные свойства целостны, в ком целостны жизненные свойства, целостно и тело, а в ком тело целостно, дух тоже целостен. Быть целостным в духе — вот Дао истинно мудрого.

Вверяясь жизни, мудрый действует заодно со всеми людьми и не знает, почему так поступает. Так прост он и так безыскусен! Мысли о заслугах и выгодах, уловках и удачах не тревожат его сердце. Такой человек против своей воли не пойдет, наперекор своим желаниям жить не будет. Добившись успеха, он не станет любоваться собой, даже если весь мир будет хвалить его. Потерпев неудачу, он не смутится, даже если весь мир будет бранить его. Ни хвала, ни хула света ничего ему не прибавят и ничего от него не отнимут.

Вот что такое человек, чьи жизненные свойства целостны! Я же из тех, кого носит ветер по волнам.

Вернувшись в Лу, Цзы-Гун рассказал обо всем Конфуцию, и Конфуций сказал:

— Тот человек думает, что владеет древними тайнами приближения к Дао. Он знает лишь одно и не желает знать другого: заботится о внутреннем и не думает о внешнем.

Сердцем прозрел, душой безыскусен,

недеяньем живет, вернулся к началу,

природу постиг, бережет в себе дух,

чтоб привольно скользить в пошлой жизни мирской.

Как тут не подивиться? Но разве дано тебе и мне познать это искусство?