Марк Форстейтер

Даосские притчи

Глава 12

ИСТИННЫЕ ЛЮДИ И ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ

ИСПРАВЛЯТЬ ЛИ СВОЮ ПРИРОДУ?

Любители поправлять природу, гордясь своими пустыми познаниями, хотят восстановить изначальные свойства вещей. Соблазненные пошлыми желаниями, гордясь своими пустыми понятиями, они стараются достичь просветления духа. Таких людей следовало бы назвать слепцами.

Древние, претворявшие Дао, взращивали знание безмятежностью. Знание росло, а к делу его не прикладывали — вот это и называется «взращивать знание безмятежностью». Знание и безмятежность друг друга укрепляли, а природа всех вещей поддерживала гармонию и истину.

Полнота жизненных свойств — это гармония.

Дао — это всеобщая истина.

Свойства пронизывают все живое в мире — такова их человечность.

Дао содержит в себе всякую истину — такова его праведность.

Когда праведное явлено миру и все живое по-родственному соседствует, торжествует верность. Когда форма наполнена внутри и не теряет своего естества, тогда звучит подлинная музыка. Когда доверие выражается в облике и запечатлевается в правилах поведения, тогда осуществляется ритуал. Если же ритуал и музыка не претворяются сполна, в Поднебесной царит смута. Пусть каждый будет прям и хранит в себе свои жизненные свойства. Если же свойства проступят наружу, природа понесет урон.

НАСТОЯЩЕЕ ЗНАНИЕ

Знать действие Небесного и действие человеческого — вот вершина знания.

Тот, кому ведомо действие Небесного, берет жизнь от Неба. Тот, кому ведомо действие человеческого, употребляет знание познанного для того, чтобы пестовать непознанное в известном.

Прожить до конца срок, уготованный Небом, и не погибнуть на полпути — вот торжество знания.

Однако тут есть сложность: знание, чтобы быть надежным, должно на что-то опираться, но то, на что оно опирается, крайне неопределенно. Как знать, что именуемое нами небесным не является человеческим? А именуемое человеческим не является небесным?

Следовательно, должен быть настоящий человек, и тогда появится настоящее знание.

НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Что же такое настоящий человек? Настоящие люди древности не противились своему уделу одиноких, не красовались перед людьми и не загадывали на будущее. Такие люди не сожалели о своих промахах и не гордились своими удачами. Они поднимались на высоты, не ведая страха, входили в воду, не замочив себя, входили в огонь и не обжигались. Таково знание, которое рождается из наших устремлений к Дао.

Настоящие люди древности спали без сновидений, просыпались без тревог, всякую пищу находили одинаково вкусной, и дыхание в них исходило из их сокровеннейших глубин. Ибо настоящий человек дышит всем телом, а обыкновенный человек дышит горлом.

Скромные и уступчивые, они говорили сбивчиво и с трудом, словно заикались. А у тех, в кого желания проникли глубоко, внутренняя сущность лежит на поверхности.

Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и страшиться смерти; не торопились прийти в этот мир и не противились уходу из него. Не предавая забвению исток всех вещей, не устремляясь мыслью к концу всего сущего, они радовались дарованному им, но забывали о нем, когда лишались этого. Они не вредили Дао умствованием, не подменяли небесного человеческим. Таковы были настоящие люди.

ЛЮДИ ДРЕВНОСТИ

Сердце забывчивое,

лик спокойный,

чело возвышенное.

Прохладные, как осень, теплые, как весна, люди древности следовали в своих чувствах четырем временам года. Они жили, сообразуясь со всем сущим, и никто не знал, где им положен предел.

Даже вступив в войну и погубив государство, мудрый все же может не лишиться любви людей. Она распространяет свои милости на тысячи поколений, но не потому, что любит людей.

Стало быть, человек, который хочет все узнать, не мудр. Благоволить же кому-либо — значит не быть добрым.

Того, кто старается выгадать время, не назовешь достойным человеком. Того, кто не смотрит дальше выгоды и вреда, не назовешь благородным мужем. Того, кто добивается славы, не заботясь о себе, не назовешь благоразумным. Тот, кто лишается жизни, не думая о подлинном в себе, не может быть господином среди людей.

Настоящие люди древности жили праведно и не старались никому угодить.

СКРЫТАЯ СИЛА

Каковы же были настоящие люди древности?

Спокойны и уверены в себе,

но не упрямы.

