Гнездилов А. В.

Авторская сказкотерапия

Дым старинного камина.

Сказки доктора Балу

Глава 1

СКАЗКИ О ЛЮБВИ

СЕМЕЙНОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ

По каким удивительным законам возникает притяжение и чувства между мужчиной и женщиной? По каким неведомым законам они расстаются? Что есть Любовь? Как найти СВОЕГО партнера? Какие стили взаимоотношений складываются между мужчиной и женщиной? Об этих и других «вечных» вопросах будет размышлять читатель этих сказок.

Психолог может использовать приведенные в этой главе истории в процессе консультирования юношей и девушек, мужчин и женщин, решающих для себя вопрос гармоничных отношений с партнером.

Часто собранные в первой главе сказки оказывают помощь, если речь идет:

• о поиске партнера, формировании образа партнера;

• о «кризисе» семейных взаимоотношений;

• о проблеме измены;

• о «проверке чувств» партнера или своих собственных;

• о понимании тайны взаимоотношений мужчины и женщины.

В зависимости от ситуации и динамики консультирования можно обсуждать сказки или оставить клиентов с вопросом.

Вопросы для размышления и обсуждения:

• Какой отклик в вашей душе вызвала эта сказка?

• Как вы думаете, к чему стремились главные герои?

• Как вы думаете, почему именно с этими героями произошли эти события?

• Каков, по-вашему, конец этой сказки?

• Может ли подобная ситуация произойти в реальной жизни или этот сюжет только для сказки? Если может, то приходилось ли вам наблюдать или участвовать в подобной ситуации?

• Если предположить, что каждая сказка несет в себе некоторую важную для нас информацию, то что бы вы «взяли для себя» из этой сказки (идею, мысль, образ, ощущение, стиль взаимоотношений, «урок», и пр.)?

Р03А

Каждому сердцу открывается мир по-своему, и трудно перечесть, сколько солнц озаряет землю, как и сказать, сколько существ населяет ее. В достопамятные времена, когда приходила пора весны в горные страны и любовь пробуждала спящие души, житель гор, рискуя жизнью, взбирался на неприступны скалы. Там отыскивал он цветы эдельвейса на альпийских лугах, чтобы принести их своему кумиру. Свершив подвиг, он начинал танцевать, описывая движениями свой трудный путь, опасности, которые его подстерегали и свое чувство что вело его к победе. И возлюбленная, захваченная порывом юноши, включилась в танец, который становился символом их общей жизни. Ведь именно ее образ был тем светом в конце пути, к которому стремился ее избранник.

А в это же время житель лесов забирался в непроходимые дебри, чтобы отыскать заповедные озера и, сорвав белоснежную лилию, нес ее своей любимой, распевая песню, рождавшуюся в его сердце. И эхо несло его голос к подруге. Она отвечала ему песней, которая помогала юноше отыскать обратную дорогу среди дикого и сурового леса.

Житель прерий скакал во мраке, чтобы добыть для своей любимой сказочный цветок — Царицу ночи, что распускается при заходе солнца, светится в темноте и умирает при первых солнечных лучах. Коротко время, чтобы найти в необъятных просторах среди колючих кактусов тот цветок, что зацветет в эту ночь, и успеть принести его к ногам возлюбленной. Быстрый скакун приходил на помощь человеку, но чтобы еще звонче стучали его копыта, возлюбленная его брала гитару и кастаньеты. И вместе они вершили подвиг любви.

А в пустынях под палящим зноем юноша верхом на верблюде, замирая на долгие часы, а иногда и дни, ожидал первого и, может, единственного весеннего дождя. Падали драгоценные капли и тут же появлялись алые маки, волшебным ковром покрывающие землю. И звучала свирель, и дурманящий дымок извивался над огненными цветами. С тихим звоном, сверкая золотыми украшениями, подобно раскачивающемуся деревцу, танцевала девушка, и грезы самых сладких сновидений не могли сравниться с ней.

Где-то на широких листах Виктории Регии юноши проносили своих возлюбленных через водопад, где-то... Впрочем, всего не перечислить. Все это происходило, пока не появился на земле один садовник. Он писал стихи и считал звезды, занимался медициной и выращивал цветы. Однажды он создал Розу и подарил ее людям. Воистину, она оказалась королевой цветов. Не было на свете ни одной страны, где бы ее не признали и не поставили на первое место.

Теперь многие и многие стали забывать о своих прежних обычаях, и символом любви всюду стала Роза. Но вместе с ней пришла в мир путаница. Юноша приносил розы своей возлюбленной, она отдавала ему сердце и ждала, что он будет танцевать, а он вдруг начинал петь, и она не понимала его. А иной, вместо того чтобы застыть в созерцании, начинал демонстрировать свою силу и ловкость. Так, поддавшись чарам розы, люди не могли увидеть и понять друг друга и вместе с восторгами поползли слухи, что Роза — великая искусительница, цветок иллюзий и обмана.

И жила на свете одна Принцесса. Конечно же, была она так прекрасна, что родители и подданные прозвали ее Розой. Как на чудо съезжались посмотреть на нее бесчисленные гости, и слава о ней неслась из страны в страну.

И вот, многие юноши, принцы, покинув свои края, прибыли ко двору, чтобы попробовать завоевать ее сердце. И все они приносили к ее ногам розы. Отдав свои Дары, одни принцы начинали танцевать, и Принцесса умела повторить их танец так, что бедные юноши совсем теряли голову, другие принцы пели, и в ответ им звучали столь же прекрасные песни, третьи стреляли из луков, четвертые играли на гитарах, пятые скакали со скоростью ветра, но всюду Принцесса могла ответить им на их призыв, ни в чем не уступая. Вот только ни одному их них она не захотела отдать своего сердца. С разбитыми надеждами очарованные женихи разъезжались по домам. Воистину, любовь заставила их испить не сладость счастья, а горечь печали. Но, верно, мало кто из осуждавших Принцессу подумал о том, что и ее уделом оказалось разочарование. Ведь она так же ждала и хотела найти того, кто смог бы подарить ей счастье. Ее ли вина была в том, что она искала совершенство?

И тогда Принцесса сама отправилась странствовать по земле. Много земель посетила она, и всюду скрывала свое лицо под чадрой, чтобы не будить в людях напрасных надежд. Однажды она прибыла в страну, где был погребен Великий Садовник, принесший в мир Розу. Чудесный оазис из цветущих деревьев окружал овальное озеро в беломраморных берегах. В водах его, глубоких, как небо, и спокойных, как зеркало, застыло отражение чудесного мавзолея. Стройные резные минареты, легкие изящные арки меж голубых узорчатых колонн, белые и розовые купола в оправе бирюзовых лепнин были подобны руке, унизанной драгоценными кольцами. Вся эта соразмерность и красота заставляли сердце сжиматься с трепетом. Но, подняв глаза от озера, Принцесса не обнаружила самого мавзолея. На его месте было пустое пространство, поросшее кустами прекрасных роз. Чудо живого отражения, оставшегося от исчезнувшего мавзолея, потрясло девушку. Она села на берегу, и слезы потекли по ее щекам. «Неужели наш удел — видеть только отражение Истины, а не ее саму? Что же тогда значит твоя Роза, о Учитель? Любовь или ее отражение? Почему так много иллюзий поселяет она среди людей и вместо радости дарит слезы? Или вся жизнь — всего лишь сон? Подует ветер, исчезнет дворец на поверхности воды и так же пройдут наша любовь и жизнь?»

Так шептала она, и в косых лучах заходящего солнца ее фигура казалась поникшим, увядающим цветком. Внезапно вспыхнул яркий свет, и вместе с ним явился ее взору чудесный мавзолей, бывший дотоле лишь отражением. С глубоким гармоничным аккордом открылись золотые решетчатые двери, и из них выступил прекрасный юноша в белом тюрбане, украшенном бриллиантами.

«Мир тебе, о Принцесса! — произнес он. — Моя любовь ждала тебя столько столетий, и ты наконец пришла. Знай же, что Роза — это не мечта и не иллюзия, хотя способна отражаться в сердцах, как этот мавзолей в водах озера. В лепестках Розы собраны все чувства любви и их выражения, какие только существуют на земле. Но смысл их в том выборе, который обычно делает человек. Он в том, чтобы пробудить в каждом любовь ко всему сущему! Принять весь мир, не делая различий, ибо улыбка Бога принадлежит каждому, кого он сотворил.

