Притчи человечества |
|||||
|
Общество изучения Ки - Москва , основатель - Мастер Коити Тохэй (10-й дан Айкидо) Син Син Тойцу сайт http://ki-moscow.narod.ru объединения души и тела Ки-Айкидо, Ки-Класс - тренировки, обучение, занятия в Москве |
|||||
|
|
|||||
Дзен-буддийская традиция
Как трава и деревья становятся просветлёнными
«Я оставил девушку на берегу реки...»
«Я просто стою и ничего не делаю»
Основной принцип святого Учения
Сообразительный и глупый ученики
«Внимание! Внимание! Внимание!»
Трудность осуществления на практике
Легенда, повествующая о происхождении дзен-буддизма в Индии, гласит следующее.
Однажды Будда Шакьямуни читал проповедь своим ученикам, собравшимся у горы Святой Гриф. В своей проповеди он не стал прибегать к долгим словесным рассуждениям, а просто поднял вверх цветок, который был у него в руке. Он не произнёс ни одного слова. Никто не понимал смысла происходящего, за исключением почтенного старца Махакашьяпы, который со спокойной улыбкой глядел на Учителя и, казалось, отлично понимал всё красноречие этого безмолвного наставления просветленной души. Заметив это, Учитель торжественно провозгласил:
— Я обладаю самым драгоценным сокровищем, духовным и трансцендентальным, которое я предаю сейчас тебе, о почтенный Махакашьяпа.
Ортодоксальные последователи дзен-буддизма обычно считают, что именно этот случай и лёг в основу происхождения их доктрины, в которой раскрывается сокровенная глубина духа Будды и тайна его традиции.
Дальнейшее развитие дзен-буддизма (кит. — чань-буддизм) связано с именем двадцать восьмого Патриарха буддизма в Индии и с первым Патриархом дзен-буддизма в Китае — Бодхидхармой.
Бодхидхарма был третьим сыном великого брамина и уроженцем юго-западной Индии. Он был человеком удивительного ума, отличавшегося блеском и проницательностью: он достигал глубочайшего понимания всего, что когда-либо ему приходилось изучать. В связи с тем, что самой заветной целью его было тщательное изучение доктрины Махаяны, он расстался с белой одеждой мирянина и облачился в чёрную рясу монаха, желая воспитать в себе святость. Бодхидхарма практиковал созерцание и самонаблюдение и хорошо понимал истинное значение мирских дел. Наконец, он решил отправиться в дальний путь, в Китай, и там проповедовать свою доктрину в царстве Вэй.
Первой значительной личностью, с которой Бодхидхарма встретился по прибытии в Китай, был император династии Лян, самый большой покровитель буддистов в Китае в то время. Их разговор выглядел следующим образом.
«Император У династии Лян спросил у Бодхидхармы:
— Со времени начала моего правления я построил много храмов, переписал много священных книг и оказал помощь очень многим монахам: является ли это, по вашему мнению, какой-либо заслугой?
— Здесь нет никакой заслуги, ваше величество, — сухо ответил Бодхидхарма.
— Почему? — изумился император.
— Всё это мелочи, — начал Бодхидхарма своё важное объяснение, — которые приведут к тому, что человек, совершивший всё это, либо попадёт в рай, либо снова родится здесь, на земле. В них — всё ещё следы мирского. Их можно сравнить с тенью. Хотя и кажется, что они действительно существуют, на самом деле — это иллюзорные признаки. Что же касается действительно похвального поступка, то он отличается чистой мудростью, совершенством и таинственностью, Причём его истинная природа недоступна человеческому пониманию. В связи с этим никакое мирское достижение не может считаться похвальным.
Выслушав это, император У снова спросил Бодхидхарму:
— Каков же основной принцип этой священной доктрины?
— Беспредельная пустота и ничего такого, что могло бы быть названо священным, ваше величество, -- ответил Бодхидхарма.
— Кто же в таком случае сейчас стоит передо мною? — Я не знаю, ваше величество.
Ответ был прост и довольно ясен, но император, набожный и учёный буддист, не уловил того духа, который выражал Бодхидхарма всем своим отношением.
Видя, что он ничем не может помочь императору, Бодхидхарма оставил его владения и удалился в монастырь в государстве Вэй, где на протяжении девяти лет практиковал "созерцание стены"».
Однажды монах Синко, позднее названный Эка (487— 593), пришёл к Бодхидхарме и стал умолять его всей душой, чтобы он раскрыл ему истину дзен, но Бодхидхарма не обратил никакого внимания на его просьбу. Однако Синко не стал расстраиваться, так как знал, что все великие духовные вожди прошлого проходили немало испытаний во имя достижения своей цели... Однажды, в ожидании, что Бодхидхарма обратит на него внимание, ему пришлось весь вечер простоять на снегу, пока его не замело по колено. Наконец Учитель обратил на него внимание и спросил:
— Чем я могу тебе помочь? Синко сказал:
— Я пришёл к тебе за мудрыми наставлениями. Умоляю тебя, сжалься надо мною, спаси несчастного смертного.
— Ни с чем не сравнимая доктрина буддизма, — ответил Бодхидхарма, — может быть понята только после долгих лет суровой дисциплины, когда человек выносит невыносимое и практикует то, что труднее всего. Люди недостаточно добродетельные и мудрые не в состоянии чего-либо понять, и все их усилия будут напрасны.
Синко взял и отрубил себе левую руку, и протянул её Учителю в знак своего искреннего желания получить от него наставления. Бодхидхарма сказал:
— Это нужно искать самому, другие не помогут. Позже Бодхидхарма назвал этого человека Экой, и он
стал вторым Патриархом дзен-буддизма.
В конце VII — начале VIII вв. дзен-буддизм разделился на две ветви: Северную — во главе с Дзинсю и Южную — во главе с Эно (638—713). Различие между этими школами обусловлено различием, связанным с двойственностью человеческого духа: если одну школу называют школой интеллекта и интуиции, то другую — прагматичной школой. Причина, по которой Южная школа известна под названием «Внезапной» или «Моментальной», в отличие от «Постепенной» школы Севера, заключается в следующем: первая считает, что просветление приходит внезапно, и не допускает никаких градаций, так как в нём нет никаких стадий прогресса, в то время как вторая, Северная школа, подчёркивает естественную постепенность процесса просветления, требующего много времени и сосредоточенности.
Со времён Бодхидхармы, пришедшего в Китай с Запада, то есть из Северной Индии, спокойно и систематически развиваясь более двух столетий, дзен-буддизм прочно обосновался на земле даосизма и конфуцианства в виде учения, претендующего на особое откровение без посредства святых писаний, на независимость от слов и букв, на прямой контакт с духовной сущностью человека, на постижение сокровенной природы человека и достижение совершенства Будды.
Следующим шагом в развитии дзен-буддизма было введение Учителями десятого и одиннадцатого столетий в обучение адептов упражнения «коан» — парадоксального вопроса, на который ученик должен был дать ответ. Но ответ не мог быть получен с помощью логики. Вот некоторые особенности коана:
1. Коан даётся ученику прежде всего для того, чтобы вызвать напряжённое состояние сознания.
2. Рассудок временно бездействует, то есть более поверхностная деятельность разума успокаивается, при этом более глубокие, центральные части его, которые обычно скрыты, могут быть вызваны на поверхность, где их заставляют выполнять свои естественные функции.
3. Эмоциональные и волевые центры, являющиеся действительной основой личности, подвергаются предельному напряжению при решении коана.
4. Когда такая умственная интеграция достигает своего предела, возникает некое нейтральное состояние сознания, которое характеризуется соприкосновением разума с неизвестным, потусторонним и бессознательным.
5. В результате то, что поначалу кажется временной приостановкой всех психологических функций, неожиданно насыщается новыми энергиями.
Сущность дзен-буддизма состоит в том, чтобы научиться по-новому смотреть на жизнь. Если человек хочет постичь сокровенную природу дзена, он должен оставить все свои обычные умственные привычки, которые определяют его повседневную жизнь, он должен попытаться обнаружить какой-нибудь другой способ оценки вещей, или, другими словами, посмотреть — всегда ли удовлетворяет его духовные нужды старый, привычный способ. Если человека почему-то не удовлетворяет эта жизнь, если в его обычном образе жизни есть нечто такое, что лишает его свободы в самом высшем смысле, он должен стремиться найти то, что даст ему чувство совершенства и удовлетворённости. Такой новый взгляд на отношение к жизни в дзен по-японски называется «сатори». Сатори можно определить как интуитивное проникновение в природу вещей — в противоположность аналитическому или логическому пониманию этой природы. Практически это означает открытие нового мира, ранее неизвестного смущенному уму, привыкшему к двойственности. Иными словами, сатори являет нам весь окружающий мир в совершенно неожиданном ракурсе. Что же касается достижения сатори, то всё, что может сделать дзен-буддизм — это указать Путь, а остальное предоставляется всецело внутреннему опыту человека, то есть человек должен сам, без чьей-либо помощи идти по Пути и достичь цели.
Дзен-буддизм самым серьёзным образом настаивает на необходимости внутреннего духовного опыта. Он не придаёт большого значения священным сутрам или их толкованиям мудрецами и учёными. Личный опыт прямо противопоставляется авторитетам и внешнему откровению, а самым успешным методом достижения духовного просветления последователи дзена считают практику дхьяна, называемую в Японии «дзадзен» («дза» означает «сидеть», а «дза-дзен» можно в целом перевести как «сидеть в медитации»).
Основная идея дзен — войти в контакт с внутренними процессами нашего существа, причём сделать это необходимо самым прямым образом, не прибегая к чему бы то ни было внешнему или неестественному. В связи с этим всё, что связано с внешней стороной, в дзене отрицается, так как единственный авторитет в нём — это наша собственная внутренняя природа. Даже рассудочная деятельность не может считаться чем-то конечным или абсолютным. Наоборот, она препятствует уму прийти в прямую связь с самим собой. Миссия интеллекта — служить посредником, а дзен не имеет ничего общего с посредничеством, за исключением тех случаев, когда дело касается общения с другими людьми. По этой причине дзен считает, что все теоретические трактаты и руководства условны и отвлечённы и не содержат всей полноты Истины. Если до конца понять дзен, ум придёт в состояние абсолютного покоя и человек достигнет абсолютной гармонии с природой.
