Чэнь Кайго, Чжэнь Шуньчао

Восхождение к Дао. Жизнь даосского учителя Ван Липина

Комментарии, перевод: Малявин В.В.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

Э. Руссель. Духовное совершенствование в современном даосизме

 

Конфуцианство установило для китайцев правила этики и политики. Но хотя его идея «небесного повеления на царствие» обеспечила единство политического и общественного строя Китая, а культ предков заложил прочную основу семьи, она не могла удовлетворить метафизическую потребность души измерить и познать незнаемое. Не что иное, как даосизм, поощрял властное устремление человеческого духа опуститься в глубины собственного бытия и космоса, а затем — почерпнув новую силу в сознании своего бессмертия — вернуться к задачам повседневной жизни, Таков путь, посредством которого человек сливается с Дао. Проповедуя его, даосизм утолял духовную жажду китайцев и в том числе многих конфуцианцев.

Когда человеческий опыт расширяется столь резко, теорема Аристотеля о том, что истина может быть только одна, перестает быть всеобщей; у Конфуция истина становится более текучей. Появляются разные ее уровни, и каждый человек обладает такой глубиной и такой истиной, какие открываются ему в его внутреннем опы-

те. Тем не менее считается, что в последних глубинах истины все просвещенные умы находятся в согласии между собой. Дао невыразимо, но его может постичь гениальный муж, тогда как ограниченные умы в своем неведении цепляются за поверхностные вещи, замыкаются в своей косности и доктринерстве и способны лишь насмехаться над подлинной глубиной смысла.

«Высшие люди, узнав о Пути, являют усердие

и претворяют его.

Обычные люди, узнав о Пути, отчасти следуют ему,

отчасти нет,

Низшие люди, узнав о Пути, громко смеются над ним.

Если б они не смеялись, это не был бы Путь», —

говорится в главе XLI «Дао-Дэ цзина».

Не имеет ничего общего с пустым смехом низкого человека искренний смех мудрого, который, будучи отстраненным от мира и в то же время оставаясь в нем, имеет внутреннее понимание жизни и мира и принимает их. Над ним не властны никакие идеи, ему неведомы какие бы то ни было влечения духа, а также страхи смертной глины, ищущей избавления от мучительных напряжений в себе в смехе и иронии. Нет — здесь нам даны ясность и свобода духа, ответственность и доброта, которые побуждают глубокий ум заняться исполнением своих повседневных обязанностей.

Высокий метафизический уровень бытия, на котором обитает такой дух, предполагает весьма неординарный идеал: тип «святого, или человека с призванием» (шэн жэнь) — титул, даровавшийся по традиции только императору, Сыну Неба, который обладал «небесным повелением на царствие», и величайшим героям — таким, как Конфуции. Конфуций сам проповедовал аристократический идеал «благородного мужа»

(цзюнь цзы), но идеальным человеком в даосизме является святой мудрец — образ метафизический. Что же касается конфуцианского идеала человека, то даосы рассматривали его лишь как промежуточную ступень, достижимую для обыкновенных людей. И надо признать, что многие даосы не устояли против искушения «прогулки в облаках» — бесплодного разрыва всех человеческих и политических уз.

Однако же даосский идеал обладает столь выдающимися чертами и вплоть до нашего времени играл — под оболочкой конфуцианства — столь важную, хотя зачастую скрытую, роль в жизни китайского народа, что невнимание к нему синологов может быть оправдано только теми огромными трудностями, с которыми сопряжено добывание знаний о живом даосизме. Это знание нельзя извлечь из книг; нужно прожить в Китае долгие годы и получить доступ в очень замкнутые круги, где хранится духовное наследие даосизма. Мы должны, наконец, учиться из своего собственного внутреннего опыта. Наши западные мистики говорили: «Lex orandi — lex credenti» («Закон передан изустно — закону надо верить»). В данном же случае можно сказать: «Lex contemplandi — lex cognoscendi», то есть самое важное знание — это то, посредством которого мы достигаем преображения. Как только мы преодолеем европейский — и конфуцианский! — предрассудок, предписывающий думать, что весь живой даосизм есть «не более чем грубое суеверие», мы обнаружим, что наследие, хранимое в даосских кругах, является не слепой верой в эффективность объектов созерцания, а древней традицией практики приведения человеческой психики к ее полной зрелости.

Я не буду рассматривать бесчисленные тайные общества, к которым принадлежит большинство китай-

цев. Безусловно, они тоже имеют большое значение. Их конфуцианство в известной мере углублено даосскими и буддийскими элементами. Но то немногое, что нам известно о них, достаточно для того, чтобы счесть их тщательно оберегаемую доктрину — в высшей степени синкретическую, включающую в себя множество аллегорических действий и символов — не столь уж ценной в смысле систематического и ясного наставления в духовном совершенствовании, А частые отклонения в деятельности этих обществ, принимающих участие в поверхностной политической деятельности без философской перспективы, укрепляют нас в мнении, что мы вовсе не обязательно имеем здесь дело с чистым и драгоценным источником.

Что касается даосских монастырей, они тоже, говоря в целом, стали слишком косными для того, чтобы обеспечить будущее живому даосизму—за исключением нескольких выдающихся настоятелей. Нашими наставниками, скорее, будут отдельные даосские ученые и современные общества изучения даосизма.

Систематическое обучение в даосских братствах такого рода может дать гораздо более глубокое знание живого даосизма, нежели то, которое можно получить в старых обществах, монастырях или даже от отдельных вдохновенных ученых. Медитация систематическим образом раскрывает все содержание психики, созидает связь между сознанием и бессознательным, возвышает бессознательное к свету сознания и творит совершенно новую личность — личность человека, интегрированного с самим собой, другими людьми и целым космосом — при условии, что этот человек праведен. Ибо «неправедный человек даже правильный метод применяет неправильно». Весь путь в конечном счете харизматичен.

Нижеследующая статья написана мною на основании моего опыта обучения в одном из таких обществ изучения даосизма. Как и Рихард Вильгельм, я удостоился чести быть членом такого общества, а со временем войти и в его узкий внутренний круг. Одним из важных последствии пребывания Вильгельма в даосском обществе является его перевод основных глав трактата «Секрет Золотого Цветка», опубликованный им совместно с К. Юнгом. Но Вильгельм почти ничего не сказал об общем смысле даосской традиции и — как повелось с незапамятных времен — обошел молчанием отдельные важные аспекты этого пути, которые таят в себе также известные опасности для психики.

Восточные системы медитации по большей части не годятся для европейца. Он может практиковать их, если это вообще необходимо, только под руководством опытного наставника, как делает всякий китаец. Барьер для чрезмерного любопытства устанавливают определенные «знаки», проявляющиеся во время медитации. По ним духовный наставник может определить, правильно ли медитирует его ученик. И только при наличии соответствующих симптомов ученику преподают следующий этап медитации. В большинстве случаев без помощи учителя невозможно преодолеть эти преграды, возникающие на пути того, кто обучается медитации. Верный китайской практике, Вильгельм ничего не сказал об этих преградах и способах их преодоления. Я тоже намереваюсь умолчать о них. Пропуск этих подробностей никоим образом не ущемит полноты описания самого пути. Медитация не может быть занятием любопытных, желающих проделывать те или иные психологические эксперименты. Она предназначена для цельных натур, способных на преданность, почтительность и глубокие переживания. Даже немногие

старые церемонии и символы, глубинный смысл которых может быть постигнут лишь благодаря медитации, не предназначены для публичного изложения, поскольку, как показывает опыт, посторонние их не понимают и истолковывают превратно. Здесь будет довольно ограничиться несколькими замечаниями.

1, Посвящение в члены общества

Все мистериальные культы, подобно элевсинским мистериям, передаются посредством секретных действий, слов и символов. Мое первое наблюдение касается посвятительных ритуалов, принятых в Обществе изучения даосизма в Пекине.

Эти обряды отличаются конфуцианской простотой, столь разительно контрастирующей с пышными церемониями в старых ассоциациях. Инициация состоит из пяти частей: приготовлений, «большого ритуала», означающего введение ученика в общество, наставления, ухода ученика по чину «большого ритуала» и, наконец, выдачи свидетельства о приеме в члены общества. Подготовка состоит в подаче заявления с просьбой о приеме и о наставлении. Ответ зависит от степени известности кандидата руководителям общества, высланных кандидатом подарков и результатов гадания по так называемым «восьми знакам», определяющим гороскоп данного лица. Ответ оглашается специальным гонцом, после чего устраивается «большой ритуал», во время которого кандидат совершает поклоны перед алтарем действующего, то есть личного божества, или deus manifestus, а затем повторяет тот же обряд перед алтарем бездействующего бога, или deus absconditus. в зале Высшей Радости. Поклоны совершаются согласно обычаю девять раз (три раза по три),

в соответствии с указаниями церемониймейстера. Зажигаются свечи и курительные палочки, трижды ударяют в гонг. Затем вступающий в Общество совершает такие же поклоны, но только четырежды, перед табличкой с именем основателя традиции в зале Первозданной Человечности, который служит как бы часовней Основоположника.

Трудно найти более простой ритуал. В залах для посвящения нет никаких идолов, но все помещения убраны с большим вкусом и чувством величия и торжественности. На алтарях стоят только курильницы, пара свечей, две вазы с цветами и табличка с именем, символизирующая присутствие божества. Надпись на табличке явленного Бога—который был провозглашен в особенности Конфуцием (но также, как учат, Христом) — гласит:

Место великого и святого прежнего учителя и верховного божества всех религий

На табличке сокрытого Бога, возвещенного в особенности Лао-цзы (и в глубочайшем смысле всеми религиями мира), значится:

Место высочайшего подлинного правителя и основоположника всех религий

Таким образом, тот существеннейший факт, что мы знаем божественное только в его явленном аспекте, тогда как его подлинная сущность скрыта от нас и недоступна какому бы то ни было помыслу, выражен в этом посвятительном ритуале со всей очевидностью. В соответствии с каноном «Шу цзин», личностный аспект верховного божества являет собою, как считается, «Бога, который нисходит на людей». Человек есть образ божества. Надличностный аспект Бога относится к

личностному как дух относится к сознанию. Оба аспекта берут свое начало в Беспредельном (у цзи) космоса.

После этой вступительной части следуют строго индивидуальное наставление Учителя о пути спасения и медитация, которая это наставление сопровождает. Учитель — личность харизматическая, обладающая внутренним опытом, необходимым для духовного водительства. Он отбросил методы, во многих отношениях поверхностные, старых общин и создал строго ученое общество для того, чтобы отделить зерна от плевел посредством строго объективных психологических приемов и самых совершенных систем духовного наставничества. Сочетание конфуцианского и даосского учений представляется ему наиболее подходящим для китайской аудитории, причем конфуцианство служит основой для этической, общественной и политической практики, тогда как даосизм предоставляет фундаментальные принципы совершенствования.

