Марк Форстейтер

Даосские притчи

Глава 4

ПУТЬ НЕБА

ЗЕРКАЛО РАЗУМА

Дао Неба влечет по кругу, не воздвигая преград, и потому все сущее свершает в нем свою судьбу. Дао предков влечет по кругу, не воздвигая преград, и потому весь мир ему покорен. Дао мудрецов влечет по кругу, не воздвигая преград, и потому все живое ему послушно.

Кто прозрел Небо, стяжал мудрость

и познал тайну царственных предков, тот в своих действиях неизменно спокоен, даже сам того не замечая.

Мудрец спокоен не потому, что считает покой добродетелью. Он спокоен потому, что ничто на свете не заронит тревогу в его сердце.

Стоячая вода так спокойна, что в ней отразится каждый волосок на нашем лице. Она так ровна, что послужит образцом даже для лучшего плотника. Если вода, будучи спокойной, способна так раскрывать

природу вещей, то что же говорить о человеческом духе? О, как спокойно сердце мудрого! Оно есть ясный образ Неба и Земли, зеркало всех вещей.

Пустота и покой, неподвижность и простота, молчание и недеяние — вот основа Неба и Земли, вот естественное выражение Дао.

Посему царственные предки и истинные мудрецы пребывают в покое. Будучи спокойными, они пусты. Будучи пустыми, они наполнены. Будучи наполненными, они безупречны в своем движении. Будучи пустыми, они спокойны, в покое они движутся, в движении обретают непреходящее.

Будучи спокойными, они предаются недеянию. Тот, кто не действует, избавлен от стремлений, а тот, кто избавлен от стремлений, находит счастье. Так он избегает забот и невзгод и обретает долгие годы жизни.

Пустота и покой, неподвижность и простота, молчание и недеяние — вот корень всего сущего. Если правитель постигает эту истину, царствование его спокойно, а советники и помощники — мудры. Только тогда он может именоваться императором — сыном Неба. Если подданный постигает эту истину, в нем проявляется Дао великого мудреца. Только тогда он может именоваться мудрецом — некоронованным государем. Если ученый постигает эту истину, он гуляет спокойно среди лугов и холмов, плещется в реках, бродит по лесам. Только тогда он может именоваться ученым, не противящимся пути Дао. Когда каждый постигнет эту истину и будет жить в согласии с ней, в безыскусное™ и простоте, тогда мир снова станет единым.

НЕБЕСНОЕ СОВЕРШЕНСТВО

Первый министр Шунь спросил императора Яо:

— Какие добродетели проявляет небесный государь?

Император ответил:

— Я не насмехаюсь над беспомощными, не отворачиваюсь от бедняков. Я оплакиваю усопших, радуюсь новорожденным и жалею женщин.

— Что ж, — сказал Шунь, — это прекрасно, однако для истинного величия недостаточно.

— Как же, по-твоему, мне нужно поступать? — спросил император.

— Правитель, обладающий небесным совершенством, — отвечал Шунь, — пребывает в покое, а возвышенный покой этот все приводит в движение. Небо высоко, Земля спокойна. Солнце и луна светят, и времена года сменяют друг друга, как бегут друг за другом день и ночь.

— О, как я был суетлив! — воскликнул император. — Я искал единения с людьми, ты же стремишься к единению с Небом!

Древние считали, что нет ничего более великого, чем Небо и Земля, а Желтый Владыка Яо и Шунь поистине достойны восхищения. Поэтому древние императоры не делали ничего. Они были Небом и Землей — и только!

ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ТИПОВ

Выделяться тщеславными помыслами и необычными

поступками,

уходить от мира и жить не так, как все,

презрительно рассуждать о людях и насмехаться

над ними, быть одержимым собственным величием —

таковы нравы ученых мужей, отринувших свет, бранящих его и взирающих на жизнь усталым взором. Они находят удовольствие в том, чтобы всячески мучить и терзать себя.

Проповедовать человеколюбие и долг,

    преданность и доверие,

быть почтительным и скромным и думать только о собственном совершенстве —

таковы нравы мужей, правящих миром и наставляющих людей. Будь они дома или на чужбине, они находят удовольствие в непрестанном учении.

Говорить о великих подвигах и искать славы,

    требовать от государей и подданных соблюдения

правил благопристойности,

следить за тем, чтобы каждый занимал

предписанное ему место,

заботиться только о благе государства —

таковы нравы придворных мужей, чтущих правителя и пекущихся о процветании государства. Они находят удовольствие в том, чтобы приносить пользу своей стране.