Открыты миру и всеобъятны,

но красоваться не любили.

Безмятежны: жили как бы в свое удовольствие,

делали лишь то, чего нельзя было не делать.

Решительны и отважны: всегда поступали по-своему.

Осторожны: делали только то, что было в их силах.

Учтивы: казались истинно светскими людьми.

Горды: никому не позволяли повелевать собой.

Скрытны: как будто рта раскрыть не желали.

Рассеянны: вмиг забывали собственные слова,

То, что настоящие люди любили, было едино. И то, что они не любили, тоже было едино. В едином они были едины, но и в не-едином они тоже были едины. В едином они были послушниками Неба. В не-едином они были послушниками человека. Тот, в ком ни небесное, ни человеческое не ущемляют друг друга, достоин зваться настоящим человеком.

ПРЕБЫВАТЬ В ДАО

Смерть и жизнь — это судьба. А то, что они постоянно сменяются, как день и ночь, — это Небесный удел. Там, где люди не в силах изменить что-либо, — там и пребывает естество вещей.

Есть люди, для которых собственный отец равен Небу, и они любят его всей душой. Что же говорить о том, кто возвышается над ним? Есть люди, готовые умереть за своего господина. Что же говорить о самом подлинном из владык в этом мире?

Когда река пересыхает, рыба беспомощно копошится в грязи. Сколь же лучше им забыть друг о друге в просторах многоводных рек и озер! Так и людям лучше всего забыть обо всем на свете и пребывать в Дао!

СПОКОЙСТВИЕ В ПРЕВРАЩЕНИЯХ

Цзыкуй из Наньбо спросил одну старуху: — Скажи мне, как так получается: тебе уже много лет, но выглядишь ты совсем юной. Почему?

— Я долго познавала Дао, — ответила она.

— А можно ли и мне научиться Дао?

— Нет, — сказала старуха. — Ты для этого не годишься. Я знала одного человека по имени Булян И. Он обладал способностями истинного мудреца, но не мог следовать Дао. А я знаю, как следовать Дао, хоть и не обладаю способностями мудреца. Я попыталась обучить его Дао — ведь он и в самом деле мог стать настоящим мудрецом. В конце концов, подумала я, не так уж трудно разъяснить путь мудрого тому, кто обладает способностями мудреца!

Я обучала его три дня, и через три дня он уже мог забывать о мире, в котором жил. Еще через семь дней он научился забывать о вещах, а еще через девять дней — забывать о жизни. А когда он смог забыть о жизни, сердце его стало чистым, как ясная заря, и он сумел прозреть Единое.

Когда же это произошло, он смог отбросить все мысли о прошлом и будущем. И тогда он перенесся туда, где нет различия между жизнью и смертью. Ведь то, что убивает жизнь, само не умирает, а то, что рождает жизнь, само не живет. Что же это такое? Следует за всем, что уходит, и привечает все, что приходит; все может разрушить и все может создать. Поэтому называют его «спокойным в превращениях», ибо все достигает завершенности через превращения.

— Откуда же ты все это узнала? — удивился Цзыкуй. — Ведь у тебя не было учителя!

Старуха ответила:

Я узнала это из книги,

Тот, кто писал эту книгу, усвоил, мудрость

от того, кто сказал-

Тот, кто сказал, узрел мудрость в бесконечной ясности.

Бесконечная ясность узнала это от тайных правил.

Тайные правила узнали это от обыденной жизни.

Она узнала это от великой радости,

а великой радости это рассказала великая тьма.

Великая тьма узрела это в бездонной пропасти,

а та узнала это от начала всех начал.

БОЖЕСТВЕННЫЕ ЛЮДИ

Цзяньу сказал Лян Шу:

— Мне доводилось слышать Цзе Юя. Его речи завораживают, но кажутся неразумными. Они увлекают в неведомые дали и заставляют забыть о знакомом и привычном. С изумлением внимал я этим речам, словно перед взором моим открывалась бесконечно убегающая вдаль река. Речи эти исполнены неизъяснимого величия. О, как далеки они от людских путей!

— Что же это за речи? — спросил Лян Шу.

— Далеко-далеко на горе Гуишань, — ответил Цзяньу, — живут божественные люди. Кожа их бела и чиста, как заледенелый снег, телом они нежны, как юные девушки. Они не едят зерна, вдыхают ветер и пьют росу.