Ты, дитя, способна вместить это чувство и можешь войти во дворец вместе со мной. Пусть твой пример останется другим людям. Любовь ждет каждого».

ЧАС

Как холодно и бездушно время, отмечаемое цифрами один, два, три... двенадцать, и опять сначала, и так каждый день. Зато на Востоке вы просыпаетесь в час ласточки, обедаете в час оленя. В час обезьяны встречаетесь с другом, созерцаете красоту дня в час дракона. В час жабы возвращаетесь домой. В час летучей мыши ложитесь спать... И самое интересное, что название каждого часа не выдумано. Тонкая наблюдательность нашла и связала кусочки дня с жизнью природы.

Время не равнозначно. И все, что существует на свете, имеет свой час. «И из разнообразия рождается прекраснейшая гармония... — как говорил Гераклит. —

И все бывает благодаря распре...» А какая же распря в часах? Верно, когда они пересекаются и пути идущих по ним соприкасаются друг с другом.

Незадолго перед Новым годом два молодых человека сошлись в Петербурге за бильярдным столом. Игра затянулась, не давая перевеса ни одному из них. Наступила ночь, а они все не могли разойтись. Часы пробили одиннадцать. «Ну, теперь берегись, — сказал Гаспар, — это мой час. Не было еще случая, чтобы мне не повезло в нем». Каждому из игроков достаточно было забить один шар, чтобы добиться победы. «Я верю только в случай, — ответил его приятель, — но мне нужен стимул. Когда я становлюсь на грань, всегда что-то происходит, что вывозит меня. Давай заключим пари. Проигравший выполнит любое желание победителя». — «Идет». И они кивнули друг другу. Два кия скрестились над зеленым полем. Через несколько минут Кирилл, так звали фаталиста, допустил неточность, и шар буквально повис над лункой. Достаточно было дуновенья, чтобы забить его. Гаспар улыбнулся: «Твой случай споткнулся о мой час». «Бей», — тихо шепнул партнер. Раздался удар, и его шар перелетел через борт. Кирилл вытер лоб, выставил новый шар и загнал оба в лунку. «Fortuna non grata... Счастье неприкосновенно», — молвил он, перефразируя известное выражение. Сильный порыв ветра бросил горсть снега в окно, и в щелях протяжно засвистело. Белый пушистый ком покатился вместе с вьюгой, догоняя свет качнувшегося фонаря. На одно мгновение два зеленоватых огонька зажглись в нем и тотчас потухли. У Гаспара перехватило горло, и странное томительное чувство скользнуло в груди, чуть не вызвав слезы. Время замерло, а затем стрелки переместились в обратную сторону. Ну да, он еще не нанес своего удара. Вот тот выигрышный шар ожидает в воротах лунки. Но где второй, по которому он должен бить? «Где шар?» — спросил он громко, и реальность происходящего вернулась к нему. Кирилл не заметил его состояния. «Действительно, куда же он делся? Здесь выскочил за борт и... Ты знаешь, я не слышал, как он упал». — «Может, он вылетел в окно?» — предположил Гаспар. «Шутник! Если бы разбилось стекло, мы были бы уже по колено в снегу. Взгляни, какая пурга на улице». — «Да, да. Но, знаешь, мне за эту минуту столько привиделось. Будто я еще и не бил, и за окном какой-то большой белый шар с глазами». Кирилл подышал на стекло и затем покачал головой: «Там только сугроб и на нем кошачьи следы. Пошли домой. Уже поздно даже для мистических размышлений о пропавшем шаре. Завтра он где-нибудь найдется». «Подожди, — остановил его Гаспар. —А как с моим проигрышем? Я не хочу тащить с собой долги в Новый год». — «Ты говоришь всерьез?» «Разумеется. Загадывай свой желание. Если оно в моих силах, я выполню его». Кирилл рассмеялся: «Горе тебе, о несчастный! Ибо надлежит тебе добыть розы в канун Нового года и отправиться с ними на Невский проспект и вручить самой красивой женщине, которую ты встретишь». Дверь за ним захлопнулась. «Доверяю твоему вкусу», —

донесся уже с улицы его голос. Гаспар задумался: «Конечно, это шутка. Но все, что произошло в этот вечер, серьезней. Найду шар — тогда не буду придавать значение словам Кирилла». Он обшарил всю комнату, но поиски оказались напрасными. Теперь наступила очередь роз.

Несколько дней молодой человек колесил по всему городу, по всем магазинам, садоводствам, теплицам, в поисках роз. На него смотрели, как на сумасшедшего, или сердились, принимая за шутника. «Во всяком случае, я сделал все, что мог», — сказал себе Гаспар, видя безнадежность своих стремлений.

У него оставалось еще несколько адресов, он выбрал наудачу один, данный ему случайным прохожим, и решил на нем закончить мытарства. 31 декабря он поехал в Лахту, где должен был жить какой-то старичок-садовник, торговавший цветами на рынке. Короткий пасмурный день подходил к концу, когда юноша постучался в неприметный домик, стоявший на окраине леса у самого залива. Маленький опрятный старик открыл ему дверь и засуетился, приглашая сесть за стол. Он был необыкновенно подвижен, многословен и казался удивительно радушным, но две неприятные особенности бросались в глаза. Желтоватая, необычайно бледная кожа и совершеннейшее отсутствие растительности. Он был настолько лыс, что не имел даже ресниц и бровей. Руки без единого волоска тоже выглядели голыми и неестественными, словно одетыми в резиновые перчатки, если бы не длинные отполированные ногти, которым могла бы позавидовать любая женщина. Услышав цель визита своего гостя, садовник закатился довольным смехом. «Попал, попал прямо в лунку». Оттирая с глаз слезы ослепительно белым платочком, он поманил Гаспара в следующую комнату. Там у стен и на полках стояли цветы в горшках и множество засушенных растений свисало с потолка. И среди этих джунглей перед громадным зеркалом на этажерке царствовал куст алых роз, распустившихся очевидно не далее, как утром. Тонкий аромат незримыми волнами проплывал по комнате, рождая трепет, какой бывает при восходе солнца.

Не веря своим глазам, Гаспар обернулся к старику. Тот продолжал пребывать в восторженном состоянии. «Ну, конечно, я продам эти цветы. Вы молоды. Вам они нужнее. А вы мне подарите свою удачу». Юноша невольно взглянул на часы и вспомнил проигрыш: «Она мне изменяет». «Как знать, как знать», — отвечал садовник, потирая руки.

Почти вся стипендия, лежавшая в кармане Гаспара, перекочевала в кошелек старика. Они пожали руки и собирались расстаться, когда садовник вдруг опять побежал в соседнюю комнату. Вернулся он с белым бутоном. «Вы купили все мои красные розы. Возьмите и его в придачу. Я больше не буду ухаживать за цветами». Заметив нерешительность юноши, он захлопал в ладоши, как ребенок. «Без денег, без денег. Каприз на каприз». Нераспустившаяся белая роза явно не подходила к букету, и Гаспар, обернув ее платком, осторожно положил в нагрудный карман. Надо было спешить в город.