Метафизические посылки даосизма придали Учителю уверенности в том, что мистическое ядро всех религий одинаково и составляет их глубочайшую основу. Цель духовного совершенствования, таким образом, состоит в том, чтобы постичь в себе это глубочайшее начало, не порывая со своей исторической религией, будь то конфуцианство, даосизм, буддизм, христианство или ислам, — ибо вера живет в нашем бессознательном и потому представляет собою самое эффективное средство совершенствования.

Итак, постичь глубочайшую основу всех религий, открыть свою собственную глубину и стать тем, кто живет в согласии с собой, обществом и целым космосом, — такова цель совершенствования, средством же ее достижения является внутреннее постижение, медитация. Цель и венец этой жизни, ориентированной вовнутрь,

vita cotemplativa, есть жизнь активная, vita activa, которая освобождена от всякого принуждения и стеснения и становится свободным действием.

Все «должное» в человеческом поведении представлено в торжественных ритуалах и обычаях, сохранившихся с древних времен. Тот, кто держится этих обрядов, идет праведным путем.

Тот, кто желает совершенствоваться в Дао (праведном пути), прежде должен познать Дао (истину). Если он не знает истину, он будет подобен «слепцу, следящему за слепым огнем», или тому, кто «шлифует гальку дабы сделать из нее яшму», или тому, кто «варит песок в надежде приготовить себе рис». Такой человек никогда не добьется успеха. Сегодня ты вступил на праведный путь (Дао), это значит — ты вошел в ворота (школу) «великого учения» и стал «любимым сыном великого Дао и почтенных учителей Неба и Земли». В прежние времена императора почтительно называли Сыном Неба. Это был титул номинального сына неба, ибо в книге «Середина и Постоянство» сказано, что только государь может исполнять ритуал и «даже если он восседает па троне, но лишен добродетели, он не должен исполнять ритуал и священную музыку. Однако если некто обладает добродетелью, но не владеет троном, он также не должен исполнять ритуал и священную музыку». Так, государь не является Сыном Неба только в силу своего положения, но подлинный Сын Неба — тот, кто воистину совершенствуется Б Дао, ибо такой человек и есть «внутри святой, вовне государь». Он постиг в себе свою изначальную природу и небесное Дао и потому достоин звания «истинного Сына Неба». Он есть воистину «любимый сын верховного Бога». «Посему он и должен иметь праведное сердце и доподлинно взращивать в себе

Дао... Совершенствуй же себя, чтобы установить порядок в целом мире»,

«Великий ритуал» в его традиционном смысле символизирует внутреннюю приверженность высшему божеству, «деяние веры и доверия». Эта приверженность или вера, которая отныне будет основой всех поступков ученика, включает в себя веру в великую традицию Учителя; она будет воспитываться медитацией. Другими важными добродетелями ученика являются усердие, покой, целомудрие и ежедневное размышление о Дао.

Тот, кто обладает верой, сохраняет в целости свою изначальную природу (син). Дао наполняет жизнью весь космос и является как бы его центром, средоточием. Вместилище психической силы и веры есть «сердце». Сердце — это Полярная звезда внутри нас. Взращивание в себе веры ведет к единению, unio mystica, человека и небесного Дао. Вместилище жизненной силы (мин) находится в центре тела (в солнечном сплетении) — на уровне пупка. Его совершенствование ведет к продолжительной и даже нескончаемой жизни. Эти две силы — «изначальная природа» и «жизненная сила» — соотносятся между собой как силы инь и ян космоса, и задача человека состоит в том, чтобы связать их воедино в communio naturarum. Далее он должен развивать три аспекта своего «я»: физический, психический и духовный. Тело и телесное «я» происходят от родителей, психическое «я» возникает как самостоятельная монада от Неба и Земли, а духовное «я» в конечном счете совпадает с духовным истоком всего сущего (Urgrund), и именно его надлежит постигать в первую очередь.

Путь к развитию изначальной природы и жизненной силы есть «совершенствование себя» (сю шэнь) или, если воспользоваться индийским термином, йога.

Последнее состоит главным образом в духовной медитации и имеет мало общего с теми или иными внешними приемами (например, дыхательными упражнениями). Цель совершенствования — достижение вечной, неуничтожимой личности, а его средства—медитативное преображение и возведение низших психических сил до их высших состояний. Таким образом преодолевается изоляция индивида и устанавливается его прочная связь с космосом и обществом. Если эта цель не достигнута, высшая душа после смерти постепенно рассеивается в небесном ян.

Согласно китайской физиологии и психологин, в человеке имеются «три потока» (сань хэ): семя (цзин), дыхание (ци) и дух (шэнь). Эти три потока не тождественны их физическим эквивалентам, но воздействуют на них и в то же время являются их психологическими манифестациями. Семя наделено импульсом изливаться наружу, действовать самостоятельно и творчески и вовлекать в свою орбиту высшие психические силы. Телесная душа (по) владеет семенем и дыханием и стремится вовлечь в свою орбиту сознательную душу (хунь) наподобие отношений инь и ян или как в древнем мифе о Ткачихе и Пастухе. Однако обе души разделены Небесной Рекой. Человек должен не отдаваться во власть Ткачихи, олицетворения силы инь, но использовать ее как средство возвышения своего духовного состояния. Если высшая душа свободна от этой зависимости, она возносится, подобно чистому духу, в небесные сферы в настоящей или последующей жизни. В противном случае она блуждает в этом мире как злой дух (гуй). Для достижения истинного бессмертия следует не растрачивать семя, а напротив, собирать его в некоем «возвратном» движении. Посредством этого медитативного процесса жизненная сила дыхания ук-

репляется, и семя превращается в дыхание. В свою очередь, дыхание должно быть собрано и очищено до состояния чистого духа.

Существуют три отправные точки для медитации (что соответствует концепции «трех потоков»), а именно: три Киноварных поля (дань тянъ), или поля алхимического эликсира. Таковы «верхнее» поле, расположенное в середине лба, вместилище «сияния изначальной природы», «среднее» поле в области сердца, или подлинный исток киноварного эликсира, и, наконец, «подлинное» поле в самом центре тела (расположенное примерно между пупком и почками), вместилище жизненной силы (мин) и низшей души (по).

Медитация объемлет все, что бессознательно наличествует, и приводит человека к единству. И соединяет этого единого человека с космосом и обществом. Но медитация — это искусство, которому необходимо учиться. Только усвоив его практическое действие, можно судить о духовном совершенствовании, присущем даосизму. Чтение и знание понаслышке не дают объективной основы для таких суждений. На протяжении многих столетий могучая традиция, опиравшаяся на разнообразные китайские (и индийские) источники, выработала на удивление эффективный метод медитации, Каждый ученик должен под руководством учителя получить собственный опыт; наставление в даосизме является строго индивидуальным. Ученика ведут шаг за шагом, сообразно его опыту. Каждую неделю он докладывает о своих успехах и затруднениях, но цель каждого следующего этапа медитации ему не сообщается до тех пор, пока — вполне непредсказуемо! — он не претворит в своей практике результаты предшествующего этапа. Всего же различается 108 этапов и 360 уроков.

123e41453e3634353d3835 3a 14101e 2-8.jpg

Рисунок на ковре зала Ритуала

Введение в технику медитации, о котором будет сказано подробнее ниже, составляет первый урок, дающий новое видение вещей по многим предметам. Такова словесная часть, legomena, посвящения. Затем происходит прощание с Учителем; вновь совершается большой ритуал, но на сей раз в обратной последовательности. Вообще же большой ритуал совершается каждую неделю по случаю начала каждого нового урока.

В заключение ученик, вновь ожидающий в вестибюле зала Возвращения к Изначальному, получает от Учителя свидетельство ученика и передает для Учителя три символических медяка, известных под названием «деньги сушеного мяса».

Необходимо еще немного сказать о знаках и символах. В зале Ритуала лежит большой квадратный ковер желтого цвета (цвета Земли) с черным круглым полем (символ Неба) в центре. Ковер имеет по краям черную, белую и красную окантовку. Таковы три цвета алхимиче-' ской психологии. Черное — цвет воды очищения, означающий очистительный путь несовершенного природного человека, via purgativa. Белое — символ первозданного, золота. Красное — символ истинной киновари, духовного огня, или via unitiva. Квадрат Земли и круг Неба окружены облаками. На черном поле Небес изображены двенадцать инсигний власти царя-первосвященника, Сына Неба: таковы два дракона, которые как бы кусают свои хвосты — эмблемы правильного возвратного движения творящей силы; горы — эмблемы вечности; фазаны, или огненные птицы, которые опустились на воду подобно тому, как дух должен спуститься в бессознательное, a logos — в eros, чтобы затем воспрянуть с новой силой; над драконами изображен огонь прозрения.

Три пары символов обозначают три полярности: вверху солнце и луна белого и красного цветов, символизирующие ян и инь, логос и эрос, изначальную природу и жизненную силу; на одной стороне располагаются жертвенные сосуды, в которых приносятся в жертву мысль (обезьяна) и чувство (тигр), свет и сила, на другой — жертвенный топор, представляющий смерть непросветленного человека; на одной стороне от солнца и луны изображены листья «водяной травы», символизирующей чистоту растительной жизни, а напротив — рисовые зерна рождения и вскармливания. Над всем этим располагаются три звезды, соединенные линиями. В целом рисунок на ковре символизирует единство Неба, Земли и Человека и трех потоков: семени, дыхания и духа.

«Семя, дыхание и дух именуются в даосизме первозданными. Первозданное Начало, три потока человека суть Вода, Огонь и Земля. Два (Небо и Человек) составляют одно. Одно есть два. Все содержится в Прежденебесном и выходит из Великого Предела. Поэтому Человек может быть равен Небу. Тот, кто не думает о Прежденебесном и заботится только о семени, дыхании и духе Посленебесного существования, не получит полного знания о своем Корне, даже если сумеет продлить свою жизнь и удалить от себя недуги. Следовательно, нужно собирать в себе три принципа и так достигать Великого Предела. Великий Предел в своей полноте и есть Единый Принцип мироздания. Совершенный человек пребывает в согласии с Небом. Такова мудрость Дао. Совершенный мировой порядок, совершенная изначальная природа — вот что главное».