Если разум помрачён, а понимание нарушено, если вы верите в реальность вещей и ограничиваетесь умозрительностью, если вам приходится бороться со стихией, погружаясь в болото предрассудков, то дзен навсегда останется в тумане.
Жизнь, не имеющая значения и цели, — вот что характеризует курс практики дзен. Действительно, при отсутствии «отбора и выбора» этот мир частностей исчезает, так как различие и размышление являются необходимыми условиями нашего опыта, который, не будучи выражен умозрительно, тоже как бы перестаёт существовать. Дзен является искусством познания сути человеческого существа, и поскольку жизнь не имеет никакой определённой пели и никакого определённого смысла, это искусство бесконечно — мы никогда не можем исчерпать его глубины. Даже если мы придём к пониманию, то можем вскоре обнаружить, что оно нуждается в развитии, потому что способно прогрессировать бесконечно.
Монах, пришедший просить о наставничестве, сказал Бодхидхарме:
— Моё сознание неспокойно. Пожалуйста, успокойте моё сознание.
— Принеси мне сюда своё сознание, — ответил Бодхидхарма, — и я его успокою!
— Но когда я ищу своё сознание, — сказал монах, — я не могу найти его.
— Вот! — хлопнул в ладоши Бодхидхарма. — Я успокоил твоё сознание!
Некий монах сказал Дзёсю:
— Я только что пришёл в монастырь. Пожалуйста, дайте мне наставление.
Дзёсю спросил:
— Ты уже съел свою рисовую кашу? Монах сказал:
-Да. - Тогда тебе лучше пойти и вымыть свою миску, — ответил Дзёсю.
— Считается, что каждый имеет природу Будды. Имею ли я её? — спросил монах у мастера дзен.
— Не имеешь, — ответил мастер. Тогда монах спросил:
— Если буддийское писание утверждает, что всё наделено природой Будды, почему же её нет у меня? Деревья и камни, горы и реки — всё имеет природу Будды. Если это так, почему же я не имею её?
— Кошки и собаки, горы и реки — всё имеет природу Будды, но ты — нет.
— Но почему?
— Потому что ты спрашиваешь!
Мастер дзен славился среди соседей своей праведной жизнью. Неподалёку от него жила красивая девушка, родители которой держали продуктовую лавку. Вдруг родители обнаружили, что их дочь беременна.
Они очень рассердились. Дочь, не желая называть виновника, но устав от расспросов, наконец назвала имя Мастера дзен. Кипя от ярости, родители устремились к Мастеру.
— Неужели? — только и произнёс тот.
Когда ребёнок родился, его принесли к Мастеру. К тому времени Мастер уже лишился своей репутации, но это его не беспокоило. Он с большим старанием принялся ухаживать за младенцем. Молоко и всё, что было нужно малютке, он доставал у соседей.
Через год юная мать не смогла больше терпеть и призналась родителям, что отцом ребёнка был молодой человек, работавший на рыбном рынке. Мать с отцом бросились к Мастеру умолять о прощении. Они долго извинялись и попросили вернуть ребёнка.
Мастер был согласен. Возвращая ребёнка, он лишь сказал:
— Неужели?
Умирая, дзенский монах Бокудзю попросил своих учеников принести все его книги, всё, что он написал, и всё, что он сказал. Всё это было сложено, но они не могли понять, что он собирается делать. А он начал сооружать из них костер.
Они начали кричать и вопить.
Бокудзю, видя такое, сказал:
— Я собираюсь уходить и не хочу оставлять за собой следов. Я не должен оставить ни одного отпечатка своих ног. Отныне тот, кто пожелает следовать за мной, должен будет следовать за собой. Тот, кто захочет понять меня, должен будет понять себя. Бот почему я уничтожаю все эти книги.
К дзенскому мастеру пришёл ученик и спросил:
— Почему одни люди красивы, а другие безобразны, одни умны, а другие глупы? Почему существует такое противоречие? Почему Бог создал одних красивыми, а других безобразными? И не говорите мне о кармах, что всё это из-за прошлых жизней. Как появилась разница с самого начала, когда прошлого ещё не было?
Мастер повёл его в сад и сказал:
— Бот это дерево большое, а это — маленькое. Я часто сидел под этими деревьями и думал, почему так? Но когда я отбросил ум, то исчез сам вопрос. Сейчас я знаю, что это дерево большое, а это — маленькое. Нет никакой проблемы!
Нан Ин, японский мастер дзен, принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего расспросить его о дзен.
Нан Ин разливал чай. Налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше.
Профессор смотрел на льющийся через край чай и наконец, не выдержав, воскликнул:
— Она же полна! Больше не входит!
— Бот как эта чашка, — ответил Нан Ин, — и вы наполнены своими мнениями и суждениями. Как же я могу показать вам дзен, пока вы не опорожните свою чашку?
В храме дзен мог остановиться каждый странствующий монах, кому удавалось выиграть диспут о буддизме у кого-нибудь из уже живших там монахов. Если же он терпел поражение, ему полагалось идти дальше.
В одном храме на севере Японии жили вместе два брата-монаха. Старший был учёным, а младший — глупым и кривым на один глаз.
Однажды странствующий монах попросил приюта, вызвав их, как полагалось, на диспут о тонкостях учения. Устав за день от занятий, старший брат приказал младшему пойти вместо себя. «Иди и предложи дискутировать молча», — предупредил он его.
Молодой монах и странник вошли в храм и уселись там. Вскоре пришелец встал, и, зайдя к старшему брату, сказал:
— Твой младший брат — замечательный парень, он выиграл диспут.
— Расскажи мне, как это произошло, -- попросил старший.
— Так вот, — начал странник, — сперва я поднял один палец, представляя Будду, Просветлённого. Он же поднял вверх два пальца, обозначая Будду и его учение. Тогда я поднял три пальца, символизируя Будду, его учение и его последователей, живущих в гармонии. На это он потряс перед моим носом сжатым кулаком, показывая, что все они происходят из одного и того же осознания. Поэтому он победил меня, и я не могу здесь больше оставаться.
Сказав так, путник ушёл.
— Где он? — спросил, вбегая, младший брат.
— Я понял, что ты победил его.
— Я не победил, но зато сейчас я его отделаю!
— Ну-ка расскажи мне о диспуте.
— Едва завидев меня, он тут же поднял один палец, нагло намекая на то, что у меня всего один глаз. Поскольку он человек посторонний, то я решил быть с ним вежливым и поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него есть оба глаза. Тогда этот бесстыжий негодяй поднял три пальца, показывая, что у нас всего три глаза на двоих. Тут я рассвирепел и только собрался его бить, как он сбежал.
Синкан шесть лет изучал буддизм школы Тэндай, потом семь лет изучал дзен, затем уехал в Китай и ещё тринадцать лет постигал дзен там. Когда он вернулся в Японию, многим хотелось расспросить его, выяснить непонятные вопросы учения. Но даже когда Синкан и принимал посетителей, что бывало не часто, он редко отвечал на вопросы.
Однажды пятидесятилетний искатель просветления сказал Синкану:
— С детских лет я изучаю мысли школы Тэндай, но одного не могу понять. Тэндай учит, что в конце концов просветлёнными станут даже трава и деревья. Мне это кажется очень странным.
— Какой толк обсуждать — станут просветлёнными травы и деревья или не станут? — спросил Синкан. — Вопрос в том, как тебе самому стать просветлённым. Об этом ты думал?
-Такое мне ещё никогда не приходило в голову, — поразился пожилой ученик.
Когда Сэйсецу был настоятелем монастыря, ему понадобилось новое учебное здание, ибо там, где он учил, было уже слишком тесно. Купец из Эдо по имени Умэдзу Сэйбей решил пожертвовать на постройку нового учебного здания пятьсот золотых монет, называемых рио, и принёс их учителю.
— Хорошо, я возьму их, — сказал Сэйсецу.
Подав Учителю мешок с золотом, Умэдзу остался недоволен его безразличным отношением. На три рио целый год можно прожить, а тут не благодарят за пятьсот. - В мешке —- пятьсот рио, — намекнул он.
— Ты уже говорил это, — ответил Сэйсецу.
— Но ведь даже для такого богатого купца, как я, это огромная сумма, — сказал Умэдзу.
—Ты хочешь, чтобы я за них благодарил тебя? -спросил Сэйсецу.
— Вы должны сделать это, — ответил купец.
— Почему же? — удивился Сэйсецу. — Благодарить должен дающий!
Дайдзю пришёл к китайскому мастеру Басо. Басо спросил его:
— Чего ты ищешь?
— Просветления, — ответил Дайдзю.
— у тебя же есть своя сокровищница, зачем искать снаружи? — спросил Басо.
— Где же моя сокровищница? — спросил Дайдзю.
— То, что ты просишь, и есть твоя сокровищница, — ответил Басо.
Кэичу, великий учитель дзен, возглавлял главный храм Киото. Однажды к нему впервые пришёл губернатор. Слуга принёс Кэйчу его карточку. На ней стояло: «Китайгаки, губернатор Киото».
— С таким человеком у меня нет отношений, — сказал Кэйчу слуге. — Скажи, чтобы он убирался отсюда.
Слуга отнёс карточку обратно и стал извиняться.
— Это было моей ошибкой, — сказал губернатор и зачеркнул карандашом слова «губернатор Киото». -Отнеси-ка своему учителю ещё раз.
— А, так это Китайгаки? - - воскликнул учитель, увидев карточку. — Я хочу видеть этого человека.
Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других. Однажды Тэнно, уже прошедший ученичество и ставший учителем, пришёл в гости к Нан Ину. Шёл дождь, поэтому Тэнно надел деревянные башмаки и взял зонтик. Поздоровавшись, Нан Ин заметил:
— Ты, я полагаю, оставил башмаки в прихожей. Хотелось бы знать, где сейчас твой зонтик — справа от башмаков или слева?
Замешкавшись, Тэнно не смог ответить сразу. Он осознал, что не воплощает дзен в каждом мгновении. Он стал учеником Нан Ина и проучился ещё шесть лет, чтобы достичь каждого мгновения дзен.
Как-то Тандзан и Экидо держали путь по грязной дороге. Лил сильный дождь. Подойдя к берегу реки, они повстречали девушку в шелковом кимоно с поясом, которая не могла перейти разбушевавшуюся реку. Девушка была очень красива. «А ну-ка», —сказал Тандзан и, взяв её на руки, перенёс через реку.
Экидо не возобновлял беседы и молчал до вечера, пока они не достигли храма, где остановились на ночь. Там он уже не мог больше сдерживаться и сказал: «Мы, монахи, не должны приближаться к женщинам, особенно к таким молодым и красивым, ведь это опасно. Почему ты так сделал?»
— Я оставил девушку там, на берегу, —- ответил Тандзан, — а ты всё ещё несёшь ее!
Один крестьянин попросил монаха секты Тэндай прочесть сутры над своей умершей женой. После чтения он спросил: «Ты считаешь, что моей умершей жене это пойдёт на пользу?»
— Не только твоей жене, но и всем чувствующим существам приносит пользу чтение сутр, —ответил монах.
— Ты говоришь, что это приносит пользу всем чувствующим существам, — сказал крестьянин, — но моя жена, верно, ещё слаба, и другие могут обмануть её и присвоить положенную ей пользу. Будь добр, прочти сутры только для неё одной.
Монах пояснил, что каждый буддист стремится нести благо всем живым существам и рад служить каждому из них,
—-Прекрасное учение, — сказал крестьянин, — но прошу тебя, сделай лишь одну оговорку. Мой сосед такой грубиян и подлец -— ты уж исключи из всех чувствующих существ хотя бы его.
Ученик спросил мастера дзен Содзана:
— Что на свете самое ценное?
— Голова дохлой кошки, — ответил учитель.
— Почему же голова дохлой кошки — самое ценное на свете? — попытался выяснить ученик.
— Потому что никто не может назвать её цену, — ответил Содзан.
Ученик дзен пришёл к Банкэю и пожаловался:
— Учитель, у меня такой необузданный характер. Как мне исправить его?
— Это у тебя что-то уж очень странное, — ответил Банкэй, — ну-ка, дай мне на него взглянуть.
— Я не могу показать его сразу сейчас, — ответил ученик.
— А когда ты сможешь? — спросил Банкэй.
— Он проявляется неожиданно, — ответил ученик.
— Тогда, — заключил Банкэй, — он не может быть твоей истинной природой, иначе ты бы смог показать мне его в любой момент. Ты родился без него, и родители тебе его также не передавали. Подумай хорошенько.
Дзенский монах Догэн жил уединённо в своей хижине на опушке леса. Как-то несколько странствующих буддийских монахов попросились к нему на ночлег. Когда они согрелись у огня и поужинали, то завели разговор о сущности бытия, утверждая, что мир — лишь иллюзия человеческого сознания. Устав слушать их болтовню, Догэн спросил:
— Как вы считаете, вон тот камень находится внутри или снаружи сознания?
Один монах ответил с умным видом:
— Конечно, внутри.
— Твоя голова, должно быть, очень тяжёлая, — сказал ему Догэн, — раз ты носишь в своём сознании такие камни!
Продавец бойцовых петухов расхваливал на рынке свой товар, уверяя, что его петухи бьются до смерти.
— Продай мне лучше таких, -- обратился к нему покупатель, — которые бьются до победы!
Как-то Риндзай попросил своего старшего ученика: «Скажи что-нибудь об Истине». Старший ученик подошёл к Риндзаю и ударил его. Тот засмеялся и сказал: «Правильно! Ты поступил хорошо, потому что спрашивать нельзя. Ведь каждый вопрос неверен! Когда ученик может ударить Мастера, он сам стал Мастером, Теперь иди и учи других!»
Один князь три месяца осаждал вражескую крепость и никак не мог взять её. Недовольный своим войском, он велел советнику отправить письмо домой с приказанием прислать на подмогу ещё дружину из самых отчаянных храбрецов. Но советник заметил ему, что армия баранов под командованием льва лучше, чем армия львов под командованием барана. И предложил прислать лучше другого командующего.
Один адепт дзен-буддизма стоял на вершине холма рано утром в одиночестве. Он стоял неподвижно, одинокий, как холм. Мимо проходили трое вышедших на утреннюю прогулку. Они посмотрели на этого человека и пришли к разным выводам по поводу того, что он делает.
Один сказал: «Я знаю этого монаха. Как-то у него потерялась корова. Вот он стоит здесь, смотрит с холма, где она».
Второй сказал: «Но судя по тому, как он стоит, он вообще не смотрит. Он вообще не движется, его глаза, похоже, почти закрыты. Таким образом человек не ищет что-то. Я думаю, он совершал утреннюю прогулку с приятелем, и тот отстал — он ждёт, пока приятель подойдёт».
Третий сказал: «Похоже, что причина не в этом, так как если кто-нибудь ждёт кого-нибудь, он иногда оглядывается, чтобы посмотреть, идёт ли приятель или нет. Но он совсем не двигается, он не оглядывается. Он не ожидает, это не поза ожидающего человека. Я думаю, он молится или медитирует».
Они настолько разошлись во мнениях и настолько возбудились по этому поводу, что решили подойти и спросить его самого.
Они добрались до него, и первый спросил: «Ты ищешь корову? Ведь я знаю, что как-то ты её потерял и теперь должен высмотреть».
Человек открыл глаза и сказал: «Я ничем не обладаю, поэтому ничего не могу потерять. Я не ищу ни корову, ни что-либо ещё». Потом он закрыл глаза.
Второй сказал: «Тогда, должно быть, прав я — ты ждёшь друга, который отстал».
Человек открыл глаза и ответил: «У меня нет друзей и врагов, так как я могу ждать кого-нибудь? Я одинок — и никто от меня не отставал, так как никого нет. Я совершенно одинок».
Тогда третий сказал: «Тогда прав я, потому что других возможностей нет. Я думаю, ты молишься, медитируешь».
Человек засмеялся: «Ты — самый глупый, ведь я не знаю никого, кому я мог бы молиться, и у меня нет никакого объекта достижения, так как я могу медитировать?!»
Тогда все трое одновременно спросили: «Что же ты тогда делаешь?» «Я просто стою и ничего не делаю», — ответил человек.
Ученик спросил Мастера: «Насколько верны слова, что не в деньгах счастье?» Тот ответил, что они верны полностью. И доказать это просто. Ибо за деньги можно купить постель — но не сон; еду — но не аппетит; лекарства — но не здоровье; слуг — но не друзей; женщин -но не любовь; жилище — но не домашний очаг; развлечения — но не радость; учителей — но не ум. И то, что названо, не исчерпывает списка.
Беседуя с отшельником, купец утверждал, что, благодаря богатству, он избавлен от необходимости потакать чьим-то желаниям или вкусам.
— Вот как! — воскликнул тот. — Ну а когда ты сегодня выбирал место для стоянки своего каравана, что было важнее: красота местности или наличие корма для вьючных животных?
— Ясное дело, изобилие трав решило мой выбор, — ответил купец.
— Выходит, хоть ты и богат, а живёшь так, чтобы скоту было по вкусу, -— засмеялся отшельник.
.Молодой самурай стоял с луком и несколькими стрелами в руках, взглядом измеряя расстояние до мишени. Проходивший мимо монах сказал ему:
— Ты не научишься метко стрелять, если будешь надеяться на исправление промахов. В бою такой случай вряд ли представится. Учись поражать цель с первого раза, всегда помни, что у тебя только одна стрела. И в жизни всякое дело делай сразу, не надейся, что потом можно будет что-то исправить!
.Жила в Китае старая женщина, которая больше двадцати лет кормила одного монаха. Построив ему небольшую хижину, она содержала монаха, пока он медитировал. Наконец она спросила себя, каких же успехов он за это время достиг.
Чтобы выяснить это, она заручилась помощью девушки, богато наделённой страстью. «Пойди и обними его, — сказала она, — а потом неожиданно спроси: "Ну, и что теперь?"»
Девушка отправилась к монаху, без особых затруднений приласкалась к нему и спросила, что он намерен с этим делать.
— Старое дерево одиноко растёт зимой на холодной скале, — поэтично ответил монах. — Нет здесь нигде тепла.
Девушка вернулась и рассказала, что слышала.
— И подумать только, что я двадцать лет кормила этого человека! — сердито воскликнула старая женщина. -— Он не проявил ни внимания к твоей потребности, ни намерения объяснить твоё состояние. Он не был обязан отвечать на страсть, но, по крайней мере, должен был высказать хоть какое-то сочувствие.
Она немедля отправилась к хижине монаха и сожгла её дотла.
Рёкан, мастер дзен, скромно жил в маленькой хижине у подножия горы. Как-то вечером туда забрался вор, но лишь чтобы обнаружить, что красть там совершенно было нечего.
Возвратившись, Рёкан застал воре.
— Ты, верно, прошёл долгий путь, чтобы меня навестить, — сказал он вору, — и ты не должен уходить с пустыми руками. Пожалуйста, возьми в подарок мою одежду.
Ошеломлённый вор взял одежду и выскользнул прочь. Рёкан сидел голый и глядел на луну.
«Бедняга, — отрешённо размышлял он, — как бы я хотел подарить ему эту прекрасную луну!»