Праздничный Петербург словно затаил дыхание в предчувствий Нового года. УЛИЦЫ опустели, в окнах горели цветные фонарики и виднелись разукрашенные елки. Но по Невскому по-прежнему стремительно двигалась веселая шумная толпа, а с неба медленно падали крупные хлопья снега. Они с неохотой ложились под нога людям и зачастую повисали в воздухе, выбирая, на ком бы лучше примоститься, чтобы продлить свое путешествие. Было совсем не холодно, и Гаспар прикрыл свой букет только прозрачной целлофановой бумагой. Он остановился против Городской Думы и стал всматриваться в проходящих. Немедленно его окружили люди. «Где вы достали розы?» «Вот чудеса!» «Продайте!» «Кому вы их подарите?» Молодой человек улыбался, отшучивался, но затем, не в силах противостоять любопытству толпы, заявил, что розы предназначены самой красивой женщине, которую он увидит. Тут уж его обступили кольцом те, кто назначил в этом месте свидание со своими друзьями. Каждая проходящая женщина подвергалась немедленной оценке. Сыпались советы, реплики, возражения. В тот вечер немало петербургских красавиц, скрывая улыбку, а иной раз и досаду, прошли мимо юноши с розами. А он все чего-то медлил с выбором. Наконец толпа поредела. И вот глаза Гаспара нашли девушку, которую втайне ожидало его сердце. Ей, видимо, некуда было спешить. Она шла и ловила ртом снежинки. Трудно сказать, чем она отличалась от остальных. Верно, детской готовностью к чуду... Высоко поднятые брови придавали лицу выражение удивленное™. Она глядела по сторонам и в то же время жила какой-то своей внутренней жизнью, которую явно наполняли мечты и фантазии. На языке Гаспара это означало сказочность. И вот он сделал шаг ей навстречу и протянул свой букет. Волнение его было столь велико, что он не мог выговорить ни слова. Она остановилась, почти с ужасом взирая на цветы, не веря ему и не смея принять его подарок. Какие-то люди — окружили их, смеясь и что-то говоря, но они не слышали их. Вдруг голоса смолкли, и толпа расступилась. Узкая рука с необыкновенно длинными пальцами протянулась к Гаспару и вырвала букет. Он повернулся, перед ним стояла женщина в меховой шубе, столь плотно облегавшей тело, что, казалось, заменяла ей кожу. Красота ее была поразительна, и тщетны были любые попытки передать ее в сравнениях. Но вместе с тем в ней заключалось что-то страшное. Она не вызывала в душе восторга или жажды обладания, она не ожидала признания и поклонения. Она подавляла и требовала рабской покорности своей власти. На лице ее скользила улыбка, то появляясь, то исчезая. Ее глаза мерцали вместе с ней, но излучали холод затянутой льдом проруби. Она заговорила низким бархатным голосом, и трудно было поверить, что этот голос принадлежит ей. «Надеюсь, никто не будет оспаривать, что я самая красивая и цветы по праву принадлежат мне?». «Да. Да. Это правда, цветы ее. Она самая красивая», — зашумела толпа.

Боль, как будто ее ударили, отразилась на лице девушки, она повернулась и хотела бежать, но Гаспар схватил ее за руку. «Умоляю вас, постойте. Я действительно должен отдать букет... Это мое пари, долг. Но вот возьмите мой цветок. За него ничего не заплачено... Он только вам... потому что для меня... Вы... одна...» Он вытащил из кармана свой белый бутон. И случилось чудо. То ли от долгого нахождения на горячей груди юноши, то ли оттого, что это была новогодняя ночь, но бутон, попав на воздух, вдруг распустился. И весь букет алых роз, чей цвет терялся в освещении ночных фонарей, не стоил одной этой белой розы. Она казалась сотканной из снежинок, пронизанной звездными лучами, рожденной из северного сияния! Девушка вколола ее в волосы, и восхищенная публика отвернулась от страшной красавицы. А та медленно пошла прочь. Движения ее были неестественно мягкими и бесшумными, как у зверя. Она словно кралась. Сворачивая за угол, она оглянулась и погрозила Гаспару букетом. Но он не видел ее. Он смотрел на белую розу и на ту, в ком она нашла второе рождение. Так они стояли друг против друга. А толпа исчезла. Невский в одно мгновение обезлюдел, и Гаспар не мог понять, куда же все делись, пока не услышал, как на башне часы пробили двенадцать. Наступил Новый год. И уж воистину им некуда было больше спешить. Они нашли друг друга.

Прошло еще двенадцать месяцев, и в канун следующего года Гаспар и Настенька, как звали его подругу, крепко обнявшись сидели перед елкой. Они снимали мансарду в большом старинном доме. Вот догорела последняя свеча и комната озарялась только углями из самовара, который был чуть ли не самым большим сокровищем их обстановки. «Взгляни, что там?» — спросила Настенька. Из мансарды на чердак вела маленькая дверца, и оттуда сквозь щель проникал какой-то свет. Гаспар, осторожно ступая, подошел и прильнул к щели. Среди хлама, загромождавшего чердак, стояло старое кресло на трех ножках. На нем перед ярко горевшим канделябром восседала белоснежная ангорская кошка. Вокруг размещалось с десяток других кошек и котов, неподвижно глядевших на пламя свечей. Настенька тоже заглянула в щель и вскрикнула. Кошки бросились врассыпную, Гаспар толкнул дверцу и вошел на чердак. На опустевшем кресле лежал букет алых роз, тех самых, с которыми год назад он явился на Невский. Они были так же свежи. Рядом с ними находился костяной бильярдный шар. «Настенька! —сказал Гаспар. —Теперь я знаю, как называется мой час. После одиннадцати наступает час кошки».

СИЛА ЛЮБВИ

В рыцарские времена люди часто давали друг другу прозвища. Особенно это распространялось на королей. Кто не слышал о Генрихе Красивом, Людовике Великолепном, Карле Смелом!

Но вот в одной стране жил король, которому никак не могли подобрать прозвище. Стоило ему дать название, как он менялся, проявляя совершенно новые, порой противоположные качества. Начать хотя бы с того, что при восшествии на престол его прозвали Слабым. Случилось это так. В этой стране существовал такой обычай: королевы наследовали трон, а затем сами выбира-

ли себе мужей. По рыцарским традициям созывался турнир и самого сильного королева делала своим избранником. Но в то время на престоле оказалась королева Палла. Ее называли Прекрасной, но, кроме того, она еще обладала своевольным характером, и никто не мог угадать, как она поступит. И вот на турнире, где сильнейшие рыцари сражались за честь занять трон, королева выбрала не победителя, а самого слабого рыцаря. Звали его Рич, и, с кем бы он не пытался сражаться, его тут же вышибали из седла. Какой же скандал случился, когда Палла, сойдя с трона, надела золотой венец на его голову! Однако с королевой спорить не приходилось. Зато король Рич сразу получил кличку Слабого. И конечно же, оскорбленные вассалы отказались ему повиноваться. Они объединили силы и решили свергнуть Рича, а королеве дать супруга, которого бы они уважали, войска их окружили столицу и потребовали низложить короля. Тогда король и королева выехали за ворота, и Палла сказала, что если найдется хоть один из воинов, способный победить короля, то она согласится уступить требованиям своих подданных. И вот случилось чудо. Самые сильные рыцари сшибались со слабым королем, и ни один из них не усидел в седле. Пристыженные рыцари вынуждены были покориться. Никто не понимал, как произошло, что Рич вышел победителем из всех схваток.

— Может быть, здесь замешано колдовство?

— Да, колдовство, — ответила королева Палла, когда до нее дошли слухи о подозрениях подданных. — И имя ему — моя любовь. Она способна превратить слабого в сильного.

И короля Рича с той поры стали звать Сильным. Однажды страну постиг неурожай и голод. Люди были готовы отдать за кусок хлеба самые дорогие вещи. И вот откуда-то в королевство хлынули торговцы. Они везли хлеб, но за него брали непомерные цены, так что, когда бедствие с хлебом кончилось, жители ощутили еще худшее несчастье — зависимость и рабство. Почти половина жителей страны оказались в долгах. Власть короля Рича пошатнулась. Его подданные служили теперь не ему, а хитрым и жадным ростовщикам. Тогда король объявил, что намерен выплатить все долги жителей своей страны, но с тем условием, чтобы торговцы покинули ее. Нехотя собрались в столицу чужеземцы. Они вовсе не хотели уходить из королевства, где им жилось столь богато и привольно. И вот они придумали хитрость. Громадные весы изготовили им кузнецы, и на одну из чашек их рабы положили каменные валуны, сверху покрытые тонким слоем золота. Довольно потирали руки торговцы, заранее зная, что у короля не хватит сокровищ, которые смогли бы перевесить другую чашу. И правда, когда все золото королевской казны легло на весы, они даже не дрогнули.

— Ваше величество! Даже если вы сами со всей своей доблестью взойдете на весы, они вряд ли сумеют перевесить долги! — ехидно заявили торговцы.