(Из краткого трактата Учителя «Объяснения в Зале близ Софоры»)

Наконец, в том месте на ковре, где опускаются на колени, находится центральный символ. Это очень древний знак совершенной красоты и ее силы (фу). Согласно общепринятому толкованию, он состоит из двух иероглифов цзи, перевернутых и разведенных в стороны таким образом, что в середине проявляется крест (для китайцев — совершенная фигура, десятка). Иероглиф цзи означает «сам». Единение «себя» с «собой» — высшая цель и подлинный секрет даосского пути.

По преданию, эти двенадцать знаков с незапамятных времен украшали одеяние царя, в котором тот совершал Великий Ритуал. В даосизме они наделяются множеством значений. Здесь мы ограничимся краткими пояснениями, высказанными выше. Главнейшие силы Вселенной и Человека представлены одними и теми же знаками, ибо микрокосм и макрокосм по сути составляют одно. Но потенции, заложенные в нас, должны стать действенными и реальными. Установление гармонии и есть задача Сына Неба.

Теперь мы имеем общее представление о посвятительном обряде, наставлениях и символах даосизма. В противоположность старым общинам здесь царит предельная простота литургии, но каждое мельчайшее действие несет в себе глубокий смысл. И даже позднее, по мере того, как в практике совершенствования открываются все большие глубины, ритуалы становятся лишь чуть более торжественными.

Например, ученик должен дать обет касательно своего образа жизни, а наставление дается не в зале Учителя, но в смежном святилище, а впоследствии — во все более уединенных комнатах. Ученик проходит через анфиладу комнат и получает окончательные наставления, после чего, перестав быть учеником, он обретает самостоятельность.

Символы играют подчиненную роль, ибо медитация должна быть «созерцанием без образа».

Наибольшее значение имеет внутреннее состояние, и его главнейшей чертой должна быть почтительность. Соответственно, в конце посвятительного ритуала ученик получает небольшую молитвенную книжку, которая призвана вновь и вновь возбуждать в нем это основное чувство, без которого немыслимо духовное развитие. Упомянутая почтительность порождает свя-

щенную внутреннюю «пустоту», без которой ни один человек не может вступать в общение с себе подобными или соединиться с небесным Дао.

Стремись к пределу пустоты.

Старайся удерживать состояние покоя.

Мириады сущностей действуют одномоментно.

Моя сущность — для того, чтобы созерцать возвращение.

Ведь сущностей беспорядочно много,

а каждая возвращается, приходя к своему корню.

Приход к корню выражается покоем.

Покой выражается возвращением судьбы.

Возвращение судьбы выражается постоянством.

Знание постоянства выражается просветлением...

2. «Карта Внутреннего Плетения»

Согласно современным даосским представлениям, человек может достичь просветления только в том случае, если в нем пробудятся его глубочайшие силы, и весь человек, телом и душою, претерпит превращения. Это процесс одновременно физический и духовный. Ибо тело должно обладать жизненной силой, благодаря которой рождается духовный, бессмертный человек. Мы вступаем здесь в область физиологии, относящейся к компетенции врачей. И поистине, техника и теория медитации, о которой мы ведем здесь речь, остаются непонятными без знания некоторых аспектов китайской медицины.

Соответственно, мы рассмотрим эти медицинские понятия, касающиеся химии, или, скорее, алхимии, жизни (но также и духа). Мы не будем пытаться оценить их с точки зрения пашей медицинской науки, но просто рассмотрим их отношение к практике даосской медитации. Нам придется иметь дело главным образом с пятью понятиями:

1. Три потока,

2. Основные пульсы.

3. Сублимация.

4. Архаическая анатомия некоторых органов.

5. Космические аналогии,

1. Три потока, текущие по человеческому телу, суть следующие: дух, дыхание и семя. Несколько упрощенно их можно называть духовной силой, жизненной силой и силой воспроизводства, или силой бессмертия. Все три — сначала поток дыхания, затем поток семени и наконец поток духа—необходимо регулировать с помощью медитации, которая направляет и соединяет эти потоки. Из этого водительства и единства, созидаемых медитацией, произрастает бессмертный человек, «алмазное тело».

2. Основные пульсы. В соответствии с древними медицинскими представлениями китайцев, в человеческом теле имеется целая «сеть», или «плетение», составленное из «пульсов», или «каналов» дыхания. Большинство этих пульсов относится к тому, что мы можем назвать циркуляционной системой организма. Однако китайская физиология не располагает точным знанием расположения кровеносных сосудов и вовсе ничего не знает о природе кровообращения. Поскольку у зарезанных животных вены наполнены кровью, а артерии предстают лишенными крови, китайцы пришли к ошибочному мнению о том, что артерии являются носителями дыхания. В современной созерцательной практике эти «пульсы дыхания внутреннего плетения» считаются физически невидимыми — следовательно, не тождественными артериям, — но человек просветленный в медитативном состоянии способен их воспринимать. Су-

шествуют две причины для того, чтобы отделять пульсы от артериальной системы: во-первых, их каналы частично пролегают вне тела, то есть в открытом пространстве; во-вторых, согласно мнению, господствующему среди китайцев, они неразличимы в мертвом теле. Имеем ли мы дело с коллективной, наследственной памятью о том, что в стародавние времена являлось частью нашей телесной структуры? И если это так, чем объясняется их действенность для лечения и медитации? Мы воздержимся от ответа. Во всяком случае, эти пульсы рассматриваются китайцами как действительные, хотя и крайне утонченные пути, по которым жизненная сила циркулирует в теле из различных, сообщающихся между собою источников; а в траектории этих каналов выделяются с анатомической точностью определенные жизненные точки, именуемые «пустотами», или «пустотными проходами» (сюэ дао; этот термин может означать также «могилы»). Эти точки оказывают благотворное воздействие на окружающее пространство организма. Они чрезвычайно важны — как и вся сеть пульсов — для врачебного искусства иглоукалывания, которое, хотя и не всегда, способно давать поразительный целебный эффект. Помимо двенадцати второстепенных пульсов различаются также два основных пульса, а именно каналы ян и инь, которые соединяют менее значительные каналы на обеих сторонах тела. Главный пульс ян поднимается по позвоночнику в мозг, затем проходит через лоб к переносице. Главный пульс инь берет начало в детородных органах, поднимается в область пупка, а затем уходит выше, к губам. Считается, что канал ян особенно развит у мужчин, а канал инь — у женщин. Главный канал ян именуется также «ведущим каналом» (ду мо), а канал инь — «функциональным каналом» (жэнь мо). Посредством медитативного соединения

обоих каналов в едином кольце (при котором силы духа, жизни и бессмертия соединяются воедино как при зачатии ребенка) происходит рождение вечного ребенка, puer aeternis, то есть бессмертного человека. Этот акт имеет первостепенное значение для внутреннего опыта, как бы ни были сомнительны сопутствующие ему физиологические теории,

3. Сублимация. Аксиомой китайской — равно как индийской и арабской — медицины является существование тесной связи между центральной нервной системой и детородной функцией. Нередко такая связь представляется даже непосредственной: флюиды мозга стекают вниз по позвоночному столбу и производят зачатие. Но в этом процессе, как полагают, теряется драгоценное семя бессмертия. Таким образом, есть основания для того, чтобы противодействовать этому нисходящему течению медитативным усилием и заставить «небесную реку течь вверх». Так происходит алхимическая сублимация, или очищение, сексуальной энергии, дух укрепляется и проясняется благодаря силам бессмертия, Согласно этому представлению, временная аскеза имеет не отрицательное и моральное, а положительное и метафизическое значение. Бракосочетание логоса и эроса, если воспользоваться западными терминами, создает бессмертного человека, обновляет его и дает ему, помимо прочего, долгую жизнь. Даже если все не так просто, как полагают китайцы, науке хорошо известно, что органы внутренней секреции играют важную роль в сохранении молодости и одухотворенности человека.

4. Архаическая анатомия индивидуальных органов. Как любезно сообщил мне К. Юнг, после Вернике западной науке хорошо известно, что в нашем сознании

существуют ментальные аналоги внутренних органов, благодаря которым нам известно об этих органах и их состоянии. Любопытно, что в китайской медитации (и физиологии) эти психологические представления внутренних органов только частично соответствуют действительному состоянию данных органов, тогда как в другой своей части они отражают некое иное состояние, которое, как ни странно, указывает на формы жизни, уже давно не существующие на нашей планете. Как и в случае с пульсами, мы должны обратиться к понятию коллективной памяти, Примерами такой архаической анатомии являются: третий глаз, который, как у глубоководных рыб, одновременно освещает и видит объекты; неразрывная связь между почками и яичками; расположение жизненного центра, или Киноварного поля в солнечном сплетении; «три обогревателя» (сань цзяо), или органы водной секреции, которые наполняют всю нижнюю часть тела; «море дыхания» на уровне пупка. Все это не беспочвенные фантазии. Подобно тому, как рудименты прежних состояний все еще присутствуют в нашей анатомии—некоторые из них, правда, лишь в эмбриональный период, — ментальные аналоги наших органов в их предыдущем состоянии проявляются во время медитации из коллективного бессознательного.

5. Космические аналогии. В магико-анимистичес-кой системе, которая господствует в древней китайской космологии, аналогия играет важную роль, как и повсюду в архаических формах мышления. Разумеется, аналогии встречаются во всех представлениях китайской медицины, и поскольку медитация в ее физиологическом аспекте основывается на медицинской теории, мы встречаем в ней ту же систему мысли с ее аналогиями в символических образах, верованиях и терми-

нологией медитативной практики. Человек здесь предстает как маленький космос. «Вселенная не велика, мое тело не мало», — гласит китайский афоризм. И поскольку человек — это часть космоса, возможность существования аналогий между человеком и космосом не следует отбрасывать с порога. Дух человека есть Яшмовый град, где восседает на троне сам Лао-цзы, субстанция его позвоночного столба — это Млечный Путь, Небесная Река, тогда как созвездия Пастуха и Ткачихи пребывают соответственно в сердце и почках. В его брюшной полости находится пахотное поле Земли, а также Великий Предел; еще ниже располагаются ворота инь—ян подземного мира и область подземных вод. Помимо этих символических аналогий между человеческим телом и космосом, широкое применение имеет система инь и ян, включающая в себя понятие пяти элементов и их органических соответствий. Наконец, китайский образ человека содержит в себе и целостную систему символики чисел. Очевидно, что здесь ценные прозрения смешаны с разного рода заблуждениями, и вся система кажется нам в высшей степени ненаучной. Аналогия не может быть убедительным доказательством, Но медитация не ищет доказательств: ее цель состоит в том, чтобы установить коммуникацию между глубочайшими слоями опыта и человеческим сознанием, высвободить гений человека для него самого и открыть доступ к некоторым ценным переживаниям, В свете этих устремлений специфические концепции китайской медицины, которые входят в состав медитативной практики, во многом теряют свою значимость.