В своё время Тусуи был знаменитым учителем дзен. Он жил в нескольких монастырях и учил в разных провинциях. В последнем храме, где он выступал, собралось так много его поклонников, что Тусуи объявил о намерении прекратить свои лекции. Он посоветовал всем разойтись, кто куда пожелает. После этого никаких его следов никому отыскать не удавалось.
Спустя три года один из учеников Тусуи обнаружил его живущим вместе с нищим под мостом в Киото. Он тут же стал умолять Тусуи принять его в учение. «Если сможешь делать всё то же, что и я, хотя бы пару дней, — приму», -— ответил Тусуи.
Итак, бывший ученик оделся нищим и провёл с Тусуи день. На следующий день умер один из нищих. В полночь Тусуи и ученик вытащили его тело и похоронили на склоне горы. Затем они возвратились под мост. Остаток ночи Тусуи спокойно храпел, но ученику не спалось. Утром Тусуи сказал: «Сегодня еду приносить не нужно. Друг нам кое-что оставил». Но ученик ничего не мог есть.
— Я же говорил, что ты ничего не сможешь делать, как я, -— сказал Тусуи. — Уходи и больше не приставай ко мне.
Как-то вечером, когда Сичири Кодзюн читал вслух сутры, к нему вошёл грабитель с острым мечом и потребовал: «Кошелёк или жизнь!» Сичири сказал ему: «Не мешай. Деньги вон в том ящике». И возобновил чтение.
Вскоре он остановился и попросил: «Послушай, не забирай всё. Мне завтра платить налоги».
Забрав почти все деньги, незваный гость собрался уходить. «Поблагодари, когда получаешь подарок», — добавил Сичири. Тот поблагодарил и скрылся.
Через несколько дней грабителя поймали, и среди прочего он сознался в нападении на Сичири. Вызванный в суд, Сичири заявил: «Этот человек не грабитель, по крайней мере в том, что касается меня. Я дал ему деньги, а он меня за них поблагодарил».
Великий японский воитель Нобунага решил однажды атаковать врага, который десятикратно превосходил числом солдат. Он знал, что победит, но солдаты его уверены не были. В дороге он остановился у синтоистского храма и сказал: «Когда я выйду из храма, то брошу монету. Выпадет герб — мы победим, выпадет цифра — проиграем сражение».
Нобунага вошел в храм и стал безмолвно молиться. Затем, выйдя из храма, бросил монету. Выпал герб. Солдаты так неистово ринулись в бой, что легко одолели врага. «Ничего не изменить, когда действует рука судьбы», — сказал ему адъютант после сражения. «Верно, не изменить», — подтвердил Нобунага, показывая ему поддельную монету с двумя гербами на обеих сторонах.
Молодая женщина тяжело болела и, собравшись умирать, сказала мужу: «Я так тебя люблю, что не хочу тебя покидать. Не уходи от меня к другой женщине. Если ты это сделаешь, я буду возвращаться к тебе привидением и постоянно тебя тревожить».
Вскоре она оставила этот мир. Три месяца соблюдал муж её последнюю волю, но потом встретил другую женщину и полюбил её. Они решили пожениться.
Сразу после помолвки к вдовцу стало являться привидение жены. Каждую ночь она упрекала за то, что он не держит слова. Вдобавок она оказалась прозорливой: точно перечисляла ему всё, что происходило между ним и его новой возлюбленной. Когда бы он ни дарил невесте подарок, она точно описывала его. Привидение даже повторял разговоры между ними, и это так раздражало вдовца, что он не мог спать. Кто-то подсказал ему обратиться к мастеру дзен, жившему неподалёку от деревни. Наконец, отчаявшись, несчастный вдовец отправился к нему за помощью.
— Значит, твоя бывшая жена стала привидением и знает всё, что ты делаешь, — заключил мастер. — Что говоришь, что даришь любимой — всё знает она. Она должна быть очень знающим привидением. Таким привидением гордиться нужно. Как только она появится, заключи с ней договор. Скажи, что раз она всё знает и от неё ничего не скрыть, то — если она сумеет ответить тебе на один вопрос — ты обещаешь расторгнуть помолвку и остаться одиноким.
— Какой же вопрос я должен задать? — спросил тот. Монах ответил:
— Возьми полную горсть соевых бобов и спроси её, сколько именно бобов у тебя в руке. Если она не сможет ответить, то ты поймёшь, что она всего лишь плод твоего воображения и больше тебя беспокоить не будет.
Едва только явился дух жены, вдовец польстил ей, сказав, что она знает всё.
— И в самом деле, — отвечало привидение, — знаю и то, что ты сегодня был у мастера дзен.
— Ну, если ты столько знаешь, скажи-ка, сколько бобов у меня в руке, — потребовал вдовец.
Отвечать на вопрос уже было некому — привидение исчезло.
Один богатый человек попросил Сэнгая написать что-нибудь для постоянного процветания его семьи, чтоб это можно было хранить как сокровище, от поколения к поколению.
Сэнгай достал большой лист бумаги и написал: «Умирает отец, умирает сын, умирает внук»,
Богач рассердился: «Ведь я же просил тебя написать на счастье моей семьи! Зачем ты так шутишь?»
— Я не собирался шутить, — объяснил Сэнгай. -— Если бы твоему сыну пришлось умереть прежде твоей смерти, это безмерно опечалило бы тебя. Если бы твоему внуку пришлось покинуть мир раньше твоего сына, то оба вы были бы убиты горем. Если в твоём роду поколение за поколением будет уходить в записанном мною порядке — это будет естественным течением жизни. Вот что я называю истинным процветанием.
В давние времена в Японии пользовались фонарями из бамбука и бумаги со свечой внутри. Как-то слепому, побывавшему в гостях у друга, предложили такой фонарь, чтобы он шёл с ним домой.
— Мне фонарь не нужен, — сказал слепой, — свет и темнота для меня равны.
— Я знаю, что тебе не нужен фонарь, чтобы различать дорогу, — ответил ему друг. — Но если ты пойдёшь без фонаря, то кто-то другой может на тебя налететь. Так что возьми его.
Слепой отправился в путь с фонарём, но едва прошёл немного, как кто-то прямо налетел на него.
— Смотри, куда идёшь! — крикнул незнакомцу слепой, — фонаря не видишь?
— Он же у тебя не горит, приятель, — ответил тот.
Когда Банкэй проповедовал в храме Рюмон, священник из секты Синею — из тех, кто верит в спасение через повторение имени Милосердного Будды — позавидовал огромному числу слушателей Банкэя и решил с ним поспорить.
Банкэй уже прочёл половину проповеди, когда явился этот священник, наделав столько шума, что Банкэй прервал речь и спросил, в чём дело.
— Основатель нашей секты, — начал хвалиться священник, — обладал такими чудесными силами, что когда он стоял на берегу реки с кистью в руке, то написал священное имя Амиды на бумаге, которую держал его помощник на другом берегу реки. А ты можешь сделать такое чудо?
— Возможно, твой ловкач и сделал этот фокус, — небрежно отозвался Банкэй, — но это не в обычае дзен. Моё чудо в том, что когда я чувствую голод -— я ем, а когда чувствую жажду — я пью.
Император Лян У-Ди, который был учеником Бодхидхармы и усердно помогал распространению дзен-буддизма в Китае, как-то спросил у патриарха, что он заслужил своими делами в будущих жизнях.
— Ровно ничего, — ответил тот.
— Каков же, в таком случае, основной принцип святого Учения?
— Да оно пусто, в нём нет ничего святого!
— Кто же тогда ты, что стоишь перед нами?
— Я не знаю, — сказал Бодхидхарма.
Когда мастер дзен Банкэй умер, один слепой сказал: «Я не могу видеть лица человека, но могу определить его характер по голосу. Обычно, если кто-то приносит поздравления, я слышу скрытую зависть. Если кто-то соболезнует, я часто слышу удовлетворение в его голосе. Но во время всех моих бесед с Банкэем, его голос всегда был честным. Если тот выражал радость, то я слышал радость. Если говорил о печали, его голос звучал печально».
Когда-то в Токио жили два учителя дзен, учитель Унсе поступал всегда в согласии с тем, чему учил. Был строг к себе, не имел никаких страстей и слабостей.
Танзан был его полной противоположностью. Он ел, когда был голоден, если был сонным, то спал даже днём, и не сторонился сакэ, если у него была охота выпить. Однажды Унсе пришёл к Танзану, который как раз потягивал из бутылки.
— Как дела, брат? — весело крикнул Танзан. — Выпьешь со мной?
— Я никогда не пью, — ответил Унсе.
— Человек, который не пьёт, не человек, — высказал мысль Танзан.
—Ты смеешь называть меня нечеловечным лишь потому, что я не предаюсь порокам?! — рассердился Унсе. — Если я нечеловечен, то кто же я?
— Будда, — отвечал Танзан, покатываясь со смеху.
Беседы дзенского учителя Банкэя привлекали не только дзенских учеников, но и людей разных сект и рангов. Он никогда не цитировал сутры и не увлекался схоластическими рассуждениями. Его слова шли от его сердца прямо к сердцу слушателей.
Большая аудитория Банкэя вызывала недовольство священника секты Ничирен, так как последователи секты покидали его, чтобы слушать о дзен. Эгоцентричный ничиренский священник пришёл в храм, намереваясь поспорить с Банкэем.
— Эй, дзенский учитель! — позвал он. — Подожди минутку. Всякий, кто уважает тебя, будет повиноваться твоим словам, но я не уважаю тебя. Можешь ли ты заставить меня повиноваться?
— Подойди ко мне, и я покажу тебе, — сказал Банкэй. Священник стал величественно прокладывать себе
дорогу через толпу к учителю. Банкэй улыбнулся: — Стань слева от меня. Священник повиновался.
— Нет, — сказал Банкэй, — нам будет удобнее разговаривать, если ты станешь справа от меня. Перейди сюда.