И тут король снял корону, сошел с трона и стал на чашу весов. Они не двинулись. Рич взглянул на королеву, и она улыбнулась ему. В то же мгновение чаша весов с королем опустилась и коснулась земли. Изумленные ростовщики не верили своим глазам, а король стал сбрасывать золото с чаши. Наконец, он один остался на весах, а чаша с позолоченными камнями все еще висела в воздухе.

— Я не собираюсь торговаться. — сказал Рич. — Потому предлагаю себя за долги своих подданных. Вы видите, что весы не лгут.

Злобно зашипели торгаши. «На что нам нужен этот король без его сокровищ и страны. На нем даже нет короны. Он никто!»

— Тогда убирайтесь вон! — гневно воскликнул король. — И если хоть один останется на моей земле до завтрашнего утра, его казнят!

— Но мы не успеем собрать свое добро! — закричали торговцы.

— Вот ваше добро, которое вы положили на весы! Забирайте его с собой! — отвечал Рич. И толпа ростовщиков, боясь, что раскроется их обман и они поплатятся головами, потащили свои камни прочь от столицы.

— Сколько же вы весите, Ваше Величество? — смеясь, спросила королева.

— Столько же, сколько Ваше колдовство, — ответил король, которого тут же прозвали Тяжелым.

Прошло немного времени, и новые события обрушились на Рича и Паллу. С самой дальней окраины страны, где высились неприступные горы, ко двору прибыла леди Кора Глон. Прекрасна была королева, но невольно пришлось ей отвести глаза, когда жгучий взор новой красавицы медленно скользнул по восхищенной толпе вельмож, а затем дерзко остановился на королеве. Воистину это была опасная соперница. Ее смелые наряды, попиравшие стыдливость, разжигали сердца мужчин. Она танцевала с такой страстью, словно испытывала глубочайшие чувства к каждому, кто был с ней в паре. Она могла, не зная усталости, скакать на коне с утра и до поздней ночи. Она стреляла из лука без промаха. Но самое главное, что ее окружала тайна. Никто не знал прежде о существовании замка Глон, никто не мог понять полностью очарования Коры, ослеплявшей своим богатством и свободой обращения. Никому не ведомы были дурманящие ароматы ее духов. Как видно, они кружили голову, рождая самые бесстыдные грезы. И наконец, кто ей был нужен? Она, казалось, разом хотела всего и всех.

И вот, словно безумие вошло вместе с леди Глон. Пылкие юноши и суровые мужчины, забыв о своих прежних возлюбленных, тянулись к одной лишь Коре. Жестокие споры, дикая ревность, смертельные поединки охватили придворных. Слезы и отчаянье, страсть и гнев бесконечным шлейфом тянулись за леди Глон, а она словно не замечала ничего. Смехом, пением, танцами она звала к себе, обещая себя каждому, кто покорится ей одной. Без скипетра и короны она стала царствовать при дворе, и бедная Палла должна была делить с ней власть. Бал за балом, праздник за праздником следовали безостановочно, а леди Глон была неистощима, как и ее богатства, которые она щедро бросала на пиры и удовольствия. Время от времени она приближала к себе того или иного поклонника. Но недолгим было его счастье, и вскоре он куда-то исчезал. Обвинить Кору никто не решался, ибо новая жертва сама рвалась на смену сопернику.

Король Рич принимал участие во всех развлечениях, но никто из придворных не мог обвинить его в измене. Многие думали, что Кора заинтересована в нем, постепенно вовлекая короля в свою западню, и предупреждали Паллу. Но она не могла преодолеть своей гордости и требовать объяснений от своей подданной или просить короля остановить этот разгул.

Но однажды король не вернулся с охоты. Напрасно ждала его королева, напрасно егеря обшаривали весь лес. Ни следа не осталось от короля Рича. И злые языки тотчас переименовали его из Тяжелого в Легкого.

Недолго грустила по исчезнувшему королю леди Глон и, нарушив траур, вновь устроила пышный бал. Королева пыталась призвать своих подданных к порядку, но те отказались ей подчиниться.

— Дайте нам нового короля, Ваше Величество, и мы повинуемся! — отвечали вельможи, подученные Корой.

Но Палла наотрез отказалась. Покинув дворец, королева, чтобы не слышать шума веселья, отправилась в лес. Ночь подходила к концу, когда Палла услышала топот копыт. Кавалькада разряженных всадников с факелами в руках неслась по лесу. Это были опьяневшие гости, решившие охотой закончить пир. Но добычей им служили не звери. Они мчались вслед Коре Глон.

Вот веселая ватага рассыпалась по лесу, и лишь отдаленные голоса и смех будили тишину. Королева хотела продолжать путь, но вдруг остановилась на краю поляны, посреди которой она увидела знакомого всадника. Он напряженно вглядывался в темноту, опустив догорающий факел. Кусты раздвинулись, и навстречу ему появилась верхом на коне леди Глон. Она была обнажена и лишь буйные длинные волосы спускались по ее белым плечам. Свора молчащих собак выбежала на поляну и окружила рыцаря.

Кора повелительно подняла руку, и он, тронув поводья, приблизился к ней. Как змея обвила леди рыцаря и впилась в его губы, а собаки вцепились в его лошадь. Со сдавленным печальным криком исчез всадник, а на его месте, поджав хвост, оказался новый пес. Леди пришпорила своего коня и свора собак последовала за нею. В ужасе вернулась Палла во дворец, поняв, что Кора Глон колдунья и борьба с ней бессмысленна. Она не могла опереться ни на одного из своих подданных. А вокруг нее уже зрел заговор. И вот на исходе года вновь придворные собрались во дворце и подступили к королеве с требованием выбрать нового короля.

— Нет, — ответила Палла. — Я выбираю только раз, и мой выбор вы знаете — король Рич!

— Но он изменил вам и королевству! — раздались злобные голоса.

— Может, и так, но он не изменил моей любви! — ответила Палла.

— Пора сделать новый выбор, королева! — проговорила леди Глон и приблизилась к трону.

Торжествующая усмешка кривила ее губы. С десяток заговорщиков окружили королеву и сорвали с нее корону.

— Я дарую тебе жизнь, Палла! —воскликнула, смеясь, Кора Глон. —Но только затем, чтобы ты разделила ее с моим шутом. Он остался верен тебе и потому лишился короны. Я надену ее на более достойного.

Толпа раздвинулась. Закованный в цепи, в шутовском наряде перед Паллой появился король Рич.

— Теперь вы будете вдвоем потешать меня, — заявила колдунья. Твердыми шагами она поднялась по ступенькам трона и водрузила на свою голову корону Паллы.

В то же мгновенье ее голова превратилась в страшную собачью морду. Тело съежилось и покрылось шерстью. Вместо слов из пасти ее вырвался хриплый лай. Рыцари схватились за оружие, с диким воем колдунья выпрыгнула в окно и разбилась о камни.

— Кто же смог победить колдунью, Ваше Величество? — спросил Рич Паллу.

— Не я! — ответила она. — Но моя любовь и Ваша верность! С тех пор короля Рича прозвали Верным.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

ПИЦЦА

Случай занес меня в небольшую итальянскую пиццерию. Уже перед входом пара ребятишек старалась завлечь в нее проходящих мимо людей, очевидно, получая за это какую-либо награду от хозяина. Вывеска коротко обозначала название пиццерии — «У Натали». Внутри было достаточно опрятно и светло, хотя в каждом углу стояли стеклянные консоли, отражавшие явную безвкусицу хозяина, там было все — от хрустальных бокалов, графинов до курительных трубок и игрушечных карет. С потолка свисали цветы и грубовато размалеванные куклы. Вероятно, добрую половину помещения занимала печь, в которой потрескивали поленья, и теплый воздух вместе с запахом пекущейся пиццы приятно щекотал ноздри. Хозяин был весьма примечателен — упитанный, с круглой физиономией, на которой, словно наклеенная, висела мушкетерская улыбка и топорщились бравые усы. Зычный голос, масляные глазки и ловкость движений, с которыми он то ставил очередную пиццу в печку, то доставал ее оттуда, довершали картину. Чувствовалось, как он гордится своей умелой работой и доволен достатком, который он так усердно афишировал. Пожалуй, более гротескную, нелепую фигуру трудно было представить. Его толщина противоречила движениям, добродушная физиономия — свирепому выражению лица, когда он обращался к работе, откровенное хвастовство явно шло вразрез с невежеством. Одним словом, его претенциозность была смешна. Однако мои поспешные умозаключения отошли в сторону, когда я увидел еще двоих людей, работающих в пиццерии. Один — высокий, очень худой, если не сказать тощий, юноша. Бледное лицо его не уступало белизне длинного фартука и поварского колпака. Лицо было трагически печально, и длинный нос нависал над тонкими губами, словно скорбя над собственным молчанием.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

Третьей была молоденькая девушка, приятной наружности, с вьющимися длинными волосами. Кокетливость проглядывала в каждом ее движении. Она, верно, знала себе цену, и, чувствуя на себе заинтересованные взгляды посетителей, не без оснований считала, что играет здесь главную роль. Когда хозяин окликнул ее, посылая к очередному посетителю за заказом, я уверился в справедливости своих наблюдений. Девушку звали Натали.