Упомянув кратко об основных физиологических понятиях, без которых терминология даосской техники

123e41453e3634353d3835 3a 14101e 2-9.jpg

«Карта Внутреннего Плетения» из даосского монастыря Байюньгуань

медитации будет непонятна, мы переходим к описанию и объяснению двух воспроизведенных здесь рисунков. Один из них — это эстамп, сделанный с каменной стелы, которая находится в монастыре Белых Облаков (Байюньгуань) в Пекине. Другой восходит к цветной картине, сделанной, несомненно, на основе стелы из Байюньгуаня. В основном стела и картина идентичны, однако в них имеются и небольшие расхождения. В левом нижнем углу стелы, например, выбита надпись, поясняющая, каким образом рисунок на камне был изготовлен в монастыре Белых Облаков, а в верхнем правом углу проставлена дата изготовления рисунка. Сам рисунок имеет заголовок «Карта Внутреннего Плетения» (Нэй цзин ту). На картине все это отсутствует. Тексты тоже слегка различаются фразеологией (но не смыслом). Ниже мы в ряде случаев будем отмечать эти текстуальные расхождения. Кроме того, на картине показан нимб над головой с красной жемчужиной в его центре и ореолом миндального цвета вокруг тела. Надпись в левом нижнем углу каменной стелы гласит: «Эта картина до сих пор не была обнародована, ибо учение об эликсире бессмертия чрезвычайно обширно, утонченно и глубоко, так что обыкновенный человек не может его уразуметь. Как следствие, данный рисунок был мало известен в свете. Но по случаю, предаваясь занятиям в Гаосуншань и просматривая разные книги и рисунки, я увидел сей рисунок на стене и оценил его точность и утонченный смысл. Пульсы, узлы и мускулы очень ясно объяснены, и в объяснениях всегда присутствует сокровенный смысл. Я долго рассматривал его и понял, что благодаря ему можно многое постичь. Только тогда я понял, что физический вдох и выдох — это не что иное, как наполнение и опустошение космоса. Поистине, если только постичь смысл

этой картины, можно сразу наполовину уразуметь великое учение о Золотом эликсире, Поистине, я не смею держать эту картину лишь для себя одного. Посему я передал ее для того, чтобы ее вырезали на камне для всеобщего сведения».

Подпись; «Даос Суюнь, урожденный Лю Чэнъянь, почтительно опубликовал эту картину, снабдив ее пояснениями.

Сей рисунок был исполнен в монастыре Белых Облаков стольного города»,

В правом верхнем углу стелы проставлена дата: «Шестой месяц года бинсюй императора Гуансюя» (1886), О самом Лю Чэнъяне никаких сведений не сохранилось, и это делает тем более существенным упоминание об учении «золотого эликсира», ибо последнее относится к наиболее значительной традиции живого даосизма, которая основана патриархом Люй Дунбинем (род, 798). Эта традиция представляет множество учений и концепций, сплавленных в единую систему преображения человека. Так, на нашем рисунке присутствуют несколько буддийских высказываний, и кроме того, очевидно определенное влияние несторианства, Однако современные хранители традиции — среди них Общество изучения Дао и Дэ в Пекине—отвергают упрек в даосизме и утверждают, что их учение вполне самостоятельно и в то же время составляет мистическое содержание всех религий мира. И надо сказать, что учение о «золотой киновари», как назвали бы его западные алхимики, действительно охватывает собой квинтэссенцию — во всех смыслах этого слова — даосской традиции вообще.

Посмотрим теперь на две версии этой картины, представленной на стеле и свитке. Даже неискушенный зритель тотчас поймет, что перед ним полное изо-

бражение человеческого тела. Нетрудно различить голову вверху, позвоночный столб справа, сердце в центре, а под ним несколько аллегорических изображений, указывающих на внутренние органы и их функции. При ближайшем рассмотрении мы убеждаемся в том, что все изображение носит аллегорический характер; нигде нет реалистических образов. Два главных пульса встречаются в том месте, где должно быть лицо, но лицо никак не обозначено. Кости изображены в виде скал, и на вершине черепа возвышаются девять отвесных скал, где (в наш век!) они не могут обозначать кости. Следовательно, перед нами чистые аллегории: в голове мы видим Лао-цзы, а под ним буддийского монаха; еще ниже изображены Пастух и Ткачиха, пахарь и водяная мельница. Над головой висит жемчужина, во лбу, на месте третьего, «небесного» глаза находится красное солнце, а напротив, в оптическом центре задней части головы — луна. Во рту мы можем различить пруд с мостом, в шее — пагоду, под сердцем — ряд деревьев, в области почек—изображение Великого Предела, под ним — пруд с бурными водами, объятый пламенем тигель (треножник) и т. д. Одним словом, мы оказываемся в чрезвычайно странном, поэтическом ландшафте, который объемлет и Небо, и Землю, и подземные воды; ландшафте, который изображает все три аспекта человеческой личности: духовный, психический и животный. Для того чтобы понять живой даосизм и его учение о вечной молодости, бессмертии и сотворении в себе бессмертной самости в форме «алмазного тела» — все это посредством медитации, — мы должны рассмотреть, все физиологические (?) посылки, показанные на аллегорическом пейзаже Неба, Земли и Подземного мира. Ибо подобно тому, как Эней благополучно спустился к подземным во-

дам Харона и вернулся просветленным и еще более сильным, так и «друг Дао», как обещается, откроет в самом себе подлинные истоки жизни, здоровья, вечности и мудрости, если только спустится — вооруженный истинным светом — и найдет дорогу назад. Но если он это сделает, он сможет найти дорогу и в небесные сферы. Лао-цзы, один из Трех Чистых иного мира, а также Пастух и Ткачиха, эти персонажи звездного мифа, суть наше метафизическое, божественное «я» («алмазное тело»), наше психическое сознание (хунь) и наше животное «я» (по). Три другие фигуры — буддийский монах, пахарь и работник на водяном колесе — показывают нам сущность пути в медитации. Однако здесь не место рассматривать всю медитативную систему «золотого эликсира» — мы сделаем это в третьем разделе. Здесь мы только разъясним нашу картину как схему медитации. В своем описании мы будем следовать в основном даосскому пути спасения, излагая вначале те его ступени, которые относятся к «круговороту света», то есть ориентации и пробуждению. Затем мы рассмотрим аллегории, указывающие на преображение, то есть смерть обыкновенного человека, далее — концепцию нового, бессмертного человека и, наконец, те образы, которые сообщают о совершенном состоянии, вобравшем в себя мудрость веков и объемлющем вечность.

А, «Круговорот света» движется от головы в среднюю часть тела и обратно вверх. Мы начинаем с фигуры буддийского монаха в передней части головы. Глядя на Лао-цзы, который сидит, улыбаясь, в медитативной позе, монах поднимает над собой обе руки, словно поддерживая все, что находится над ним. Рядом написано:

«Голубоглазый чужеземный монах поддерживает небеса своими руками». Слова «голубоглазый чужезем-

ный монах» издавна служили прозвищем буддийского патриарха Бодхидхармы, основателя школы Чань, который прибыл в Китай из Индии около 520 года. Он созерцал стену в пещере в течение девяти лет, после чего у него открылся «небесный глаз», то есть его упорство в медитации принесло ему успех. Как все просветленные, он сам поддерживает небеса (здесь есть отсылка к известной легенде), Правда, этот буддийский монах изображен без бороды — общеизвестного атрибута Бодхидхармы, — но имеет вид юноши. Впрочем, сопроводительная надпись не оставляет сомнения в личности монаха.

«Друг Дао» должен иметь такое же упорство в медитации и использовать свет своих глаз (в чисто анатомическом смыо1е «голубоглазый чужеземный монах, который поддерживает небеса», соответствует своду, поддерживающему череп). Но ему не следует впустую глядеть на стену пещеры в течение девяти лет. Он должен направить свой взор вниз, к центру жизни и тепла (приблизительно на высоте пупка), где находится соединение двух главных и двенадцати побочных пульсов. Соединение созерцания и мысли в жизненном центре известно как «пахота». Соответственно, на картинах мы видим на уровне пупка пахаря, прилежно возделывающего свое поле, то есть стимулирующего жизненный центр и его энергию. Несколько выше, среди деревьев, располагается текст, поясняющий образ пахаря: «Железный буйвол пашет землю для того, чтобы вырастить золотые монеты». Вся нижняя часть живота ассоциируется с элементом Земли; она известна под именем Киноварного поля. От нее отличаются верхнее поле эликсира во лбу, среднее поле в области сердца и заднее поле в середине тела (почки), которое считается «подлинным Киноварным полем». Непрерывная ра-

бота над этой жизненно важной областью символизируется фигурой железного буйвола. Из вспаханного поля вырастает подлинная благодать; земля приготавливается принять семя высшей жизни, для «выращивания золотых монет» (последние изображены только на картине свитка, где мы видим два поля, засеянных золотыми монетами).

Как только в нижней части тела собирается жизненная сила, «океан дыхания» (ци хай} приходит в движение, и прежний метод становится недейственным. Его нужно усилить третьим, «небесным» глазом, «сиянием нашей внутренней природы» (син гуан). Чтобы совершить это, нужно развить в себе внутреннее видение. Здесь снова появляется голубоглазый монах-чужеземец, умеющий открывать в себе третий глаз с помощью специальной техники — созерцания стены особым способом, Шар в его левой руке, изображенный на картине в виде сияющего красного солнца, — это третий глаз. Из этого глаза исходит яркое сияние. Киноварное поле хорошо вспахивается, его жизненная сила особым образом переносится в почки. Область почек носит также название «излучина реки» (что предположительно обозначает позвоночный столб). Здесь поток энергии поворачивает резко вверх и вместе с главным пульсом ян, каналом ду мо проходит через два важных узла: один позади сердца, «центральные ворота в спине», а другой — в затылке, «Верхние ворота яшмового града», или «яшмовая подушка». Далее он движется через верхнюю часть головы, «Дворец грязевого зала», ко лбу, и здесь третий глаз, усиленный жизненной энергией, начинает ярко сверкать в состоянии медитации. Это «Сиятельный зал» (мин тан), где древние цари собирались когда-то для просветленных бесед с мудрейшими мужами государства. Пульс ян затем опускается

к переносице, где и заканчивается. Считается, однако, что его энергия уносится вниз, до самого Киноварного поля. Так приходит к завершению «круговорот света», или «один поворот колеса Дхармы».