Священник с достоинством перешёл направо.
— Видишь, — сказал Банкэй, — ты повинуешься мне, и мне кажется, что ты — человек тонкий и мягкий. А теперь садись и слушай.
Как-то к монаху Джошу, о котором рассказывают, что он начал изучать дзен в шестьдесят лет, озарение получил в восемьдесят, а затем учил до ста двадцати лет, пришёл ученик с вопросом:
— Если я добьюсь пустоты в своём уме, что делать потом?
— Выброси ее, — посоветовал Джошу.
— Как я могу выбросить то, чего нет? -— настаивал ученик.
— Если не можешь, неси с собой, — нетерпеливо ответил Учитель.
Человек пересекал поле, на котором жил тигр. Он бежал со всех ног, тигр — за ним. Подбежав к обрыву, человек стал карабкаться по склону, уцепившись за корень дикой лозы, и повис на нём. Тигр фыркнул на него сверху. Дрожа, человек смотрел вниз, где другой тигр поджидал его, чтобы съесть. Только лоза удерживала его.
Две мышки — одна белая, другая черная —- понемногу стали подгрызать лозу. Человек увидел возле себя ароматную землянику. Уцепившись одной рукой за лозу, другой он стал рвать землянику. Какая же она была сладкая!
Когда Эсюн, дзенской учительнице, было за шестьдесят, и она была близка к тому, чтобы покинуть этот мир, она попросила нескольких монахов сложить во дворе дрова.
Решительно усевшись в центре погребального костра, она подожгла его край.
— О монахиня, — закричал один монах, — горячо ли там тебе?
— Только такому глупцу, как ты, есть до этого дело, — ответила Эсюн.
Пламя поднялось вверх, и она умерла.
Китано Гелеко, настоятелю храма Эйхея, было девяносто два года, когда он умер. Всю свою жизнь он старался прожить без привязанностей. Странствующим нищим, в возрасте двадцати лет, он встретился с путником, курящим табак. Они вместе шли по горной дороге, а затем остановились отдохнуть под деревом. Путник предложил Китано закурить, и тот согласился, так как был голоден.
— Как приятно курить, — заметил он.
Путник дал ему лишнюю трубку и табак, и они закурили вместе. Китано почувствовал: «Такое удовольствие может разрушить медитацию. Пока это не зашло далеко, надо остановиться».
И он выбросил трубку и табак.
Когда ему было двадцать три, он изучал И Цзин, мудрейшую доктрину о Вселенной. Была зима, и ему нужна была тёплая одежда. Он написал об этом своему учителю, который жил за сотни миль от него, и отдал письмо для передачи путнику. Прошла почти вся зима, но он не получил ни ответа, ни одежды.
Когда Китано прибег к предсказаниям И Цзин, учивший также искусству гадания, чтобы определить, было ли доставлено письмо, он обнаружил, что письмо его затерялось. В полученном вскоре письме от учителя не было никаких упоминаний об одежде.
«Если я стану заниматься предсказаниями И Цзин, может пострадать моя медитация», — почувствовал Китано.
Он отказался от этого удивительного учения и никогда больше не прибегал к его мощи.
Когда ему было двадцать восемь, он начал изучать китайскую каллиграфию и поэзию. Он быстро совершенствовался и стал настолько искусен в этих областях, что его учитель гордился им. Китано задумался: «Если я не остановлюсь, то стану поэтом, а не учителем дзен».
И он никогда больше не написал ни одного стихотворения.
Матаюро Ягью был сыном известного фехтовальщика. Его отец, поняв, что сын работает слишком посредственно, чтобы ожидать от него мастерства, отрёкся от него.
Тогда Матаюро отправился на гору Футара и здесь нашёл знаменитого фехтовальщика Бандзё.
Но Бандзё подтвердил мнение отца.
— Ты хочешь научиться искусству фехтования под моим руководством? — спросил Бандзё. — Но не удовлетворяешь моим требованиям!
— Но если я буду очень стараться, за сколько лет я смогу стать мастером? — настаивал юноша.
— Тебе понадобится остаток твоей жизни, — ответил Бандзё.
— Я не смогу ждать так долго, — объяснил Матаюро. — Я согласен трудиться день и ночь, если ты только согласишься учить меня. Если я стану твоим доверенным слугой, сколько это займёт времени?
— О, может быть, лет десять, — смягчился Бандзё. — Мой отец стар, и скоро мне придётся заботиться о
нём, — продолжал Матаюро. — Если я буду трудиться ещё больше, сколько это займёт времени?
- О, может быть, лет тридцать, — сказал Бандзё.
— Как же так? — спросил Матаюро. — Сначала ты сказал десять, а теперь тридцать? Я готов перенести любые трудности, лишь бы научиться этому мастерству в кратчайший срок.
— В таком случае, — сказал Бандзё, — ты должен оставаться у меня семьдесят лет. Человек, который так спешит добиться результатов, редко учится быстро.
— Хорошо, — заявил юноша, поняв наконец, что его упрекнули в невыдержанности. — Я согласен.
Мастер предложил Матаюро никогда не заговаривать о фехтовании и не прикасаться к мечу. Он готовил еду учителю, мыл посуду, стелил ему постель, подметал двор, ухаживал за садом и ни слова не упоминал об искусстве фехтования.
Прошло три года. Матаюро всё ещё работал. Думая о своём будущем, он становился всё печальнее. Он ещё даже и не начинал учиться искусству, которому посвятил свою жизнь.
Но однажды Бандзё подкрался к нему сзади и ужасно сильно ударил его деревянным мечом. На следующий день, когда Матаюро варил рис, Бандзё опять неожиданно напал на него.
После этого днём и ночью Матаюро должен был быть готов к защите от неожиданных ударов. Не проходило ни одной минуты, чтобы он не думал о нападении меча Бандзё.
Он учился так быстро, что вызывал улыбку на лице своего учителя. Матаюро стал величайшим фехтовальщиком страны.
Ученики школы Тэндай учились медитации еще до того, как дзен пришёл в Японию.
Четверо учеников, близкие друзья, обещали друг другу хранить молчание.
Первый день молчали. Их медитация началась благоприятно. Но когда пришла ночь и керосиновые лампы стали совсем тусклыми, один из учеников не смог сдержаться и крикнул слуге: «Поправь эти лампы!»
Второй ученик удивился, услышав, что первый заговорил.
- Мы договорились ни говорить ни слова, - заметил он.
- Вы, болваны, чего вы разговариваете? - спросил третий.
- Один я молчу, заключил четвёртый.
Учителя дзен обучали своих молодых учеников самовыражаться.
В двух денских храмах было по ученику-ребёнку. Один, идя каждое утро за овощами, встречал на пути другого.
- Куда ты идёшь? - спросил как-то один.
- Иду, куда ноги несут, - ответил другой.
Этот ответ изумил первого и он обратился к своему учителю за помощью.
- Завтра, - сказал учитель, - когда ты встретишь этого мальчика, задай ему этот же вопрос. Он ответит тебе также, и тогда ты спроси : "А если бы у тебя не было ног, то куда бы ты шёл?" Это поставит его в затруднительное положение.
На следующее утро дети снова встретились.
- Куда ты идёшь? - спросил первый.
Куда дует ветер, - ответил второй.
Это снова привело в замешательство первого ученика, и он снова обратился к учителю.
- Спроси его, куда бы он пошёл, если бы не было ветра, - предложил ему учитель.
На следующий день дети встретились в третий раз.
- Куда ты идёшь? - спросил первый.
-На рынок, за овощами, - ответил второй.
Когда Бандзан шёл по рынку, он услышал разговор между покупателем и мясником.
- Дай мне самый лучший кусок мяса, - сказал покупатель.
- Всё, что есть у меня в лавке - лучшее, - ответил мясник.
- Ты не сможешь найти кусок мяса, который был бы самым лучшим?
При этих словах Бандзан обрёл просветление.
Важный господин попросил Токуана, дзенского учителя, сказать ему, как нужно проводить время. Он чувствовал, что дни его слишком посвящены заботам учреждения и попытался сидеть неподвижно, чтобы завоевать почтение других.
Токусан написал восемь китайских символов и дал их человеку со словами:
Этот день не повториться дважды.
Мгновение дороже сокровищ.
Этот день больше не придёт.
Каждая минута - бесценное сокровище.
Когда Банкэй проводил свои недели в медитации, с разных концов Японии собирались ученики, чтобы учиться у него. Во время одного из таких собраний поймали ученика-воришку. Об этом сообщили Банкэю и попросили его прогнать преступника. Банкэй не обратил на этот случай внимания. Позднее этого ученика снова поймали за тем же занятием, и снова Банкэй не стал рассматривать дело. Это рассердило остальных учеников, и они написали прошение, в котором просили удалить воришку, в противном случае они покинут Банкэя в полном составе.
Когда Банкэй прочёл прошение, он собрал всех и сказал:
-Вы мудрые, братья. Вы знаете что хорошо, а что плохо. Вы можете идти куда хотите и учиться там. Но этот заблудший брат не может отличить хорошего от плохого. Кто же научит его, если не я? Он останется здесь, если даже вы все уйдёте.
Слёзы потекли по лицу воришки. Всё желание красть пропало.
Какой-то монах спросил у учителя дзен Линь-Цзи:
— В чём состоит основной смысл Дхармы Будды? Наставник произнес:
-Кхе. Монах низко поклонился.
— Этот почтенный монах очень хорош как собеседник, -— сказал Линь-Цзи.
Учитель Теннен Танка однажды посетил храм и остановился там на ночь. Настоятель храма был счастлив, поскольку Теннен Танка был очень знаменитым учителем, и большим благословением храму явилось то, что он пришёл сюда. Но ночью Теннен сделал нечто такое, что поразило настоятеля храма. Ночь была холодная, и Теннен сжёг деревянного Будду, чтобы согреться. Настоятель храма был шокирован. Когда он увидел огонь в храме, он ворвался туда и обнаружил, что одна из великих статуй Будды отсутствует, а голова её обгорела наполовину. Он закричал: «Что вы сделали? Вы сумасшедший! Вы сожгли моего Будду!»