Погода была ненастная, и я пробыл в пиццерии почти целый день. Посетителей было немного, и любопытный хозяин из кожи вон лез, чтобы узнать, кто я и откуда. Меж тем, задавая вопросы, он почти не ожидал ответа, а сразу переводил разговор на себя. Так что вскоре я знал всю его подноготную. Выяснив, что я имею отношение к медицине, он тотчас вывалил на меня кучу жалоб, из которых основной была жалоба на кошмарные сны. Слушая и наблюдая за всей этой троицей, я вдруг пришел к очень простому заключению, — они словно повторяли сюжет из итальянской комедии масок. И если сам хозяин играл роль Арлекина, то его помощник был вылитый Пьеро, а девушка, конечно, Коломбиной. Все трое находились в неразрешимой ситуации, и никто не знал, как из нее выйти. Хозяин желал как можно скорее жениться на Натали, хотя и не испытывал к ней особой любви. Просто ее смазливость привлекала в пиццерию посетителей, если не считать его стремления побахвалиться своим достоянием. Дороговизна и обилие вещей, вероятно, включали в себя и красоту Натали. Все вокруг должно было служить славе хозяина. Бедный помощник его и соперник был влюблен в Натали и очень неловко пытался скрыть это. Ясно, что у него не было никаких шансов на успех, но в то же время он ничего не мог поделать с собой. Это раздвоенность делала его особенно неловким. Он либо на что-то натыкался и разбивал, занятый своими мыслями, либо презрительно молчал, слушая очередную ругань хозяина, либо деланно-небрежно обращался к девушке и взамен получал смех вместо ответа.

Сама Натали вела себя исключительно свободно. Очевидная зависимость от нее этих двух людей давала ей ощущение превосходства. Пожалуй, она даже больше симпатизировала своему потерявшему надежду поклоннику, чем хозяину. Однако известный расчет на материальное благополучие явно перевешивал чашу предпочтений в сторону второго персонажа. Что-то постоянно мешало им расставить все по местам. Обстоятельства то с одной, то с другой стороны мешали хозяину жениться, подручному уйти, а Натали не мучить никого своим кокетством. Забавно и грустно было смотреть на всю эту картину, когда они ругались, мирились, спорили, выясняли отношения.

Вечер наступил незаметно, и мне предложили остаться и за умеренную плату переночевать в свободных комнатах. Странный сон приснился мне ночью. Вероятно, впечатления мои сложились в какую-то канву, и я словно явился свидетелем истории, которой не было конца.

Хозяин Арлекин, желая совершить нечто особенное в честь своей помолвки с Коломбиной, поклялся испечь такую огромную пиццу, которой он накормит всю деревню. Стол будет еще полон, когда за ним не останется ни одного человека. И вот, действительно, в день помолвки Арлекин испек гигантскую пиццу, для которой едва хватало четырех сомкнутых столов. Однако ее приготовление потребовало огромных затрат и ухищрений. Мастер частями протаскивал пиццу через печь и спирально накручивал на уже готовые куски. Веселые односельчане с аппетитом накинулись на вино и на невиданно громадную пиццу. К сожаленью, конец застолья оказался не таким удачным, как предполагал Арлекин. Стол оказался пустым, и последние куски пиццы доедал Пьеро. Не было пределов ярости Арлекина и смеху его гостей. Меж тем соперник хозяина поплатился за свое обжорство и умер от несварения желудка.

На следующий год вновь Арлекин стал готовить «самую большую пиццу в мире». Опять собрались гости на помолвку. Один за другим отваливались гости от сытного стола. Но опять в конце остался один, который опустошил стол и прикончил Арлекинову пиццу. Когда осоловевшие от вина гости устремили взгляд на героя, то в ужасе попятились. Это оказался Пьеро. Голод любви могла утолить лишь любовь.

Проснувшись, я спустился в гостиную. Мои расспросы подтвердили сновиденье. Да, у хозяина все предки занимались изготовлением пиццы. Да, он слышал, что кто-то из чудаковатых прадедов пытался приготовить громадную пиццу, чтобы, как Христос, который накормил толпу пятью хлебами, насытить гостей одной пиццей. Да, что-то расстроило его помолвку, наверное, пришло слишком много гостей и сумели одолеть все угощение. Возможно, что тогда кто-то объелся и умер. Но это, может быть, и сказки. Я прервал его объяснение.

— Хозяин, хотели бы вы спокойно спать всю свою жизнь?

— Конечно, — ответил он.

— Оставьте в покое Натали. Вы достаточно богатый и желанный жених для любой девушки. В ваших силах разорвать ту связь, которая может привести к трагедии...

Он серьезно посмотрел на меня и задумался.

Простились мы довольно прохладно. Через год дошли до меня вести о дальнейшей судьбе этой троицы. Арлекин не сумел победить себя и, затеяв женитьбу, испек «самую большую пиццу в мире». Пьеро одолел пиццу до конца и умер. Свадьбу с Коломбиной отложили на год.

БАЛ НЕСЛУЧИВШИХСЯ ВСТРЕЧ

Б великолепном, богато украшенном королевском дворце отмечали день рождения королевы Глонды. Лучшие музыканты, певцы, поэты и художники съехались на бал, чтобы прославить свою повелительницу, которая всегда покровительствовала искусству и посвятила свою жизнь служению красоте. И разве не счастье жить в стране, где все устремлено к гармонии, и даже печаль или раздоры, потери или сражения должны вписываться в эстетические формы! Каждому вменялось в обязанность всегда и при любых обстоятельствах помнить о красоте и держать свое лицо чистым и ничем не затуманенным.

И вот отзвучали последние ноты прекрасных мелодий, посвященных королеве, последние строчки стихов, картинная галерея пополнилась новыми портретами Глонды и роскошные подарки украсили целую залу дворца.

Королева простилась с гостями и ушла в свои покои. Любящий взгляд короля и восторженный шепот двора сопровождали ее до самых дверей. Глон-да легла в постель, но не могла уснуть. Радостное возбуждение будоражило ее, как девочку, хотя она уже перешагнула четвертый десяток. Все в ее жизни складывалось удачно, и она могла чувствовать себя счастливой. Правда, у нее не было детей, но разве подданные ее не видели от нее каждодневной материнской заботы о себе и, по сути, не считали себя ее детьми? Нет, она не могла себя чувствовать в чем-то ущемленной судьбой. Внезапно странная фантазия заставила ее подняться. Она решила пройтись по спящему дворцу и взглянуть на покой своих приближенных, которые были для нее как родные люди.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Глонда, улыбаясь, вышла из спальни. Вот сейчас она встретит своего верного камергера. Высокий, стройный, всегда подтянутый воин, который давно отошел от бранных дел, но сохранил дух настоящего рыцаря. Королева неизменно читала на его лице ясность, готовность служить ей и оберегать от любых опасностей. Вот и на балу он сказал, что сам станет на часах у опочивальни Глонды, чтобы охранять ее сон.

В полумраке коридора было пусто, зато в небольшой примыкающей комнате с открытой дверью раздавалось шумное дыхание, перемежаемое храпом и всхлипываниями. Королева зажгла свечу и заглянула туда. На узеньком диванчике скорчился жалкий старик. Парадные одежды были отброшены в сторону, и жесткий корсет уже не стягивал фигуры. На лице камергера не было улыбки, там лежала печать страдания. Боль старых ран, недуги тела терзали его, но он не смел в них признаться.