Первый этап медитативной практики завершен. Жизненный центр в солнечном сплетении, средоточие более архаического, полусознательного этапа совершенствования с его уверенным инстинктом и обилием образов, теперь соединено с «третьим глазом», то есть возвысилось до сознания. Этот «круговорот света» является основой для понимания трех высших ступеней посвящения. На раскрашенной картине (но не на эстампе) мы встречаем неподалеку от «третьего глаза» слова: «Вот начало лучшего пути к доброй жизни». Оба рисунка содержат поучительное, хотя и несколько насмешливое обращение к ученику: «Если ты понял истинную тайну сей тайны тайн, не существует никакой тайны помимо этой тайны». Наверху, перед головой, имеются еще две буддийские сентенции. Они имеют отношение к седому пушку на переносице Будды, который, как третий глаз, дарует знание космоса и искупление. Эти сентенции гласят: «Дхармагупта (Фацзан) говорит: "Голубые глаза делают все четыре моря на свете ясными и отчетливыми, а седой пушок достигает горы Сумеру". Майтрейя говорит: ''Между бровей сияет седой пушок — он может избавить все существа от несчастья перерождения"»,

Б. Ученик, достигший медитативного опыта третьего глаза, в самом деле переполнен экстатическим чувством просветленности и пробуждения. Но пока мы все еще находимся на первой ступени медитации: ветхому Адаму суждено умереть, вечный человек еще должен быть зачат и рожден. В пределы сознания попада-

Карта внутреннего совершенствования

ют еще более глубокие силы, и ученик вступает на путь преображения. Китайцы полагают, что па этот путь нужно вступать лишь около сорока лет от роду.

Для облегчения особых аскетических упражнений применяется специальная техника дыхания, которую по причине рискованности занятий ею учитель передает только изустно. Мы не можем согласиться с о. Л. Вижье, который, говоря об этой устной традиции и необходимости хранить ее в тайне, замечает: «Нужно прятаться от приятных вещей за этой косной фазой». Природное всегда невинно. Однако следует понимать, что попытка создать взаимно плодотворную связь между сознанием и бессознательным, логосом и эросом, не может быть вполне безопасной. Как бы то ни было, два главных пульса соединяются в круговороте своего взаимодействия; иньский пульс действует на фазе нисхождения, и сублимация в медитации достигается с помощью определенных ритмических дыхательных упражнений. Так сексуальность не подавляется, но сублимируется посредством применения медитативной техники, относящейся к индийской йоге кундалини. Соответственно, на картине рядом с водопадом имеется надпись (на свитке она вписана в позвоночный столб): «Воды текущей вверх Небесной Реки (то есть Млечного Пути)». А внизу, у основания позвоночника, «Нижних ворот деревни» написано: «Воды Бездны текут вверх». Между окончанием позвоночника и почек мы видим «треножник эликсира» — анатомически соответствующий, возможно, семенным железам — и пруд, «где вода и огонь встречаются и образуют пар».

Та же алхимическая сублимация изображена еще раз в виде двух детей, которые вращают колесо, поднимающее воды на поле. Эти дети — мальчик и девочка. Семенные железы — как и почки — мыслятся как муж-

123e41453e3634353d3835 3a 14101e 2-10.jpg

ские, с одной стороны, и женские—с другой, и, следовательно, как воплощение ян и инь. Рядом с ними на свитке изображено «колесо инь и ян Сокровенной Женщины» — отсылка к главе VI книги Лао-цзы, — а на стеле изображен мельничный жернов инь и ян. На стеле помещено следующее разъяснение процесса сублимации: «Снова и снова, вращаясь круг за кругом, как вращаются эти колеса, вода течет на восток. Даже в источнике глубиной в десять тысяч саженей дно должно быть видно, Эти сладкие воды текут к вершине Южной Горы (то есть к макушке черепа)». В тексте на свитке употреблены те же слова.

Б области почек в качестве жизненной точки обозначена «пещера». Это «пещера тайны почек», и пояснение к этому образу гласит; «В этой маленькой жаровне кипят горы и воды». В Китае почки считаются подлинным источником детородной силы. Как следствие, мы видим в этом месте фигуру Ткачихи, то есть животную душу, а рядом с ней строки: «Ткачиха зачинает движение» (от веретена и до позвоночного столба можно видеть главный пульс в виде нити); «божество почек таинственно и непостижимо, оно может зачинать потомство».

В темных глубинах нашего внутреннего опыта созвездия макрокосма и духи или божества наших органов являются аллегорическими образами. Другие внутренние органы тоже помогают собирать жизненную ему: «Божество легких носит имя "серый цветок" и прозвище "пустое совершенство", божество печени может просветлять и само носит в себе просветленность, божество селезенки может дарить просветление и само достигает просветленности». Из внутренних органов остается упомянуть только сердце, вместилище сознательной души и предполагаемого творца

красной крови (киновари). В сердце написано: «Земля неподвижности», что в «Книге Перемен» соответствует гексаграмме гэнь — Гора, Неподвижность. Рядом написано: «Божество сердца есть источник киновари и хранит в себе дух». «Божество сердца» — это божественный мальчик-камнерез, настоящий алхимик, который, играя золотыми слитками, нанизывает их на нити и создает из них созвездие Северной Меры (Большой Медведицы), откуда исходит верховная космическая сила. Небесный мальчик в его обличье Пастуха является также партнером Ткачихи, Однажды он украл одежды Ткачихи, пока она купалась, но по воле Небесного Царя он может встретиться со своей суженой только раз в году, в седьмой день седьмого месяца. В этот день она идет к нему по составленному сороками мосту через Небесную Реку.

Это ночь всех ночей. Мы видим возможность их соединения в траектории пульса, который берет свое начало в сердце и проходит через пагоду с двенадцатью этажами (аллегория дыхания) в затылке, где кончается и пульс Ткачихи. Это ворота в небесный Яшмовый город. Здесь соединяются две души. Но если на картине свитка имеется «источник восхождения истины» или «чистоты» близ «пещеры духовного поля» (источник берет свою ароматную воду от «луны», расположенной в области затылка, в оптическом центре, который в свою очередь впитывает влагу из глубин), на стеле источник изливает свои воды в пруд, где «резвится красный дракон», то есть в дыхание, понимаемое как конденсированный пар, а пруд пересекает «птичий мост», напоминающий о сорочьем мосте на небе.

В. В середине жизненного центра кристаллизуется эмбрион бессмертного человека. Он вызревает и по-

том рождается воочию, появляясь над головой, как Паллада, выходящая из головы Зевса, или образ Будды на цветке лотоса.

Г. Бессмертный дух витает над его человеческим прототипом. Что же касается цветка лотоса, то мозг остается всего лишь «Дворцом грязевого зала», из которого цветок выходит на свет. Так достигается бессмертие, которое символизируется здесь вечными южными горами Куньлунь, или «Девятью пиками». С «террасы глубокого хаотического духа» открывается вид на неизмеримое с «Высочайшего пика». «Брови седовласого Лао-цзы свисают до земли» (знаки вечной жизни), Ибо благодаря тысячелетней традиции фигура Лао-цзы живет в душе даоса как архетип и прототип; даос становится Лао-цзы. Это не просто Лао-цзы, который жил на Земле, но также его трансцендентный «верховный предок», одна из фигур в даосской триаде Трех Чистых. Сиятельная жемчужина — «желанное сокровище», символ бессмертия — встает над головой, которая становится «домом восходящего солнца». Макрокосм раскрылся; соединив в себе все глубины и полярности, человек стал вселенной: «Весь мир содержится в одном зернышке». Эта ступень, по даосским представлениям, достигается только в возрасте шестидесяти лет.

Сколь бы странной ни казалась нам китайская символика, смысл этого представления пути человека к своей зрелости от круговорота света и смерти ветхого Адама (в огне эроса) через преображение и новое рождение от огня и воды в вечные зоны по ту сторону звездного неба самым тесным образом связан с некоторыми сторонами нашего существования и напоминает западные учения.

3. Индивидуализация

Путь, ведущий через преображение, просветление и новое рождение к этой зрелой, трансцендентной мудрости, обозначается как «совершенствование себя» (сю шэнь). Однако его субъективистское понимание следует сразу же отбросить. В медитации, как и в любой другой личностной дисциплине, человек занимается самим собой лишь до тех пор, пока в нем из единства полярных величин не рождается внутреннее единство, подлинная индивидуальность, И это communio naturarum служит интеграции человека с обществом и делает его единым с Дао всего космоса. Невозможно отрицать, что многие даосы, и особенно Чжуан-цзы, демонстрировали крайний индивидуализм, который отрывает индивида от социума и внушает иронический взгляд на жизнь. В этом конфуцианство справедливо усматривало симптом анархизма. Но, вне всякого сомнения, ироничный, то есть умный и злой человек, стоит ниже всеобъемлюще мудрого, ибо подлинный исток иронии — это не сублимированное и ложно понятое стремление к самоутверждению и признанию другими. Сатирический, иронический человек, который в конечном счете пессимистичен вследствие собственного несовершенства, есть обезьяний образ юмористического, доброго, сильного мудреца. И этот последний представляет истинный тип китайского «святого».

Мудрец, или святой (шэн) есть тот, кто «воспринимает своим духовным слухом и способен наставлять других, поскольку он стоит твердо на земле и выполняет свое небесное предназначение». Он подобен сиятельному, согревающему «второму солнцу между Небом и Землей».

Едва ли на Земле найдется кто-нибудь, кто способен осуществить миссию священника-царя и водворить в государстве мир. Но эта возвышенная идея плодотворно действует в глубине души. Под оболочкой зримой истории этот возвышенный идеал даосской традиции, который не только находился в гармонии с конфуцианскими принципами государственного управления, но даже был их подлинным источником вдохновения, всегда составлял основу национального могущества и обновления.

Обучение в даосском братстве разделяется на четыре ступени, соответствующие пути спасения. Сам этот путь есть не что иное, как внутреннее созревание человека, которое происходит параллельно с естественными этапами его жизни. Эти ступени суть следующие: умирание молодого, привязанного к миру человека, достижение ясности духа; новое рождение в духе; достижение единства с первозданным истоком всех существ и себе подобными; и, наконец, достижение высшей цели: «бездейственной деятельности», или «внешнего бездействия и внутреннего действия» (у вэи). Это, однако, не должно означать, что можно достигнуть нового рождения и совершенства лишь посредством той или иной системы психотехники. Нет, здесь как нельзя более уместна суровая истина христианства: «Тому, кто имеет, будет еще дано, и он будет иметь всего в избытке. У того, кто не имеет, будет отнято и то, что есть у него». Каждый человек приносит с собой свои привычки и взгляды, поэтому наставления носят индивидуальный характер (хотя, разумеется, проходят и общие лекции, которые устраиваются в зале Поучений (цзян тан) для всех членов общества).