Теннен засмеялся и помешал пепел своим посохом. Настоятель спросил: «Что Бы теперь делаете, Вы, сумасшедший?» Теннен сказал: «Я пытаюсь найти останки Будды».
Настала очередь настоятеля смеяться. Он сказал: «Вы определённо сумасшедший. Деревянный Будда не имеет останков». Теннен спросил: «Вы уверены?» Настоятель ответил: «Да, уверен. Как может деревянный Будда иметь останки?» Тогда Теннен сказал: «Принесите других Будд тоже. В вашем храме их много, так много вам не нужно. Ночь холодная, и я дрожу. Посмотрите, живой Будда дрожит, а деревянные Будды сидят на своих пьедесталах. Принесите их».
Один европеец изучал стрельбу из лука с учителем дзен в Японии. Он достиг совершенства -- стопроцентного попадания в цель. Он сказал Учителю: «Что же ещё? Что теперь мне учить здесь? Могу ли я уйти?» Учитель ответил: «Ты можешь идти, но ты выучил только азбуку моего искусства». Европеец воскликнул: «Азбуку твоего искусства? Но моё попадание в цель — стопроцентное!» Учитель ответил: «Кто говорит о цели? Каждый дурак может сделать это простой практикой. Здесь нет ничего особенного. Теперь начинается настоящее. Ты стал делателем, совершенным делателем, но смысл не в этом. Теперь тебе придётся брать свой лук, не будучи делателем. Тебе нужно натягивать лук, не будучи натягивающим. Тебе нужно наводить стрелу на цель без прицеливания. С твоей стороны не должно быть усилия, напряжения, делания. Нужно, скорее, позволить этому случиться, чем делать это!»
Учитель дзен вёл повозку, в которой сидела женщина со своим ребёнком. Выпало много снега, и утро было очень холодным. На небе не было солнца, было облачно. Учитель начал замерзать, и женщина в повозке тоже. Он увидел, что она постепенно становится синей и теряет сознание. Тогда он взял ребёнка, вытолкнул женщину из повозки и уехал прочь.
Женщина была шокирована. Она осталась стоять там, на снегопаде, её ребёнок увезён прочь — что же это за человек? И он забрал повозку. Она пустилась бежать, кричать, вопить, проклинать — и через полкилометра, благодаря тому, что она бежала, проклинала, кричала и вопила, она оказалась в совершенном порядке.
Тогда учитель остановил повозку, посадил её и сказал: «Теперь всё в порядке. Я должен был сделать это, иначе бы вы умерли».
Один монах спросил Ма-цзы:
— Что есть Будда?
- Ум — это Будда, — ответил Ма-цзы.
— А что есть Путь? — спросил тогда монах.
- He-ум — это Путь, — ответил Ма-цзы.
- Будда и Путь — это что, разные вещи? — спросил монах.
- Будда — это подобно вытягиванию руки, Путь — это подобно сжиманию кулака, — ответил Ма-цзы.
Находясь на смертном ложе, учитель дзен позвал к себе ближайшего ученика и достал из-под подушки книгу. Каждому было интересно, что это за книга, поскольку он никому и никогда не позволял заглядывать в неё. Иногда ученики по ночам подсматривали в замочную скважину, как он её читал.
Учитель никогда не оставлял свою комнату незакрытой и никому не позволял входить в комнату без него. Так что никто не видел, что содержится в этой книге.
И вот он позвал своего ближайшего ученика и сказал:
— Храни эту книгу. В этой книге есть всё, чему я учил. Береги её так, как, ты видел, хранил её я. Эту книгу дал мне мой Учитель. Теперь я передаю её тебе. Эта книга — наследие.
Ученик взял книгу и бросил её в огонь.
Все остальные не могли поверить этому. Они были поражены ужасом. Но Учитель положил руку на голову ученика и благословил его. Он сказал: «Ты понял. Если бы ты сохранил книгу, ты вовсе не был бы моим учеником. На самом деле в этой книге ничего не было. Она была пуста. Ты выбросил её —- хорошо. Ты понял моё учение: никто не должен следовать ни за кем. Каждый должен идти в глубь своей собственной души».
После первых наставлений о значении дхармы, полученных от учителя Нангаку, у Ма-цзы появилось такое чувство, как будто он испил изысканнейшего нектара. Склонившись перед учителем, Ма-цзы спросил:
— Что должен делать человек, чтобы войти в гармонию без формы?
Учитель ответил:
— Когда ты культивируешь путь внутреннего покоя, это подобно посеянному семени. Когда я излагаю тебе сущность дхармы, это подобно небесному ливню. Если ты восприимчив к учению, тебе суждено видеть Дао.
Ма-цзы снова спросил:
— Но если Дао за пределами цвета и формы, то как его можно увидеть?
Учитель ответил:
— Глаз дхармы твоего внутреннего духа способен воспринимать Дао. Так же с бесформенной гармонией.
— Есть ли это всё ещё деяние и недеяние? — спросил Ма-цзы.
На это учитель ответил:
— Если некто видит Дао с точки зрения деяния и недеяния или собирания и разбрасывания, то он не видит Дао по-настоящему.
Однажды учитель дзен сказал обезьяне: «Я точно знаю, что ты понимаешь язык, на котором я говорю, но стараешься скрыть это от меня. Моё проникновение в суть вещей говорит мне об этом».
Обезьяна ответила: «Да, господин. Но, пожалуйста, не говорите об этом никому, потому что я не стану говорить ни с кем, кроме вас. Каждый зверь прекрасно понимает ваш язык, но ни одно животное не хочет, чтобы вы обратили его в рабство. Если кто-нибудь из зверей заговорит, то его тут же заставят делать какую-нибудь работу!»
Учитель дзен отправил своего главного ученика в караван-сарай на последнее испытание. Ученик спросил: «Что это за испытание? Что я должен делать в этом караван-сарае?»
Учитель ответил: «Иди и просто наблюдай всё, что там происходит, и расскажи мне. Это решит, станешь ли ты моим преемником или нет».
Ученик отправился в караван-сарай. Он наблюдал всё. Придя к учителю, он рассказал: «Я видел, что хозяин караван-сарая чистит зеркало вечером -- каждый вечер — и снова чистит утром. Я спросил его: "Вы очистили зеркало всего несколько часов назад, зачем снова чистить его?" Хозяин ответил: "Пыль собирается каждое мгновение, поэтому нужно чистить зеркало в любую свободную минуту. Ты всегда найдёшь на нем собравшуюся пыль".
И я пришёл к выводу, что вы были совершенно правы, послав меня в караван-сарай. То же самое происходит и с умом: его нужно очищать каждую секунду, потому что каждую секунду пыль — по своей природе — продолжает собираться».
Однажды ученик спросил у мастера дзен Ма-цзы: — Вода не имеет костей, но она легко держит корабль весом в тысячи тонн. Как это может быть?
— Здесь нет воды и нет корабля -- что я должен объяснять? — спросил Ма-цзы.
Однажды ученик Импо толкал впереди себя тачку, а Ма-цзы сидел на его пути, вытянув ноги. Импо сказал:
— Учитель, уберите, пожалуйста, ноги!
— То, что вытянуто, не может быть убрано, — сказал Ма-цзы.
— То, что идёт вперёд, не может повернуть назад, -сказал Импо и толкнул тачку вперёд.
Тачка проехала по ногам Ма-цзы, и его ноги покрылись синяками и кровоподтёками. Когда они вернулись, Ма-цзы зашёл в зал и сказал, придвинув в себе топор:
— Пусть монах, который недавно поранил мои ноги, подойдёт сюда!
Импо подошёл и стал перед Ма-цзы, наклоняя шею и готовясь принять удар.
Ма-цзы отложил топор в сторону.
Кто-то спросил Ринзая, мастера дзен: «Каков путь познания Изначального?»
Он быстро поднял посох, с которым никогда не расставался во время прогулки, — прямо к глазам вопрошающего, отчего тот отпрянул — и сказал: «Вот! Наблюдайте! Просто посох. Если вы сможете наблюдать его, нет нужды никуда идти и никого не надо спрашивать».
Человек был здорово озадачен. Он поднял глаза, с минуту глядел на посох, а потом сказал: «Вы всерьёз полагаете, что можно достичь Просветления простым наблюдением палки?»
Ринзай ответил: «Конечно, нет. Дело не в том, что ты наблюдаешь, а в том, как ты наблюдаешь».
Одного дзенского мастера спросили: «Что вы обычно делали до того, как стали Просветлённым?»
Он сказал: «Я обычно рубил дрова и носил воду из колодца».
Затем его спросили: «А теперь, когда вы стали Просветлённым, что вы делаете?»
Он ответил: «Что же ещё я могу делать? Я рублю дрова и ношу воду из колодца».
Вопрошающий, естественно, был озадачен. Он спросил: «В чём же тогда разница? Перед Просветлением вы делали это и после Просветления делаете то же самое, в чём же тогда разница?»
Мастер засмеялся и сказал: «Разница большая. Раньше мне приходилось делать это, а теперь всё' это происходит естественно. Раньше мне надо было делать усилие: перед тем, как я стал Просветлённым, это было обязанностью, которую мне приходилось выполнять, делать нехотя, заставляя себя. Я делал это потому, что мне приказали это делать; мой учитель велел мне рубить дрова, поэтому я и рубил. Но в глубине души я злился, хотя внешне я ничего не говорил.
Теперь я просто рублю дрова, потому что знаю сопряжённую с этим красоту и радость. Я ношу воду из колодца потому, что это необходимо. Эго уже не обязанность, а моя любовь. Я люблю старика. Холодает, зима уже стучится, нам будут нужны дрова. Учитель с каждым днём все больше стареет; ему нужно больше тепла. Необходимо хорошо отапливать его жилище. Именно из этой любви я рублю дрова. Из этой любви я ношу ему воду из колодца. Теперь появилось большое различие. Нет неохоты, нет сопротивления. Я просто откликаюсь на момент и на текущую необходимость».