Долго стояла над ним королева и вспоминала, как часто он отказывался от того, чтобы кто-то заменил его хотя бы на время. Верно, он так боялся потерять свое место. В то же время как он радовался, когда сопровождал Глонду в загородный дворец у моря! Там он чувствовал себя много лучше, словно молодость и сила возвращались к нему. Королева вернулась в покои и, написав приказ о назначении камергера главным смотрителем приморского дворца, вложила его в руки спящего.

Была еще глубокая ночь, а сон так и не шел к Глонде. Приглушенный звук трубы раздался у ворот и эхом отозвался во дворце. Верно, никто его не услышал, кроме королевы. Тишина продолжала царить в покоях. Тогда она сама спустилась к воротам. Мальчик паж с серебряным рогом в руках спрыгнул с белого коня и преклонил колено.

— Ваше Величество, в этот свой день рождения вы совершили истинно милосердный поступок, и мой господин Белый король приглашает Вас на бал неслучившихся встреч. Там вы можете встретить тех, кто близок Вашей душе, но чьи пути не пересеклись с вашими!

— Когда же будет бал? — спросила королева. — И как добраться до владений Белого короля?

— Он происходит в эту ночь, и вам достаточно сесть на этого коня, чтобы очутиться тотчас на празднике, — ответил мальчик.

И все произошло в одну минуту, как он и сказал. Глонда оказалась на чудесном балу. В хрустальном дворце, озаренном светом звезд, танцевали разряженные пары, и волшебная музыка позволяла им почти не касаться земли. В буквальном смысле слова они парили над землей, и аромат незнакомых цветов дурманил головы.

— Выберите себе возраст, в котором бы Вы хотели встретить того, кому судьба помешала с Вами встретиться, хотя его душа близка Вашей, — посоветовал паж.

— Семнадцать лет, — шепнула королева.

И вот она уже закружилась с юным кавалером, которого тотчас угадала в толпе гостей. Да, это было настоящее волшебство. Глонда не знала его имени, но он читал в ее сердце, и она чувствовала его одним существом с собой. Никогда еще она не испытывала такой любви и радости, как в этом танце, никогда она еще не была так по-настоящему счастлива. Но кончилась ночь, и они расстались. В смутных раздумьях королева вернулась домой. С грустью взглянула она в зеркало и, представив, что ее кавалер, возможно, вернулся в свой возраст с не меньшим разочарованием, подавила тяжелый вздох.

И прошел год. Снова королева не спала в день рождения. Обходя спящий дворец, Глонда столкнулась с нищими, которые вместе с бродячими собаками рылись в помойке.

— Отчего вы не приходите днем? — спросила королева. — Разве я хоть кому-то отказывала в помощи?

— Нам не разрешают даже близко появляться у дворца, так как своей бедной одеждой мы нарушаем правила этикета — соблюдать во всем красоту! — ответили нищие. И, сдерживая слезы, королева вынесла им свои драгоценности, чтобы они могли жить, не прося подаяния и не посещая помойки.

И снова появился мальчик паж и отвел ее на бал неслучившихся встреч. На этот раз Глонда решила остаться в своем возрасте. Однако кавалером ее стал опять юноша. Он был прекрасен, и королева не уставала любоваться им. Он читал ей стихи, пел песни и ей казалось, что роднее его она никого не встречала в своей жизни. И, странно, Глонду нисколько не смущала разница в возрасте. И лишь когда закончился бал, она получила этому объяснение.

— Это был ваш сын! — сказал паж. — Вернее, его душе предназначалось прийти в мир через вас!

И этот праздник оставил глубокий след в ее сердце, и королева не знала, чего больше — радости или печали — получила она на балу.

И снова наступил очередной день рождения королевы. Опять отправилась она по спящему дворцу. Среди ночной тишины услышала она почти беззвучные рыдания. В комнате своей любимой фрейлины, резвой хохотушки и насмешницы, она обнаружила ее, залитую слезами. Возле спящей лежал в колыбели младенец, и даже полумрак не мог скрыть, что он, как две капли воды, был похож на короля. Ребенок горел в лихорадке, и у него не было даже сил, чтобы громко плакать. Мать скрывала его ото всех и в первую очередь от своей королевы, и теперь, видимо, выбилась из сил. Тяжелый сон одолел ее на несколько мгновений.

Острая боль обиды, ревности, негодования пронзила королеву. Не она ли пожертвовала для короля своей молодостью, красотой, наконец, даже судьбой! Ведь она могла дождаться своего истинного возлюбленного, который был на балу неслучившихся встреч! У нее мог быть свой сын! Слезы душили ее, но что-то заставило ее пойти в королевский тайник. Там было фамильное лекарство, принимаемое в самых крайних случаях и только членами семьи. Теперь лекарства оставалась всего одна ложка. Чувствуя, как сердце ее буквально разрывается, бедная королева могла принять это снадобье сама, но она поступила иначе. Она отнесла лекарство ребенку, а сама вновь оказалась на балу неслучившихся встреч. Опять, как и в первый раз, она приняла возраст своей юности. Она так желала увидеть еще раз того, кто был предназначен ей и с кем танцевала она на первом балу. Но вместо него к ней подошел другой молодой человек. Он казался таким знакомым ей, но она не могла разглядеть его лица. Он словно прятался от нее, и она то тянулась к нему, то отталкивала. Боль и радость, надежда и отчаяние рождались поочередно в ее душе, и опыт страдания делал ее мудрее и совершенней. И когда кончился бал, королева проследила за своим кавалером. Он сел на коня, и его истинный возраст и лицо вернулись к нему. Это был ее собственный супруг.

Недоумевая, Глонда обратилась к пажу за объяснениями.

— Почему на балу неслучившихся встреч оказался король? Разве их встреча могла относиться к неслучившимся?

— Увы, — ответил мальчик. — Истинная встреча всегда происходит в истинной любви, иначе никто не может разглядеть другого.

— А как же те люди, что должны были, но не встретились со мной в этой жизни? — снова спросила королева. — Судьба ведь предназначала им быть моими?

— Нет, — сказал паж. — В мире нет своих или чужих людей. Мы все едины в свете любви. И только она открывает нам глаза сердца, чтобы сделать любую встречу истинной.

БАБОЧКИ

Любой король мира всегда хочет быть чем-нибудь прославлен. Одни используют свои достоинства, другие — .красоту своих жен, третьи — храбрость своих воинов. Но вот некогда жил король Денир, которого прославил его шут. Шут обладал удивительным талантом перевоплощения. Десятки, сотни образов создавал он, на лице рождались тысячи выражений, а тело принимало самые гротескные позы, но даже самые наблюдательные, не могли сказать, что он представляет из себя на самом деле. Одни были убеждены, что он горбатый калека, другие считали его колченогим уродом, третьи — трясущимся карликом, четвертые — длинноногим идиотом, но в одном все сходились, что ловкость его и искусство жестов превосходят все мыслимые способности. Кроме того, шут мог в точности подражать любому голосу, будьте человеческий или звериный. О, сколько раз этот негодяй издевался над придворными во время балов, зовя их голосом известных красавиц или знатных особ. И, когда, сломя голову, обманутые шутом, люди прибегали, то натыкались на удивление последних или издевательский смех. Вероятно, и в королевских покоях шут изображал многих царедворцев самым неприглядным образом, ибо чем объяснить, что король едва сдерживался от смеха, встречая их у порога и украдкой поглядывая на деланно равнодушного уродца. Возможно, интриги советников давно бы прекратили нелепые и опасные игры королевского дурака, но, во-первых, владыка благоволил к нему, во-вторых, шут мог изменить любую гнетущую атмосферу во дворце, превратив ее в легкую и веселую, а, в-третьих, у шута были «ключики» даже к самым беспощадным из своих недругов. Он мог заставить их потешаться, изображая слабость их противников. А кто не хотел бы воспользоваться такой услугой, даже если догадывается, что его враги прибегают к тому же способу, чтобы посмеяться над ним самим? Одним словом, польза от шута была более ощутима, нежели вред. Шут был непревзойденным мастером лицедейства. Вот только одного не могли от него добиться, — чтобы он изобразил себя!