Секрет этой системы духовного водительства заключается в следующем: мы не должны подавлять разно-

образия и противоречия нашего бессознательного, но нам следует принимать их в наше сознание: бессознательное должно быть нами признано и использовано для созидания нового человека, Таков путь к открытию ворот нашей наследственной, коллективной памяти; пустившись в путешествие к нашей Матери, мы выводим первозданные мистерии души и жизни на свет духа. В тех из нас, кто чувствует в себе это призвание, появятся та глубина и ясность духовного опыта, которые достойны называться «просветлением» (мин). Глубина и ясность соединяются, как «солнце и луна».

Способом раскрытия глубины в себе является созерцание, или медитация. Техника медитации преподается ученику уже на первом занятии. Весь смысл ее состоит в том, чтобы исключить всякую возможность воздействия извне, как на тело, так и на ум, и развить в себе способность внимать, или слушать. Правила медитации, основанные на многовековом опыте, вкратце сводятся к следующему:

1. Выберите слабоосвещенную комнату, не темную и не светлую. В светлой комнате медитирующего отвлекают яркие образы, в темной комнате — внутренние образы.

2. Примите удобную позу, которую не придется менять через короткое время. Сидеть со скрещенными ногами вовсе не обязательно для того, кто не привык к такой позе. Напротив, полезно держать ступни в контакте с полом.

3. Держите спину прямо (если необходимо, ее можно поддерживать спинкой сиденья), а голову отвесно, слегка откинув ее назад так, чтобы кончик носа нахо-

дился на одной вертикали с пупком, а «свет глаз» можно было легко направить в центр тела (солнечное сплетение), то есть так, чтобы сознание можно было легко направить в бессознательное.

4. Держите глаза полузакрытыми, ибо сидеть с открытыми или зажмуренными глазами — все равно что находиться в светлой или темной комнате. Глаза — их взгляд сходится на кончике носа — должны быть направлены к солнечному сплетению.

5. Держите ладони сложенными, как в китайском приветствии: правая рука сжата в кулак, его обнимает левая ладонь. Это символизирует естественное единение инь и ян.

6. Прежде чем начать медитацию, сделайте от трех до пяти глубоких, медленных и ровных вдохов, чтобы расположенное в низу живота «море дыхания» (ци хай) пришло в движение. Так вы избегнете необходимости делать глубокие вдохи во время медитации, доставляя себе беспокойство. Занимаясь медитацией, не обращайте внимания на дыхание. Рот должен быть закрыт, дышать следует только носом.

7. Вглядитесь почтительно в портрет Учителя (в выданном вам свидетельстве ученика). Так вы будете как бы Б его присутствии, и это придаст вам уверенности и сил.

8. Прогоните все мысли. В сознании должна воцариться полная пустота. Медитация состоит в том, чтобы позволить всему свершаться. Мы должны внимать не поверхностному сознанию, но творческому гению глубинной психики.

9. Эта пустотность мысли облегчается ее позитивным аналогом, который состоит в направлении сознания к центру тела, то есть бессознательному.

10. Теперь вы вступили в первый из трех подготовительных этапов медитации. Все мысли быстро привязываются в воображении к центру тела (эросу!), как обезьяны к дереву. Связь между логосом и эросом парализует мысли-обезьяны». Усилием воображения сознание перемещается в солнечное сплетение, то есть в бессознательное. Эта фиксация носит название дин (в индийской йоге — дхарана).

И. Так достигается определенная степень расслабления, хотя некоторая напряженность еще сохраняется, Эта вторая подготовительная ступень освобождения или безмолвия именуется цзин.

12. Теперь вы достигли третьей ступени, на которой уже нет никакой напряженности или усилил, ступени мирного удовлетворения (анъ).

Наконец, вы достигли состояния, когда с вами может нечто «произойти».

Вы переживаете содержание собственной медитации — но следует сразу же изгнать все образы и идеи! Невозможно предвидеть заранее, каким будет это содержание. Будут иметь место некоторые незначительные нарушения медитативного состояния, но обычно они служат указанием на то, что вы медитируете правильно.

Нередко перед медитацией рекомендуют сделать физические упражнения, в противном случае ваши конечности во время сеанса могут онеметь. Медитацией

следует заниматься два-три раза в день не менее получаса («время горения курительной палочки»); кроме того, ежедневно читайте вашу книжку наставлений Учителя. На первых порах рекомендуется входить в медитативное состояние всякий раз, когда у вас есть свободное время. Каждую неделю следует сообщать Учителю о своих ощущениях. Если вы медитируете правильно, он даст вам следующее задание для медитации, если нет—все останется по-прежнему. Если в какой-то день вы чересчур утомлены или взволнованы, заниматься медитацией не следует—это все равно не принесет вам пользы. Средством самоуспокоения служат сосредоточенные размышления о божествах и Учителе.

Духовное совершенствование под руководством «почтенного Учителя» (гаи цзунь) дополняется наставлениями более общего, философского свойства, в которых наставник новичков (сюэ чжан) разъясняет принципы духовного совершенствования. Здесь нет нужды входить в подробности этих поучений.

Перейдем теперь к описанию медитативного пути в целом, как он развертывается параллельно пути спасения.

I. Первое, что должен ощутить послушник, — это существование в бессознательном некоего противоположного центра, в который он погружается и который в то же время он возвышает до сознания. Это стадия «круговорота света» или, если заимствовать буддийское выражение, «поворота колеса Дхармы».

Мысли послушника оказываются отрезанными от него благодаря «привязыванию обезьяны» (шуань хоу-цзы) это достигается посредством фиксации изначальной природы (сии) и сознания на их противоположности, центре жизненной силы (мин) в солнеч-

ном сплетении. Этого следует достигать без каких-либо усилий и напряжения, ибо медитация, как мы уже знаем, требует состояния полного расслабления. Единение изначальной природы и жизненной силы есть . communio naturarum инь и да и может быть уподоблено единению полов. Выше сердца обитает божественный бессмертный человек, центр духа, который «носит в себе число два как знак своей принадлежности» к иному, богам и другим людям; в жизненном центре обитает эгоцентрический, индивидуалистический, природный человек, о котором можно сказать лишь то, что он «ходит на двух ногах». Из их встречи, которая фатальна для природного человека, рождается новый духовный человек, неумирающее «алмазное тело».

Природный человек «спит», то есть не осознал в себе присутствие сознания. Его следует разбудить. С этой целью сознание простирается на природного человека или, говоря поэтическим языком медитации, «солнце и луна, как два глаза, сияют на Земле (центр тела, или солнечное сплетение)». Земля есть «подлинное Киноварное поле», которое следует возделывать посредством нисхождения на него духа, Вследствие этого природный человек тревожится в своем сне, то есть входит в сознание. Появляются все хтонические божества. В этот момент ученик видит два знака и нередко явления, которые он воспринимает как угрозу его душевному равновесию. Я не буду говорить об этих знаках или явлениях, просто упомяну их поэтические наименования: один знак — это «пробуждение природного человека» в солнечном сплетении, другой — присутствие «огня», также в солнечном сплетении. Расстройство, сопровождающее первый симптом, заключается в незначительном волнении элемента воды, которое проходит само собой в процессе медитации. Но в дан-

ный момент он является добрым знамением, ибо целью медитации на этом этапе является познание сил бессознательного, И вновь следует подчеркнуть, что, несмотря на поэтическую терминологию, эта совершенно трезвая психологическая система занятии рассматривает все видимые образы как отклонения.

Затем начинается следующая стадия медитации. Ученик должен открыть в себе «небесный глаз» в середине лба; это подлинное «солнце», «сияние изначальной природы», В этом ему помогает «бодхидхарма», «голубоглазый чужеземный монах», «учитель медитации» внутри нас. Посредством особого созерцания стены, которое, по преданию, практиковал Бодхидхарма, послушник с закрытыми глазами постигает свой третий, «небесный» глаз, то есть после открытия в себе противоположного, жизненной силы в бессознательном, он познает своего духовного водителя, «сияние изначальной природы». С этого момента он созерцает свой жизненный центр «небесным» глазом, изначальная природа освещает ее противоположный полюс, жизнь в нас, подобно тому как небесный свет озаряет землю. Следствием этого является резкое и полное пробуждение природного человека. Жизненная сила сосредотачивается в жизненном центре и более не должна рассеиваться. В дополнение к этому сосредоточению (коагуляции) и резкому пробуждению ученик прозревает третий «знак» — «масло» (ю) бессмертия. Теперь он вступает во вторую стадию пути. До сих пор его совершенствование состояло в основном в «работе с жизненной силой» (мин гун} — главной частью техники медитации. Отныне он переходит к очищению и совершенствованию изначальной природы (спи гун). При всей терпимости, свойственной китайцам, эта ста-

дия совершенствования, «возвратное движение» энергии, требует строжайшей моральной дисциплины. Как только достигнут уровень совершенства, превосходящий противоположности, не остается места праздной игре с добром и злом, даже если «добро» понимается здесь совершенно особым образом, ничуть не похожим на представления обыденной морали.

Теперь ученик принимает новое посвящение. От него требуется торжественная клятва жить сообразно верховному принципу, «в лучах вечности». Эти конфуцианцы и даосы приказали мне поклясться идти путем Христа, понимаемым в очень глубоком, предельном смысле этого понятия. Признаюсь — все, что говорю здесь, является в конце концов моим личным свидетельством — признаюсь, это неожиданное требование произвело на меня необычайно глубокое впечатление, хотя я и имел уже за плечами немалый внутренний опыт. И, надеюсь, мои читатели извинят меня, если я не буду подробно останавливаться на моих переживаниях в этом пункте. Мне хотелось бы сказать только одно: какое же глубокое понимание путей божественного Логоса, соотношения исторической и сверхисторической религии, питающей силы наследственного религиозного опыта, открывается в этом желании видеть конфуцианца прочно укорененным в конфуцианстве, буддиста — в его буддизме, христианина — в христианстве, в то время как в сознании постоянно присутствует идея сверхисторического, глубочайшего и невыразимого ядра «десяти тысяч религий», чудесного моста, связующего их всех!