Скрываться в лесах и болотах,

жить на диком просторе,

удить рыбу и плавать в лодке,

в покое проводить свои дни, —

таковы нравы жителей рек и морей, бегущих от мира. Они находят удовольствие в том, чтобы проводить свой век беззаботно.

Вдыхать и выдыхать по-особому,

удалять из себя старое и привлекать в себя новое,

ходить по-медвежьи и вытягиваться по-птичьи,

мечтая только о продлении своих лет, —

таковы нравы знатоков телесных упражнений, взращивающих в себе энергию Ци. Эти находят удовольствие в том, чтобы совершенствовать свое дыхание и тело, дабы жить как можно дольше.

Но быть возвышенным без тщеславных помыслов,

совершенствовать себя без человеколюбия и долга,

управлять государством без подвигов и славы,

жить беззаботно, не уходя на реки и моря,

жить долго без телесных упражнений,

все забыть и всем обладать,

быть воздержанным и ничем не ограничивать себя,

чтобы все людские достоинства сами собой

сошлись в тебе, —

таковы Дао и сила-Дэ Неба и Земли,

обретающиеся в истинном мудреце.

Безмятежность и покой, пустота и недеяние — это равновесие Неба и Земли, сущность Дао и Дэ.

КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ МУДРЕЦ

Безмятежность и покой, пустота и неделание — это равновесие Неба и Земли, сущность Пути и его силы. Мудрый обретает в них успокоение. Будучи покоен, он уравновешен и нескован. Будучи уравновешенным и нескованным, он безмятежен. А если он уравновешен и нескован, то

Заботы и тревоги в него не войдут,

духовные болезни в него не проникнут.

Стало быть, его жизненная сила пребывает в целости и его дух не терпит ущерба. Посему говорится: «В жизни мудрец идет вместе с Небом, в смерти он превращается вместе с вещами, в покое он причастен к силе Инь, в деянии причастен к силе Ян».

Ради личной выгоды других не опередит;

избегая несчастья, не сделает первый шаг;

Лишь испытав воздействие, откликнется.

Лишь подвергшись натиску, подвинется.

Лишь по необходимости берется за дело.

Отвергает знания и доводы,

а внемлет лишь истине Небес.

И следовательно, он

не знает гнева Небес,

не ведает бремени вещей,

не навлекает на себя неприязнь людей,

не подвергается преследованиям духов.

Его жизнь — как плавание по водам,

его смерть — как отдохновение.

Он свободен от суетных мыслей,

он не строит планов и расчетов.

Он просветлен, хоть и не озабочен чистотою духа.

Он всем внушает доверие, хоть не дает обещаний.

Он спит без сновидений

и пробуждается, не ведая тревог.

Его дух чист и нежен,

его душа ничем не отягощена.

В покое и безмятежности соединяется он с Небесным Совершенством.

А потому говорят: «Печаль и радость — это искажение жизненной силы; веселье и гнев — это отступление от Дао; пристрастия и неприязнь — утраты души. Когда в сердце нет ни радости, ни печали, открывается полнота жизненных свойств. Когда сердце едино и неизменно, сполна достигается покой. Когда никто нас не обременяет, сполна прозревается пустота. Когда мы не связаны вещами, сполна познается безмятежность. Когда мы не препятствуем течению жизни, сполна познается утонченность духа.

ПРАВЕДНЫЙ МЯСНИК

Когда Чжао, царь Чу, потерял свои земли, вместе с ним в изгнание отправился мясник Юэ. Когда же правитель вернул себе царство, он решил наградить тех, кто был верен ему в изгнании. Дошла очередь и до Юэ, и пришли к нему гонцы от правителя. Но мясник сказал так:

— Когда наш государь потерял царство, я потерял свою лавку. Когда же он вернул себе царство, и я вер-

нул себе лавку. Соседи уважают меня, как прежде; зарабатываю я столько же, сколько и раньше. Не понимаю, отчего господин хочет наградить меня? Узнав о такой дерзости, правитель возмутился

— Заставьте его принять награду! — приказал он. Но Юэ взмолился:

— Нет моей вины в том, что наш господин потерял царство, поэтому наказания я не заслужил. И нет моей заслуги в том, что он вернул себе власть, так что не за что меня и награждать.

Тогда правитель распорядился привести к нему строптивого мясника.

Но Юэ и тут продолжал упрямиться.