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Меж тем шло время. Шут оказал королю услугу, которая спасла его жизнь. Как-то враги составили заговор, чтобы убить короля. В глухую ночную пору они пробирались к покоям владыки. Внезапно они услышали его голос и увидели фигуру короля, прыгающего из окна в сад. Заговорщики кинулись в погоню. Почти целую ночь они мчались по пятам. А потом он вдруг исчез. Навстречу им вышел шут и, рыдая, сообщил, что король упал с обрыва в реку и утонул. Заговорщики повернули ко дворцу. На середине пути их встретил сам король во главе отряда верных рыцарей. Только тогда они поняли, что шут обвел их вокруг пальца. Однако, наградив шута, владыка тут же запретил ему изображать себя под страхом казни. Верно, какие-то смутные подозрения шевельнулись в душе короля. В самом деле, если шут так ловко может сыграть роль короля, то не осмелится ли кто ошибиться и подумать об обратном — о владыке, выступающем в роли шута?

Итак, вынужденные сравнения посеяли немилость к шуту. Весь двор заметил это, однако сам виновник, казалось, нимало не смутился. Помимо развлечения двора, где вся жизнь крутилась вокруг его шуток, он любил дворцовый сад и еще больше бабочек и мотыльков, обитавших в нем. Забавно: стоило ему появиться на дорожке, десятки и сотни бабочек самых фантастических расцветок спешили к нему и садились на его колпак, спину, руки так, что он превращался в многоцветный ковер. Это фантастическое зрелище как-то особенно поразило принцессу Дею. Она как раз приехала ко двору Денира, чтобы познакомиться с его сыном, принцем Филиппом, и в скором времени выйти за него замуж. Итак, принцесса, забыв, что ее ждет королевская семья, стояла в саду и глядела на шута, облепленного бабочками. А шут, в свою очередь, забыв, что нужно что-то изображать, предстал перед нею в каком-то чудесном виде. Позднее, извиняясь за задержку, принцесса Дея призналась, что приняла шута за принца. Можно только представить, какие чувства эта ошибка вызвала у наследника престола.

А события меж тем развивались вовсе не так, как им следовало. Принц спешил со свадьбой, но у Деи вдруг появились десятки предлогов, чтобы откладывать и откладывать ее дату. И не надо было обладать догадливостью, чтобы заметить, что принцесса тяготится вниманием жениха, зато общество шута привлекает ее все больше и больше. Самое удивительное, что обычно отзывчивый на любой интерес к себе, шут вдруг стал проявлять строптивость. Трудно представить себе, чтобы он боялся ревности принца, но он непозволительно грубо отказывался забавлять принцессу и порой убегал от нее, даже не спросив на то соизволения. Дея приходила в дурное расположение и вымещала свое недовольство на Филиппе. Тот жаловался королю, и весь двор приходил в раздражение.

И вот однажды шут сбежал. Наверное, никогда не возникало в стране такого переполоха. Ужасно, но вслед за шутом пропала принцесса. Служанки сказали, что она отправилась на розыски шута. Погоня скоро обнаружила шута в дальнем лесу. Он сидел у маленькой хижины и, как обычно, забавлялся бабочками, рядом паслась лошадь принцессы, а она сама спала на лужайке среди цветов.

Оба — и Дея, и шут — были доставлены ко двору, причем шута заковали в цепи. Оправдания принцессы казались правдоподобны. Она действительно увлеклась шутом, так как он предстал перед ней в образе принца. В конце концов, проказник даже переиграл наследника престола, подав его черты еще более выразительными. Самолюбие Филиппа и королевской семьи было удовлетворено, однако шут требовал наказания. Он и получил его сполна, ибо был приговорен к смертной казни. Злые языки утверждали, что на этом решении настаивала сама принцесса.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

И вот наступило утро, когда шугу должны были отрубить голову. Из-за гор вставала заря, и зловещий отблеск солнца отражался на широком лезвии меча, который держал палач.

— Есть ли у тебя последнее желание? — спросил король шута. Тот улыбнулся:

— Нет! Я полностью счастлив! — в самом деле, кажется, впервые он никого не изображал и стал самим собой. Стройный и прекрасный юноша с лучистыми

солнечными глазами. Ни малейшая тень не омрачало его лица, и бабочки со всех сторон летели к нему вместе с удивленными и восхищенными взорами собравшейся толпы.

— Начинай! — крикнул принц палачу. Шут оглянулся и прощально кивнул Дее. Она внезапно вскочила и бросилась к нему. Еще мгновение — и она встала на колени рядом с шутом, положив голову на плаху.

Принц пришел в дикую ярость.

— Измена! Руби обоих! — крикнул он. Палач хотел взмахнуть мечом, но не смог. Бабочки уселись на орудие казни, и ему не удавалось даже шевельнуть им.

- Руби! — снова закричал принц. На этот раз палачу удалось замахнуться. Но его жертвы внезапно исчезли. Шут и принцесса вдруг сами превратились в двух огромных бабочек — одну бирюзовую, другую перламутровую. Они полетели над садом и вслед им словно поднялись в воздух цветы. Тысячи мотыльков радужным эскортом последовали за ними, и этот небесный сад все удалялся и удалялся от дворца, пока не скрылся вдали.

ЗАМОК НА ОЗЕРЕ

Мог ли представить себе юный поэт Ирроль, что ожидает его, когда собрался в путь?! Устав жить одними фантазиями, он решил накинуть на плечи плащ пилигрима и испытать судьбу странника.

Дорога обещала ему встречи, новые впечатления, и он бодро шагал, забывая об усталости. Однако вскоре непогода и тяготы пути стали остужать его пыл. Близилась зима, сапоги его стоптались, холод все чаще забирался под одежду и желудку доставались больше грезы о сытном обеде. С тайной грустью Ирроль вспоминал о своем тихом доме, который остался далеко позади.

Ожидания обманули его, он чувствовал, что у всех встречаемых им людей есть свои дела и заботы, и он никому не нужен. Стихи и песни не принесли ему ни славы, ни друзей. Лишь жалкие медяки да бесплатный ночлег в придорожных тавернах мог заработать он своим талантом. Но Ирроль продолжал свой путь, очарованный пустынными холмами, дикой красотой скал, простором неба и звуком своих собственных шагов. Это постоянное движение вовлекало его в какой-то чудесный ритм. Двигались облака, солнце, звезды...

Весь мир куда-то безостановочно шел, и вместе с ним шел Ирроль.

Однажды, поднявшись на гряду высоких холмов, он увидел внизу долину. Крутые склоны покрывала еще зеленая трава, среди которой желтыми и красными островками высились старые деревья. На дне долины овальным зеркалом располагалось озеро, посреди которого на острове стоял небольшой белый замок. Ветер сдувал к берегам только что выпавший снег. Последние поздние цветы вместе с алыми бусинками на кустах барбариса казались драгоценными камнями на белой мантии, окутывающей замок. Вот солнечные лучи пробились сквозь низкие облака и осветили долину. Она словно вспыхнула и приблизилась к путнику. Причудливая архитектура, вдруг слившись с пространством, превратилась из резной шкатулки в фигуру женщины. Затянутая в корсет, с широким белым кринолином, она, подобрав подол платья и слегка откинув гордую голову, двинулась среди серебряных волн озера. И тотчас вся долина запела голосом ветра, шорохом листьев и травы, плеском вод и гомоном птиц, населяющих замок! Но через мгновение солнце спряталось— и чудо исчезло. Перед глазами - печальная картина первых зимних дней, заброшенного замка с высокой башней посредине и тусклой гладью холодного озера... Наступал вечер, и Ирроль спустился в долину.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Узкий подъемный мост от острова был перекинут к берегу, но ворота замка были заперты. На запорошенной снегом дороге виднелись одинокие следы человеческих ног и по сторонам — круглые ямки. Кто-то на костылях обходил замок кругом. Ирроль прошел несколько шагов по следу и увидел в сумерках фигуру, уходящую от него. «Видно, какой-то нищий вроде меня, — подумал юноша. — Если не впустят в замок, то хоть веселее будет коротать ночь».