Ученик готовится дать эту клятву, выслушивая наставления в зале Учителя. Это было подлинно доверительное занятие! И поскольку оно касается всего пути медитации, я должен присовокупить к этому одно за-

мечание; в той мере, насколько она была доступна передаче, эзотерическая древняя мудрость открыто передавалась в Китае до времен Мэн-цзы, в Индии — до Будды, а на Западе — до Христа. Впоследствии ее стали передавать только в узких кругах, ибо люди были ослеплены, а не просветлены силой разума. Для нас, критически мыслящих европейцев, такая точка зрения кажется бессмысленной, однако остается фактом, что в древние времена, когда архаический способ мышления был доступен всем, религия охватывала целое племя или народ, тогда как сегодня духовное водительство предполагает наличие ограниченной группы людей, в большинстве случаев — союз двух лиц, учителя и ученика. Благодаря их полному доверию друг к другу медленно и методически устанавливается коммуникация между сознанием и бессознательным.

Предшествующий путь медитации, завершение которого требует многих лет — от десяти и более, — значительно укрепляет все силы человека (стимуляцией внутренней секреции?). Следующий этап предъявляет огромные требования. По преданию, Будда «совершил три тысячи добрых дел и завоевал восемьдесят заслуг», прежде чем достиг просветления, но и после этого все еще должен был проповедовать — в течение сорока лет. Немногим уготовано завершить стадию «работы с изначальной природой». Надо заметить, что наставничество тоже считается частью совершенствования изначальной природы.

На этом этапе техника медитации претерпевает изменения. Ученик больше не погружается в жизненный центр; даже без сосредоточения он сохраняет свою свободу от игры мыслей. В лучшем случае он посылает в жизненный центр «мысленную нить». Больше нет необходимости в приготовлении соответственно трем

123e41453e3634353d3835 3a 14101e 2-11.jpg

Круговорот внутреннего света (первая часть медитационного пути)

ступеням совершенства: дин, Цзин и янь. Вместо этого он пробуждает в себе чувство радости (куай лэ). Под руководством Учителя поток жизненной энергии выводится теперь из «сокровищницы семени» посредством «нити мыслей», затем разделяется на два рукава и возвращается в почки, где два рукава сливаются вновь. После этого поток восходит по позвоночному столбу, проходит через голову и спускается от середины лба в грудь и жизненный центр. Так круговорот света приходит к своему завершению,

Вот так происходит «поворот колеса Дхармы». Сознательное и бессознательное, Небо и Земля, изна-

чальная природа и жизненная сила вступили в плодотворное взаимодействие посредством воображения. Это взаимоотношение отвечает внутреннему опыту и составляет неотъемлемое достояние послушника. Вот это и является в медитации самым главным, независимым от какой бы то ни было «объективной» истины, которую мы можем или не можем вывести из кругового пути «света» внутри нас. Сознание открылось бездне бессознательного, то и другое вступили в отношения взаимного обмена и дополнения. Здесь нет никакого принуждения, ничего насильственного, ибо сущностью восточной мудрости является свободное обладание миром, сознание без подавления, дисциплина без строгости. Это означает —парить свободно, быть «пустым», действовать «спонтанно»...

Хилиастский идеал китайцев, согласно знаменитой главе из канона «Записки о Ритуале», — это «мир великого единения». Когда он осуществится, каждый человек станет «благородным мужем», «внутри святым, снаружи царем». Подлинное призвание индивида — претворить в жизни этот тип дисциплины, предоставляя всему сущему быть тем, что оно есть. И призвание всех, а в особенности даосов, — подготовить явление хилиастского царства, Начало и конец в мифе истории составляют одно.

В древности оккультное учение было достоянием всех, ныне в него посвящены лишь немногие. Это учение вновь должно стать всеобщим и внести свет в умы людей. Согласно мифу, добродетель и святость правили миром в далеком прошлом и вновь воцарятся в мире в далеком будущем. Сегодня человек должен трудиться над осуществлением этого мифа и получать в награду лишь непонимание и насмешки великого множества «маленьких учителей». Нет никакой необходи-

мости рассекать миф рационалистической критикой, и поэтому мы не будем обсуждать здесь феномен этого «язычества». Возможно, царство «одухотворенного логоса» тоже различимо в нем.

Стадия «работы с изначальной природой» включает в себя следующие четыре пункта:

1. Должно присутствовать твердое желание индивидуализации, развития самодостаточного характера и личности. Торжественная клятва отмечает начало нового импульса, открытие новой психологической перспективы.

2. После этого следует переходить к изучению священных текстов древних учителей и сверяться с даосскими комментариями, ибо классические книги существенно помогают на этой стадии совершенствования.

3. Ученик должен поддерживать дружеские, даже братские отношения со своими «друзьями по Дао», чтобы все могли помогать друг другу в учении.

4. Он должен всюду распространять этическое и метафизическое начала даосской мудрости и, значит, само Дао.

В то же время ученик должен получить наставления от Учителя, ибо это, в сущности, предполагается всеми четырьмя пунктами, перечисленными выше.

На этой ступени дается два типа наставлений: рациональный (ли сюэ) и мистический (дао сюэ). Последний тип невозможно выразить в словах; он представляет собой как бы поток, текущий от учителя к ученику.

Это есть «передача истины школы» (чуань мэнь) в строгом смысле слова, то есть бессловесная традиция. Ее путь ведет от очищения (via purgitiva) человека к его единению (via unitiva) с первозданным источником, или, как говорят на Западе, — «от добродетели к свету». Китайцы же говорят по этому поводу: «Продвинувшийся человек соединяется с Небом».

Оставим теперь «работу с изначальной природой» и все разнообразные философские и религиозные занятия и вернемся к наставлениям о медитации в собственном смысле слова. Они излагаются в «секретных высказываниях» (коу цзюэ), которыми Учитель поощряет тех, кто сумел «познать себя».

По поводу «круговорота света», то есть сознательной коммуникации между сознанием и бессознательным, остается сказать, что не должно быть никакого разделения в потоке ни возле сердца, ни в затылке, ни в темени, ни в середине лба. В этих четырех местах расположены «ворота», через которые должен проходить поток, Ученик предохраняет поток от рассеивания в носу и утекания в горло, загибая язык кверху и касаясь нёба его кончиком. В этом положении язык образует— если сказать поэтически — «птичий мост» или, точнее, «сорочий мост», по которому фея Ткачиха переходит через Небесную Реку, идя на свидание с Пастухом.

Значительно усиленный круговоротом, свет «небесного глаза» превращается в ослепительный шар, разбрасывающий яркие лучи во все стороны. Мы видим то, что освещаем (мы узнаем только то, что освещено светом сознания!). «Он исходит из переносицы и озаряет все десять тысяч миров».

По мере совершенствования в круговороте света ученик — будучи заключен в круговое вращение — внезапно переживает разные «расстройства», чувство оди-

ночества и заброшенности, как будто тонет целый мир и он погибает. Его преследует ужас, порождаемый в нем природным человеком, который не хочет оставлять мир. В этот момент он должен набраться мужества и идти дальше, ибо он встретился лицом к лицу с первозданной основой (Urgrund) мира и превзошел все видимое. Но теперь уже ничто не может остановить его. Благодаря этому доверию ужас непременно рассеивается, уступая место миру и довольству.

Теперь надлежит полностью отказаться от медитации. Ученик может принять медитативное состояние только в том случае, если оно наступает само собой. Тут следует держаться правила: «не забывай, но и не застревай (на чем-либо)». Отказ от медитации имеет огромное значение. В конце концов медитация — это только средство, к тому же небезопасное. Чрезмерное рвение ведет к непредвиденным расстройствам психики, тогда как желанный результат есть communio naturarum в совершенной гармонии.

Следующий «знак» — это странная «пустота» (стой кун), сопутствующая полному покою сердца. Это вторжение в наш опыт основы нашего бытия и бытия всего мира. «Подлинная пустота не пуста, подлинное бытие не бытийствует». Эту пустоту нельзя считать просто ничем; она есть невыразимое, «Совсем Другое»: «как будто что-то есть и как будто ничего нет». Главное в сосуде, как сказал сам Лао-цзы, — не стенки, а его пустота. То же относится к «пустоте» Человека и Вселенной. Пустоту нельзя ощутить, но она может принять в себя все сущее в своей бескорыстной доброте. Эта пустота есть сердцевина всех вещей и, поистине, все, что составляет наш опыт, по сути, есть не что иное, как пустота. «Пустота — вот форма, форма — вот пустота», -говорится в буддийской Алмазной сутре.

П. До сих пор наш путь совершенствования — «круговорот света» и начало «работы с изначальной природой» — соответствовал «Дао человека». Теперь мы переходим ко второй части пути, которая характеризируется интенсификацией работы с изначальной природой и полным усвоением, или сублимацией, жизненных сил в нашей природе. Это стадия перехода к «Дао изначальной природы», и главное содержание этой второй части пути совершенствования составляет сублимация, или «возвратное движение» семени жизненной силы. Это семя накапливается и превращается в животворное дыхание. Необходимые для этого отдельные аскетические упражнения можно совершать без ограничений. Для этой стадии послушник должен уже пройти середину своей жизни, то есть он должен быть приблизительно сорока лет от роду.

Китайцы весьма чувствительны к стадиям внутреннего развития человека, Эта чувствительность отражается в их обычаях. Сорокалетний мужчина, обычно уже дедушка, имеет право отращивать усы: мужчина шестидесяти лет, который часто является уже прадедушкой, может носить бороду. Духовная ясность полной отстраненности тоже связана с возрастом. Чтобы получить наставления о возвратном течении энергии, мужчина должен быть в возрасте приблизительно сорока лет. Только с приближением шестого десятка человек полностью посвящает себя «небесному Дао».

Здесь мы должны вставить одно психологическое наблюдение, которое касается первого этапа пути медитации и всех его последующих стадий. Локализация определенных процессов в тех или иных частях тела, будь то лоб, область сердца, почек, солнечное сплетение и проч., является наследием архаической психологии. Не столь уж важно, насколько объективно пра-

вильна эта локализация. Главное — насколько эти взгляды и сопутствующий им опыт эффективны в сознании ученика. Основные цели медитации состоят в том, чтобы прийти к глубоким и фундаментальным переживаниям, испытать неожиданные прозрения, открыть путь для новых и значимых сдвигов в нашей психике. Чрезвычайно важно, чтобы человек действительно пережит — а не только представлял умственно — противоположный полюс в самом себе, бессознательное и его жизненную силу. Чрезвычайно важно, чтобы он опознал как часть самого себя все, хорошее и плохое, что находится в его бессознательном — символически именуемые «землей, огнем, водой», — и научился пользоваться всем этим. Чрезвычайно важно, чтобы все это было введено в сознание и была установлена прочная связь между сознанием и бессознательным. Чрезвычайно важно, чтобы человек, миновавший середину своей жизни, познал ужасный опыт «смерти природного человека». Только в таком случае он может идти вперед к состоянию человека зрелого, духовно умудренного. Только в таком случае он способен к подлинно осмысленному, органическому росту и созреванию без отклонений и пустой траты времени, столь прискорбной ввиду краткости жизни. Введение всего этого в сознание не означает интеллектуализации глубинных сил внутри нас. В действительности понимание открывает путь к новому и непредвиденному психологическому опыту.