— Согласно закону, — сказал он, — предстать перед государем может лишь человек, получивший награду за большие заслуги. Но у меня не хватило бы мудрости, чтобы управлять царством, не хватило бы смелости, чтобы выйти на бой с разбойниками. Когда враги захватили нашу столицу, я бежал от разбойников, а не последовал за государем по собственной воле. А теперь великий государь в нарушение всех законов желает, чтобы я предстал перед его очами. О таком мне и слышать не доводилось!

Тогда правитель сказал своему министру:

— Мясник Юэ — человек низкого звания, однако же рассуждает на редкость мудро. Пойди и проси его занять место среди моих ближайших советников.

Но и тут Юэ отказался.

— Я знаю, — сказал он, — сколь почетно звание царского советника. Известно мне и то, насколько жалованье советника больше доходов мясника. Но если я позволю себе иметь такой ранг и жалованье, моего государя назовут безрассудно расточительным! Уж лучше я вернусь на рынок и буду забивать баранов.

ГОЛОС

Цзен-цзы жил в царстве Вэй. Он носил старый латаный халат без подкладки, лицо его осунулось, а руки и ноги покрылись мозолями. По три дня он не разводил в доме огня, по десять лет не покупал себе новой одежды. Поправит шапку — завязки оторвутся, возьмется за ворот — локти вылезут из ветхих рукавов, схватится за сандалии — задники оторвутся.

Но и шаркая сандалиями, он распевал древние гимны, и голос его, подобный звону металла и яшмы, наполнял Небо и Землю. Император не раз хотел сделать Цзен-цзы своим советником, да только тот отказывался. Многие удельные владыки почли бы за честь иметь его среди своих друзей, но и с ними он не спешил сходиться.

Недаром говорят, что пестующий в себе волю забывает о теле, а взыскующий Дао забывает о разуме.

ДЕВЯТЬ ИСПЫТАНИЙ

Конфуций сказал:

— Проникнуть в сердце человека труднее, чем пробраться в горное ущелье. Легче познать Небо, чем сердце человека.

Небо установило весну и осень, лето и зиму, день и ночь. У человека же лицо непроницаемо, чувства глубоко скрыты.

Бывает, что человек с виду добр, а по натуре жаден; по виду способный, а на деле никчемный; по виду де-

ловит, а в душе празден; внешне мягок, а внутри груб. Вот почему получается так, что человек то стремится к добродетели, как умирающий от жажды — к воде, то бежит от нее, как от лесного пожара.

Вот почему мудрый правитель посылает человека в далекий путь, чтобы испытать его преданность, и посылает его близко, чтобы испытать его почтительность; дает трудное поручение, чтобы испытать его способности; задает ему неожиданные вопросы, чтобы испытать его сообразительность; приказывает действовать быстро, чтобы испытать его доверие; доверяет ему богатство, чтобы испытать его совестливость; извещает его об опасности, чтобы испытать его хладнокровие; поит его допьяна, чтобы испытать его наклонности; сажает его вместе с женщинами, чтобы увидеть, похотлив ли он.

Таковы девять испытаний, по которым можно судить о людях.

НАСТАВЛЕНИЯ ОТ МАЛЬЧИКА

Желтый Владыка Хуан-ди поехал навестить Тай-квея, который жил на горе Чу-цзы. Но не успел он доехать до города Сянчэна, как сбился с пути, и не у кого было узнать дорогу.

Наконец императору встретился мальчик, пасший коней.

— Не знаешь ли ты, как проехать к горе Чу-цзы? — спросил у него Желтый Владыка.

Мальчик ответил, что знает дорогу и даже знает, где живет Тай-квей.

«Что за необычный мальчик! — подумал Хуан-ди. — Откуда он знает, что мы направляемся именно к Тайквею? Может быть, спросить его, как мне лучше устроить жизнь в Поднебесной?»

— Поднебесный мир нужно оставить таким, какой он есть, — ответил мальчик. — Что еще с ним делать?

— И вправду, управлять Поднебесной — не твоя забота, — молвил Хуан-ди. — Но все-таки ответь, как мне быть с ней?

Пастушок не желал отвечать, но император повторил свой вопрос.

— Управлять миром — не сложнее, чем пасти лошадей, — сказал тогда мальчик. — Достаточно устранять все, что для лошадей опасно, — вот и все! Точно так же следует управлять и Поднебесным миром.

Император низко поклонился пастушку, назвал его «небесным наставником» и удалился.