Как-то у Бодхидхармы спросили: «Какова разница между жизнью великого мудреца и обыденной жизнью заурядного человека?»
Бодхидхарма ответил: «Это подобно осенней паутине. Некоторые ошибочно принимают её за пар, но в действительности — это паутина, парящая в воздухе. Средний человек видит мудреца и считает его жизнь столь же обычной, как и свою собственную, в то время как просветлённый человек видит нечто святое в жизни среднего человека».
Один человек пришёл к великому художнику и сказал: «Я хочу научиться рисовать бамбук. Что мне нужно делать?»
Учитель ответил: «Сначала пойди в джунгли и живи три года среди бамбука. Когда ты начнёшь чувствовать, что ты стал бамбуком, возвращайся».
Человек ушёл и не вернулся. Прошло три года. Учитель ждал, ждал, а потом был вынужден отправиться на поиски этого человека и посмотреть, что случилось, — потому что если вы стали бамбуком, то как же вы можете вернуться к учителю?
Когда учитель пришёл, то увидел, что человек стоит в бамбуковой роще. Дул ветер, бамбук раскачивался и танцевал, вместе с ним раскачивался и танцевал человек.
Учитель потряс его. Он сказал: «Что ты делаешь? Когда ты собираешься рисовать?»
Тот ответил: «Забудь об этом. Оставь меня в покое! Не мешай мне».
Учителю пришлось силой тащить его домой. Он сказал: «Теперь ты готов рисовать бамбук, потому что теперь ты знаешь изнутри, что такое бамбук».
Как-то у Бодхидхармы спросили: «Кого можно назвать сообразительным учеником и кого - - глупым учеником?»
Бодхидхарма ответил: «Сообразительный ученик не привязан к словам учителя, он использует свой собственный опыт, чтобы найти Истину, Глупый ученик рассчитывает на то, что к нему постепенно придёт понимание благодаря словам учителя. Учитель имеет два вида учеников. Одни слушают слова учителя, не цепляясь за материальное или нематериальное, не привязываясь к форме и к отсутствию формы, не думая о живом и неживом, — это сообразительные ученики. Другие, которые жаждут понимания, накапливая знания и смешивая добро и зло, — глупые ученики.
Сообразительный ученик понимает мгновенно: он не использует низший ум, когда слушает учение, но и не следует уму мудрого, он трансцендентирует и мудрость, и невежество».
Однажды некий человек был приглашён в дом друга. Когда он собирался выпить предложенную чашу вина, ему показалось, что он видит внутри чаши змеёныша. Не желая обидеть хозяина привлечением внимания к этому обстоятельству, он мужественно осушил чашу.
Вернувшись домой, он почувствовал страшные боли в желудке. Было испробовано множество лекарств, но всё оказалось тщетным, и человек, теперь серьёзно больной, чувствовал, что умирает. Его друг, прослышав о состоянии больного, ещё раз позвал его в свой дом. Усадив своего друга на то же место, он снова предложил ему чашу вина, сказав, что в ней—-лекарство. Когда страждущий поднял чашу, он опять увидел в ней змеёныша. На этот раз он обратил на это внимание хозяина. Без единого слова хозяин показал на потолок над головой гостя, где висел лук. Больной тут же понял, что змеёныш был только отражением висящего лука. Оба человека посмотрели друг на друга и рассмеялись. Боль гостя мгновенно прошла, и он поправился.
Человек из высшего сословия по имени Ее пришел к Дзёсю, чтобы получить наставления в дзен.
— Я много постился в молодости, моё тело рано состарилось, и у меня нет больше сил вставать со стула, чтобы приветствовать тех, кто ко мне приходит, — сказал Дзёсю и после паузы добавил:
— Вы понимаете?
Ее не понял Дзёсю до конца, но почувствовал силу в его словах и воскликнул:
— Какой вы замечательный Мастер!
На следующий день Ёе послал к Дзёсю своего слугу. Дзёсю встал и приветствовал его. Главного монаха это удивило, и он спросил у Дзёсю, почему тот оказывает такую честь человеку из низкого сословия.
— Когда ко мне приходит человек из высшего сословия, — сказал Дзёсю, — я приветствую его, не вставая со стула; когда ко мне приходит человек среднего сословия, я встаю со стула; когда ко мне приходит человек низкого сословия, я выхожу из храма, чтобы встретить его.
В старину один сановник был приговорён к смерти, и ему было даровано право последнего слова. Тюремный чиновник спросил его, что он хочет сказать. Сановник задумался, а затем молча написал пять иероглифов: «Нарушение, принцип, закон, власть, небо».
Тюремщик удивился и спросил, что он имеет в виду. Сановник с чувством глубокого раскаяния объяснил ему:
— Мне всю жизнь везло. Я совершал нарушения, полагая, что с помощью власти и денег можно нарушать принципы и справедливость. Откуда же мне было знать, что меня победят с помощью принципов и справедливости? Некоторые вещи я считал справедливыми, однако, справедливость ниже закона, и незаконная справедливость не может устоять. Иногда закон — ничто пред властью, и порочные правители играют властью и забавляются законами, произвольно меняя их. Власть должна следовать Дао, и хотя с её помощью можно продержаться какое-то время, однако, на неё одну нельзя полагаться всю жизнь — власть всё равно не больше Неба. Небесная справедливость явила себя, и я, как ни старался, не смог от неё укрыться. Я сейчас умру именно потому, что получаю воздаяние за посеянные мной семена зла. О да, воздаяние.,.
Досин однажды попросил своего учителя, третьего Патриарха дзен-буддизма Сосана:
— Пожалуйста, укажи мне путь освобождения.
— Кто же и когда тебя поработил?
— Никто.
— Если это так, — сказал учитель, — то зачем же тебе искать освобождения?
Дзенский мастер Сингаи учил медитации учеников. Один из них имел обыкновение ночью перелезать через стену храма и уходить в город искать развлечений.
Однажды, осматривая спальню, Сенгаи обнаружил отсутствие этого ученика, а также нашёл высокий табурет, который тот подставлял, чтобы перелезать через стену. Сенгаи отодвинул табурет и встал на его место.
Когда бродяга вернулся, не подозревая, что вместо табурета стоит Сенгаи, он поставил ноги на голову учителя и спрыгнул на землю.
Когда ученик увидел, что он сделал, он был ошеломлен.
Сенгаи сказал:
— Рано утром очень прохладно, не подхвати простуду.
Энте был знаменитым рассказчиком. Его истории о любви волновали слушателей. Когда он рассказывал о войне, слушателям казалось, что они сами побывали на поле битвы.
Однажды Энте встретил Ямаоку Тесю, который почти овладел мастерством дзен.
— Я знаю, — сказал Ямаока, — что ты самый лучший рассказчик в нашей стране и что ты можешь заставить людей плакать и смеяться. Расскажи мне мою любимую историю о персиковом мальчике. Когда я был малышом, я обычно спал с матерью, и она часто рассказывала мне эту сказку. Где-то в середине истории я засыпал. Расскажи мне сказку так, как мне рассказывала её моя мать.
Энте не отважился сразу приняться за дело.
Он попросил дать ему время на то, чтобы изучить эту историю. Через несколько месяцев он пришёл к Ямаоке и сказал:
— Пожалуйста, предоставь мне возможность рассказать тебе эту историю.
— Б любой другой день, — ответил Ямаока. Энте был разочарован.
Он продолжал изучать сказку и снова попытался рассказать её, Ямаока много раз отвергал его. Как только Энте начинал рассказывать, Ямаока останавливал его, говоря:
— Нет, ты ещё не любишь мою мать.
Пять лет ушло у Энте на то, чтобы рассказать эту легенду Ямаоке так, как рассказывала её мать. Так Ямаока передал дзен Энте.
Однажды Эно пришёл в храм Фа-син в провинции Гуан. Он увидел, как несколько монахов спорили, собравшись у трепещущего флага. Один из них сказал:
— Флаг является неодушевлённым предметом, и не что иное, как ветер, заставляет его колыхаться.
Но это другой монах возразил:
— И флаг и ветер — неодушевлённые вещи, а колыхание вообще невозможно.
Третий протестовал:
— Колыхание вызвано определённым сочетанием причин и следствий.
Четвёртый предложил следующую версию:
— В конце концов, нет колыхающегося флага, это просто ветер сам собою движется.
Спор разгорался, но Эно прервал его замечанием:
— Не ветер, не флаг, а ваш разум колышется.
Ямаока Тесю, будучи молодым учеником дзен, посещал одного учителя за другим. Однажды он пришёл к Докуану из Секоку.
Желая показать свои знания, он сказал:
— Разум, Будда, чувственное бытие, в конце концов не существуют. Истинная природа явлений -— пустота.
Не существует ни воплощения, ни заблуждений, ни мудрости, ни посредственности. Ничто нельзя дать, ничего нельзя взять.
Докуан, который спокойно курил, ничего не сказал. Внезапно он сильно ударил Ямаоку бамбуковой труб- -кой. Юноша очень разозлился.
— Если ничего не существует, — сказал Докуан, -откуда же эта злость?
Однажды ученик спросил мастера дзен:
— Учитель, как войти в Дао?
— Ты слышишь журчание ручья? - - вопросом на вопрос ответил мастер.
— Да, и что? — снова спросил ученик.
— Это путь, чтобы войти.
Мокусен Хики жил в храме в провинции Амба. Один из его приверженцев пожаловался на скупость своей жены.
Мокусен навестил жену своего приверженца и показал ей сжатую в кулак руку.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила удивленная женщина.
— Предположим, что моя рука всё время сжата в кулак. Как ты назовёшь это? — спросил Мокусен.