Они ездят в облачных колесницах, запряженных драконами, и в странствиях своих уносятся за пределы четырех морей. Их дух покоен и холоден, как лед, так что ничто живое не терпит урона и земля родит в изобилии.

Я счел эти речи безумными и не поверил им.

— Ну конечно! — воскликнул Лян Шу. — Со слепым не будешь любоваться красками картин. С глухим не станешь наслаждаться звуками колоколов и барабанов. Но разве слепым и глухим бывает одно лишь тело?

Сознание тоже может быть слепым и глухим. Это как раз относится к тебе.

В мире все едино, люди же любят вносить в мир путаницу и раздор — как же не погрязнуть им в суете? А тем божественным людям ничто не может причинить вред. Даже если случится мировой потоп, они не утонут. И если нагрянет такая жара, что расплавятся железо и камни и высохнут леса на горных вершинах. Для них сами великие императоры Яо и Шунь все равно что пыль или мякина. Неужели они станут заниматься ничтожными делишками этого мира?

ЗНАНИЕ СОВЕРШЕННОГО ЧЕЛОВЕКА

Беззубый спросил своего учителя Ван Ни:

— Знаешь ли ты, в чем вещи подобны друг другу?

— Как я могу это знать? — ответил Ван Ни.

— А знаешь ли ты то, чего не знаешь? — спросил тогда Беззубый.

— Как я могу это знать? — повторил Ван Ни.

— Стало быть, никто ничего не знает? -

— Как я могу это знать? — снова повторил Ван Ни, но добавил на сей раз: — Попробую объяснить. Откуда ты знаешь, что то, что я называю знанием, не является незнанием? И откуда ты знаешь, что то, что я называю незнанием, не является на самом деле знанием?

А теперь смотри сам: если человек переночует на сырой земле, у него заболит поясница и отнимется полтела. А вот случится ли такое с лосем? Если человек поселится на дереве, он будет дрожать от страха, а вот так ли будет чувствовать себя обезьяна? Кто же из этих троих знает, где лучше жить?

Люди едят мясо домашних животных, олени едят траву, сороконожки лакомятся червячками, а совы охотятся за мышами. Кому из этих четырех ведом истинный вкус пищи?

Обезьяны брачуются с обезьянами, олени дружат с лосями, угри играют с рыбками. Маоцзян и Сиши слыли первыми красавицами среди людей, но рыбы, завидев их, тотчас уплыли бы в глубину, а птицы, завидев их, взметнулись бы в небеса. И если бы их увидели олени, они бы с испугу убежали в лес. Кто же среди них знает, что такое истинная красота?

По моему разумению, правила доброго поведения, суждения об истине и лжи запутанны и невнятны. Мне в них не разобраться.

— Если ты не можешь отличить пользу от вреда, — спросил тогда Беззубый, — то уж совершенный человек, несомненно, знает это различие, правда?

Ван Ни ответил:

— Совершенный человек живет духовным! Даже если загорятся великие болота, он не почувствует жары. Даже если замерзнут великие реки, ему не будет холодно. Даже если молнии расколют великие горы, а ураганы поднимут на море волны до самого неба, он не поддастся страху.

Такой человек странствует с облаками и туманами, ездит верхом на солнце и луне и уносится в своих скитаниях за пределы четырех морей. Ни жизнь, ни смерть ничего в нем не меняют, тем паче мысли о пользе и вреде!

СОВЕТ БЕЗЫМЯННОГО

Укорененный в Небе скитался к югу от горы Инь и пришел на берег Реки Чистоты. Там ему встретился Безымянный человек, и он спросил его:

— Ответь мне, как нужно управлять Поднебесным миром?

— Поди прочь, низкий ты человек! Зачем ты спрашиваешь меня о таком скучном деле? — ответил Безымянный. — Я как раз собираюсь стать другом Творца всего сущего, а когда мне и это наскучит, я сяду верхом на Птицу Пустоты и умчусь за шесть пределов вселенной и буду гулять по Деревне, которой нигде нет, поселюсь в Пустыне Безбрежных просторов. Зачем смущать мою душу вопросами о таком ничтожном деле, как управление Поднебесной?

Все же Укорененный в Небе повторил свой вопрос. Тогда Безымянный ответил:

— Пусть сердце твое погрузится в пресно-безвкусное. Пусть дух твой сольется с бесформенным. Следуй естеству всех вещей и не имей в себе ничего личного. Вот тогда в Поднебесной будет порядок.