Выше мы подробно описали первую часть пути совершенствования, умолчав только о первых двух знаках и первом расстройстве. Это должно дать читателю достоверную картину всего психологического метода. Поскольку последующие стадии предназначаются только для тех, кто прожил первую половину жизни и

принял перспективу приближающейся смерти (другими словами, для ограниченного круга), а кроме того, вторая часть пути требует разговора об очень личных вещах — например о сексуальности, — будет уместным, если я ограничусь изложением ее содержания лишь в самых общих чертах.

Помимо поиска большей духовной и этической глубины посредством «работы над изначальной природой» ученик должен теперь получать более детальные наставления от своих более опытных «друзей в Дао». В конце первого этапа пути к нему приставляют двух «друзей в Дао», которые известны как «хранители закона». Они охраняют ученика справа и слева, подобно двум архангелам или «сиятельному» Вайсраване с копьем в руке — небесному царю, который держит на себе пагоду, — или подобно бодхисаттве Вэйто, юному предводителю небесного воинства, держащему в руках алмазный боевой топор, Под неусыпной охраной этих двух архангелов ученику, окруженному таинственными духами, не страшны никакие опасности на пути к совершенствованию. Во всех отношениях этот институт благотворен и необходим.

Ибо теперь мы приближаемся к глубочайшей тайне концепции нового человека, рожденного отводы и огня. Наша изначальная природа есть «первозданный дух», в котором природа и жизнь едины, и это единство есть великое божественное Дао. Первозданный дух еще не воплощен в нас, но пребывает в «великом Едином» и ожидает своей инкарнации.

В человеке логос и эрос (познание и эмоция), сердце и почки составляют два противоречивых принципа, подобных огню и воде. Природный человек позволяет обоим принципам вытекать из него в виде мыслей и переживаний. Но теперь мы должны собрать их в себе,

чтобы сознание и жизненная сила оплодотворили друг друга. Это возвращение энергии, этот временный аскетизм называется «возвратным движением». О нем гласит сентенция: «Небесная Река течет вспять». Два «водоподъемных колеса» переносят «воду» на более высокий уровень. Сердце и жизненная сила переживают обновление. Человек имеет в себе три потока духа, дыхания и семени. Обыкновенный человек растрачивает семя и поглощает дыхание, что ослабляет и дух. Но в том, кто практикует аскетизм, жизненная энергия и дыхание усиливаются (семя превращается в дыхание), и в конечном счете дыхание преображается в дух.

Надо признать, что сублимация — не столь простой процесс, как его изображает китайская физиология, Однако нет сомнения в том, что физическая жизненность и ясность духа действительно зависят от функционирования органов внутренней секреции,

Понятно, что только люди ясного и устойчивого сознания могут со всей серьезностью отважиться на подобное предприятие. И в этом заключается причина того, что ученик должен миновать середину своей жизни, прежде чем приступить ко второй части пути совершенствования. Здесь нужно отметить еще раз, что приведенные выше психологические соображения являются не более чем отправными точками для медитации; главное же — духовный результат, получаемый в результате всего пути. Период в сто дней, который отводится для аскетических упражнений, считается переходной стадией. Предполагается, что по завершении этого аскетического цикла тело само собой претерпит сублимацию. Все обстоит так же, как и с «круговоротом света». Если занятия были успешными, «свет» циркулирует без необходимости дальнейшей медитации. Это означает, конечно, что то, что было включе-

но в сознание посредством осмысленного и порой болезненного опыта, уже никогда не будет потеряно.

Круговорот, вращение колеса Дхармы, должен теперь разрешить еще более трудную задачу. «Земное царство» в человеке усвоено, и хтонические божества обрели голос. Теперь нужно обрести власть над дыханием и семенем. Семя возбуждается путем испускания луча света, но это возбуждение не имеет исхода. Дыхание, которое в известном смысле является носителем дыхания-духа, необходимо регулировать до тех пор, пока его ритм не войдет в гармонию с ритмом сердцебиения. А сердце достигает покоя через дыхание. Солнце и луна светят вовне, как глаза, но когда подлинное солнце и подлинная луна светят вовнутрь, происходит кристаллизация света, то есть семени солнца и луны. Считается, что при вдохе семя устремляется в мозг, а при выдохе оно возвращается в низ живота. Во время вдоха открываются нижние врата энергии — в соответствии с главой X книги Лао-цзы; во время выдоха верхние врата закрываются.

В первой половине пути мы уже видели, что концентрация энергии осуществляется в жизненном центре и ее нельзя терять.

Мы опускаем детали, ритмы дыхания и омовение. Кристаллизация совершается в глазу. Посреди света появляется новый источник света. Так внезапно возникает жемчужина семени.

Подлинно божественный первичный человек, Humanus, вместилище нашей божественной природы, и естественный человек, Homo, соединились в своем семени; все полярности в человеке, включая драконов ян и иньские пульсы, обрели свой синтез в естественном союзе. В жизненном центре родился новый бессмертный человек.

Очевидно, что в основе всего учения лежит идея духовного порождения. Алхимическая физиология — это только педагогическое средство. В этом единстве нового человека в нас мы обретаем нашу сущность, поднимаемся над внутренними противоположностями.

III. Рождение Нового Человека. Новый Человек в нас все более и более завладевает нами. Он растет и поглощает наши лучшие энергии. В продолжение десяти лунных месяцев (девяти солнечных) Новый Человек, который все еще остается гомункулом, «золотым эмбрионом» вызревает внутри нас. В этот период нужно практиковать «нежное согревание», чтобы передать зародышу нашу бессмертную силу. «В конце года теплые ванны». Божественный дух соединился с нашим дыханием. Прежде семя превратилось в дыхание, теперь же дыхание превратилось в дух. Эмбрион понуждается к рождению. Наша бессмертная сущность принимает воображаемую форму «вечного ребенка», прорывается сквозь череп в области третьего глаза и рождается с криком, который отзывается эхом в небесах. Вновь рожденный человек сидит на лотосовом троне над нашей головой.

Эти частично алхимические, частично аллегорические образы выражают тот факт, что, пережив потрясающий опыт, мы обретаем истинное бытие в новом человеке, и с этого момента будем жить нашим истинным бытием.

Нового Человека называют индийским термином «алмазное тело» (цзинь-ган шэнь, санскр. vajrakaya). Но мы по-прежнему живем в нашем явленном, или превращающемся, теле (хуа шэнь). Здесь, на Земле, у нас есть своя важная задача, а именно: наполнить наше явленное существование более глубоким смыслом. Согласно

индийской традиции, наше явленное существование имеет пять компонентов: тело, чувства (или, согласно другому толкованию, восприятия органов чувств), восприятие, врожденные потенции или неосознаваемые созидательные силы, которые ведут от одной формы существования к другой, и, наконец, сознание.

До сих пор Новый Человек, «алмазное тело», восседал в одиночестве на своем троне над нами, над целым миром; он был «сыном Будды», мистическим «алмазным существом», подлинным «сыном неба». Теперь же все понятия обретают форму в соответствии с пятью компонентами нашего существования. Мы живем в середине этого процесса, мы пытаемся сохранить наше явленное тело, но алмазное тело владеет священной «пустотой» и становится все более пустым. Каждая из этих пяти групп в свою очередь владеет множеством компонентов, так что в каждом из наших многочисленных проявлений мы предстаем одними и теми же.

IV. Затем, на самом высоком уровне, возобновляется активность «голубоглазого чужеземного монаха». Все наши проявления в конечном счете оказываются пустой формой. Познавая эту истину, мы «созерцаем стену», подобно Бодхидхарме, и светоч изначальной природы» озаряет внутри нас Первозданное. Только тогда наша многоликая индивидуальность обретает подлинное единство. Высшее состояние, достигаемое просветленным, целостным человеком, это состояние «единое без двоичности». Он становится единым с Дао Неба, «Практикуйте Дао, становитесь Дао, будьте Дао». Он хранит в себе ось мира, которая есть «желтый центр», обозначаемый соответствующим иероглифом. Вертикальная линия в знаке «середина» соответствует, помимо прочего, мировой оси, то есть оси, прохо-

123e41453e3634353d3835 3a 14101e 2-12.jpg

Китайский иероглиф чжун, «середина»

дящей от небесного глаза к середине тела и, кроме того, — этическому принципу «срединного пути», а также потоку, который изливается на лоб сверху в «круговороте света». Овальная фигура, через которую проходит этот поток (первоначально она обозначала мишень), представляет «небесный глаз». На нижнем конце вертикальной линии отмечено маленькое пустое пространство. Это жемчужина семени, Этот иероглиф, отлитый из золота, с белой жемчужиной на нижнем конце, прикреплен к шапке Учителя, когда тот восседает на церемонии в Зале Наставлений. Наконец, знак «середина» обозначает Срединное царство, также в древнем смысле царских владений китайского Сына Неба. Просветленный человек действует в той точке космоса, которая была отведена ему; «он оказывает воздействие без сознательного умысла», он «пуст» от всех качеств, един с миром, его процессом и жизнью и с его всеобщей основой, ибо теперь пребывает вне собственно физического космоса. Его состояние хорошо описано Лю Хуаяном в трактате «Книга мудрости и света»:

Без начала и без конца,

Без прошлого и без настоящего.

Сияющий нимб окружает царство Закона.

Во взаимном забвении — чудеса пустоты и покоя.

Мир пронизан сиянием Небесного сердца.

Воды моря покойны, в них плывет отраженье луны.

Облака пропадают в небесной лазури, горы мерцают.

Сознание погружается в созерцание;

лунный диск один светится в небе.

 

назад

"Восхождение к дао"

вперёд

Син Син Тойцу сайт (http://ki-moscow.narod.ru) объединения души и тела

 Общество изучения Ки - Москва: Ки-Айкидо,  Ки-Класс - тренировки, обучение, занятия

Основатель общества - Мастер Коити Тохэй (10-й дан Айкидо)

ДЗЕН, ДАО

БОЕВЫЕ  ИСКУССТВА

ФИЛОСОФИЯ, РЕЛИГИЯ

ЭЗОТЕРИКА

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ

ЗДОРОВЬЕ, ПРАКТИКИ

HotLog Rambler's Top100 Рейтинг эзотерических сайтов

Hosted by uCoz