— Увечье, — ответила женщина.
Тогда он раскрыл руку и снова спросил:
— Теперь предположим, что моя рука всегда в таком положении. Что это тогда?
— Другая форма увечья, — сказала жена.
— Если ты хорошо это понимаешь, — закончил Мокусен, — ты хорошая жена.
И он уехал.
После его визита жена стала помогать мужу как в накоплениях, так и в тратах.
Ренно, настоятель храма Хонгандзи, спросил Иккю, мастера дзен и своего современника:
— Я слышал, что Вы — просветлённый человек. Так ли это?
— Я никогда не совершал такого зла, — ответил Иккю.
Однажды человек из народа обратился к учителю дзен Иккю:
-Учитель, напишите мне, пожалуйста, несколько изречений великой мудрости.
Иккю сразу же взял кисточку и написал слово «внимание».
— Это всё? — спросил тот человек. — И вы не добавите что-нибудь ещё?
Иккю написал тогда два раза подряд: «внимание, внимание».
— Ей-богу, — произнёс тот человек с заметным раздражением, — я не вижу особой глубины или остроты в том, что вы написали.
Тогда Иккю написал то же слово трижды подряд: «Внимание! Внимание! Внимание!»
Почти в гневе человек потребовал объяснить:
— Что же всё-таки означает слово «внимание»? На что Иккю мягко ответил:
— Внимание означает внимание.
Один монах спросил у учителя дзен Тосу:
— Что такое Будда? Тосу ответил:
— Будда.
— Что такое Дао? -Дао.
— Что такое дзен? —Дзен.
Однажды правитель области посетил дзенского учителя, прозванного в народе Птичье Гнездо за то, что он медитировал, сидя на дереве среди густой листвы. Правитель осмотрел место медитации и сказал:
— Какое же у тебя опасное место там, на верху дерева!
— Твоё намного хуже, чем моё, — возразил учитель.
— Я правитель этой области и не вижу, какая опасность может мне грозить.
— Значит, ты не знаешь себя! Когда ты изживешь свои страсти и твоё сознание лишится устойчивости, что может быть опаснее, чем это?
Тогда правитель спросил:
— В чём заключается учение буддизма? Учитель произнёс следующие известные строчки:
Не делать зла,
А использовать добро
И сохранять сердце чистым —
Вот в чём учение Будд.
Правитель, однако, возразил:
— Это знает любой трёхлетний ребёнок.
— Может быть, любой трёхлетний ребёнок и знает это, но даже восьмидесятилетнему старцу трудно это осуществить на практике, — подвёл итог дзенский учитель, сидя на своём дереве.
Цзуй-ань, думая, что он достиг чего-то в дзен, совсем молодым монахом оставил монастырь Цзу-мина и отправился странствовать по Китаю. Когда он через несколько лет вернулся посетить монастырь, его старый учитель спросил:
— Скажи мне, в чём суть буддизма? Цзуй-ань ответил:
— Если облако не висит над горой, свет луны бороздит воды озера.
Цзу-мин гневно взглянул на своего бывшего ученика:
— Ты постарел, твои волосы поседели, твои зубы поредели, а у тебя всё ещё такое представление о дзен! Как можешь ты избежать рождения и смерти?
Слёзы оросили лицо Цзуй-аня, и он низко склонил голову. Через несколько минут он спросил:
— Скажите мне, пожалуйста, в чём суть буддизма?
— Если облако не висит над горой, — ответил учитель, — свет луны бороздит воды озера.
Прежде чем учитель окончил говорить, Цзуй-ань стал просветлённым.
Один дровосек усердно рубил лес далеко в горах. И вдруг появилось странное животное сатори, которое редко встречалось в деревнях. Дровосек хотел поймать его живым. Животное прочло его мысли:
— Ты хочешь поймать меня живым, не так ли? Дровосек был поражён и не знал, что сказать. Тогда животное сказало:
— Ты, по-видимому, удивлён моими телепатическими способностями?
Дровосек ещё больше поразился, но затем у него возникла идея убить животное одним ударом топора. Сатори воскликнуло:
— Теперь ты хочешь меня убить!
Дровосек окончательно расстроился и, поняв, что он совершенно не в силах что-либо сделать с этим таинственным животным, собрался снова заняться своим делом. Не отличаясь благонамеренностью, сатори продолжало преследовать его:
— Так ты, наконец, меня оставил?
Дровосек не знал, что делать с этим животным и что делать с собой. Смирившись со всем, он взял топор и, не обращая никакого внимания на присутствие животного, усердно и сосредоточенно рубил лес. Когда он стал таким образом работать, топор соскочил с топорища и убил животное.
Обаку обратился к собравшимся монахам:
— Все вы, без исключения, питаетесь отходами от изготовления вина. Сколько бы паломничеств вы не совершили, сколько бы книг вы не прочитали, скажите мне, где вы сейчас? И ещё, знаете ли вы, что во всём Китае нет ни одного мастера дзен?
В это время один монах вышел вперёд и спросил:
— А что вы скажете о тех, кто в разных частях Китая обучает монахов и ведёт их к истине?
— Я не говорю, что нет дзен, я говорю, что нет учителей, — ответил Обаку.
Учитель школы Винайя (26) спросил однажды мастера дзен:
— Как вы дисциплинируете себя в повседневной жизни?
Мастер ответил:
— Когда я голоден — я ем, когда устаю — ложусь спать.
— Но это делает каждый. Тогда о каждом можно сказать, что он так же. как и вы, занимается самодисциплиной?
— Нет, это совсем другое.
— А почему же не то же самое?
— Когда они едят, они не смеют есть, их ум наполнен всякого рода планами. Поэтому я говорю, что это совсем другое.
26) Винайя (санскр.) — правила моральной дисциплины.
Монах по имени Шинро пришёл к Сэкито и спросил: —Что значит: «Бодхидхарма пришёл в Китай с Запада?» Это равносильно тому, что спросить: «В чём заключается суть буддизма?» Сэкито ответил:
— Обратись с этим вопросом вон к тому столбу.
— Я ничего не понимаю, — ответил монах.
— А я нахожусь в ещё большем неведении, — сказал Сэкито.
Сэйкэй спросил Суйби Мугаку:
— В чём заключается основной принцип буддизма?
— Подожди, — сказал Суйби. — Когда мы останемся одни, я тебе скажу.
Через некоторое время Сэйкэй снова обратился к нему:
— Ну вот, теперь мы одни, умоляю тебя, объясни. Суйби встал и повёл сгоравшего от нетерпения Сэйкэя в бамбуковую рощу, но так ничего и не сказал, а когда последний настоятельно потребовал ответа, он шёпотом промолвил:
— Какие высокие эти деревья и какие маленькие те, вон там.
Губернатор одной из провинций спросил Юй-шаня:
— Как я понял, все буддисты должны овладеть Шила (принципами), Дхьяна (медитацией) и Праджня (мудростью). Следуешь ли ты принципам? Практикуешь ли медитацию? Достиг ли ты мудрости?
— Для чего бедному монаху столько лишнего? — ответил Юй-шань.
— Твоё учение, должно быть, очень глубоко, — сказал губернатор, — но я не понимаю его.
— Если ты хочешь вместить его, — продолжал Юй-шань, — ты должен взобраться на самую высокую гору и сесть на вершине или погрузиться в самое глубокое море и прор1тись по дну. Если ты не можешь даже лечь спать, сняв бремя с ума, то как ты сможешь схватить и удержать мой дзен?
Один человек посетил дзен-до и спросил у настоятеля храма:
— Что такое дзен?
Настоятель приложил палец к губам и прошептал:
— Мы не разговариваем в комнате для медитации. Когда он последовал за настоятелем в библиотеку,
он попытался снова задать настоятелю тот же вопрос. Но настоятель приложил палец к губам и сказал:
— Здесь мы читаем книги в тишине.
Когда они пришли на кухню, настоятель не дал возможности посетителю задать свой вопрос и сказал:
— Мы готовим здесь молча и едим без разговоров. Когда настоятель открывал посетителю дверь и пожимал ему руку, он, задыхаясь, спросил:
— Так что же такое дзен?
Однажды Тя-чуань, принимая у себя в гостях ученика Пао-фу, задал ему вопрос:
— Как ваш учитель учит вас буддизму?
— Наш учитель, — отвечал монах, — говорит нам, чтобы мы закрыли глаза, дабы не видеть дурного, заткнули уши, дабы не слышать дурного, приостановили умственную деятельность, чтобы не формировать ложных идей.
Тя-чуань сказал:
— Я не прошу тебя закрыть глаза, ибо ты ничего не увидишь, я не прошу тебя заткнуть уши, ибо ты никогда ничего не услышишь. Я не прошу прекратить умственную деятельность, ибо ты не сумеешь сформировать вообще никакой идеи.
Жил когда-то Юань-мэнь в храме, который люди называли часовней священных деревьев.
Как-то утром к нему пришёл чиновник, вызвал его и спросил:
— Ну как? Священные плоды уже созрели?
— Ни один из этих плодов никем и никогда не был назван зелёным, — ответил Юань-мэнь.
Однажды Хаи-шань принимал монахов из других монастырей и спросил у одного: — Откуда вы?
Монах назвал свой монастырь. — Чему вы там учитесь?
- Медитации, — ответил монах.
- Покажи мне, как вы медитируете, — потребовал Хаи-шань.
Монах в ответ сел, скрестив ноги в позе Будды. Хаи-шань закричал на него:
-Эй, болван, убирайся! у нас в храме хватает каменных изваяний Будды!
Притчи человечества |
|||||
|
Общество изучения Ки - Москва , основатель - Мастер Коити Тохэй (10-й дан Айкидо) Син Син Тойцу сайт http://ki-moscow.narod.ru объединения души и тела Ки-Айкидо, Ки-Класс - тренировки, обучение, занятия в Москве |
|||||
|
|
|||||