Он вернулся к воротам, настроил лютню и, тронув струны, запел. Среди стихнувшей природы голос его звучал сиротливо, однако эхо в сочетании с общим настроением, окружающим замок, создавало особую грустную гармонию, не лишенную красоты и вдохновения. Когда он допел, он почувствовал, как чья-то рука прикоснулась к его плечу. Он обернулся. Укутанная в белый плащ, с монашеским капюшоном на голове, перед ним стояла девушка-калека, опираясь на костыли. Она улыбнулась ему.

— Ты неплохо играл, мой мальчик, — молвила она. — Но пора и отдохнуть. Не согласишься ли ты принять мое приглашение и войти в замок?

Ирроль не мог прийти в себя от изумления. Его называет мальчиком бродяжка, которая наверняка моложе его, и затем приглашает его войти в замок! Шутка нищей? Нет, она не шутила.

Хлопнув в ладоши, она направилась к воротам. Заскрипели старые петли, и створки медленно отворились им навстречу. Молчаливая стража склонила головы перед ними, и они вошли в замок.

Ирроль очутился в роскошно убранной комнате, его странная спутница скрылась во мраке бесконечных зал и галерей. Долго он ждал в одиночестве, разглядывая причудливый интерьер, где изысканность восточной фантазии сочеталась с красотой и ясностью западной мысли. Индийские курильницы, китайские вазы, арабские светильники заполняли ниши перед огромным камином, сложенным из кирпича и облицованным грубыми камнями. Наконец послышались легкие шаги, и в комнату вошла юная девушка. Ее внешность вначале лишь останавливала взгляд какой-то сосредоточенной замкнутостью. Затем она начинала раскрываться: легкий поворот головы, задумчивость, тонкий гармоничный профиль, как рисунок в воздухе, оставшийся от быстрого полета ласточки. И вот неуловимая красота, наконец, зачаровывала зрителя. Она то появлялась, то исчезала, и эта игра не была нарочитым кокетством. Так море играет с детьми, то притягивая в свои глубины, где неисчислимые сокровища ждут их, то отбрасывая прочь на берег. Конечно же, это была хозяйка замка, и звали ее леди Астор.

— В этом замке перебывало достаточно рыцарей и трубадуров, вельмож и шутов, — сказала она. — Я устала от тех, кто искал власти надо мной, как и от других, кто мог лишь служить. Мне нужен друг, которому ничего не надо от меня, но который готов сопутствовать мне в моих фантазиях и чувствах. Готов ли ты попробовать себя в этой роли?

Ирроль растерянно улыбнулся и кивнул. Она внимательно взглянула на него.

— Пожалуй, из тебя выйдет паж. Подойди к зеркалу.

Он подчинился. Леди достала краски и кисти. Прямо на зеркале она стала рисовать его отражение. Вскоре на стекле возникло изображение Ирроля в виде подростка с золотистыми кудрями в голубом бархатном камзоле, берете со страусиным пером. Короткая золоченая шпага венчала этот наряд. Леди Астор оценивающе взглянула на портрет и прикоснулась рукой ко лбу Ирроля. Серебряное кольцо с крупным изумрудом слегка укололо его кожу, и в то же мгновение он превратился в юного пажа, изображенного на зеркале.

— Наверное, ты устал, — молвила леди, — но я хочу попросить тебя постеречь мой сон. Возможно, никто не потревожит тебя, и ты сумеешь отдохнуть, но если появятся гости и захотят видеть меня — не пускай их. Я не хочу, чтобы меня будили и тем более видели спящей.

Она отправилась в свои покои, а Ирроль устроился перед дверьми в глубоком кресле, с трудом осознавая, что попал к волшебнице, и не представляя, чем это закончится. Среди ночи холодный ветер ворвался в комнату из внезапно распахнувшейся двери. Вместе с ним вошел высокий рыцарь в запыленном плаще.

— Что ты здесь делаешь, мальчишка? — обратился он к Ирролю. — Жду вас, добрый рыцарь, — ответил паж.

— Ну вот, я пришел, и что дальше? — удивленно промолвил рыцарь.

— Дальше вам придется подождать утра вместе со мной, если вы желаете видеть леди Астор.

— Как ты смеешь так говорить со мной, щенок? Леди Астор — моя жена, и не хочешь ли ты убедить меня, что я уже не хозяин в своем доме?! — завопил рыцарь и выхватил меч.

«Если он нанесет удар, то убьет не меня, а лишь нарисованного пажа», — успел подумать Ирроль и вытащил свою короткую шпагу.

Рыцарь оказался неуклюжим, а меч его был слишком тяжел для быстрых ударов. Паж легко уворачивался от них и пытался рассчитать, кто скорее утомится, пока проснется от шума леди Астор. Первым выдохся рыцарь.

— Ладно, я погорячился, мы не будем будить леди, но я только взгляну на нее, чтобы увериться, что она здесь, а не где-нибудь еще.

— Нет! — сказал паж.

— Я понимаю, ты хороший слуга, но я тебе дам кошель с золотом, и никто не узнает об этом.

— Нет! — твердо ответил паж, заметив, что рыцарь без его позволения не смеет отворить двери в покои леди.

— Ты должен понять меня, — продолжал упрашивать рыцарь.— Год назад я женился на леди Астор. Не знаю, что за блажь возникла в ее голове, но она захотела странствовать. Я отказался, тогда она сбежала от меня. Вот уже год я гоняюсь за ней не зная покоя. Она неуловима. Ее захватывали разбойники, она вырывалась от них. Она садилась на корабль, и судно разбивал шторм. Никто не спасался, лишь она одна. Своими глазами я видел в последний раз, как ее карета полетела в обрыв. Оплакав ее, я возвращаюсь домой, и по дороге решаю заехать в ее замок, чтобы оповестить о ее смерти. И что же? Слуги сообщают мне, что их госпожа, отправившись странствовать, на следующий же день вернулась обратно, и весь этот год не покидала замка. Согласись, что я имею право убедиться, в своем ли я уме? Жива леди Астор или меня водит за нос нечистая сила!

— Нет, — ответил паж.

— А если это некто, выдающий себя за леди Астор?

- Нет!

— Что ж, я подожду до утра, но берегись, мальчишка. Когда я узнаю правду, то тебя повесят на воротах замка, и ты будешь видеть, как сжигают твою госпожу за колдовство.

Он вышел, но паж не успел передохнуть и обдумать свои впечатления. Вновь двери распахнулись. В залу вошла дама в дорожном плаще с глубоким капюшоном на голове. Это был двойник леди Астор. Если бы она не обратилась к Ирролю, он решил бы, что это его госпожа вышла из покоев другим путем и теперь возвращается.

— Мне нужно видеть леди Астор! — сказала она.

— Подойдите к зеркалу, — ответил паж. Она улыбнулась и, подойдя ближе, положила руки ему на плечи. Но он не почувствовал ее прикосновения.

— Ты видишь, я могу не спрашивать твоего разрешения! — молвила женщина. - Нет! — ответил паж. — Ты должна спросить разрешения у того, кто был

прежде тебя. Это муж леди Астор, и он опередил тебя.

Лицо женщины испуганно искривилось. Она не стала продолжать уговаривать пажа и исчезла. И снова ей на смену явилась новая гостья. Величавы и надменны были ее движения. Роскошный наряд из парчи и бархата оказался под ее темно-серым плащом.

— Доложи леди Астор, что я хочу ее немедленно видеть! — сказала она, посмотрев прямо в глаза пажу.

— Нет, — ответил паж.

— Ты, вероятно, слеп или безумен, мальчишка, — сказала женщина. — Перед тобой королева, и никто еще в этой стране не осмеливался сказать мне «нет».

— Я сказал «нет» не Вам, но Вашему желанию! — промолвил паж.

— Хорошо ли ты подумал? Если я сейчас уйду, завтра этот замок сравняют с землей вместе со всеми его обитателями без исключения.

— Нет! — ответил паж.

— Да, я вижу, что попала в волчье логово, и потому ухожу. Но передай своей госпоже, что первой дамой в королевстве всегда останется королева и у нее никогда не будет соперниц.

Она ушла, и вскоре наступило утро. Леди Астор вышла из покоев.

— Кажется, впервые за много лет я хорошо выспалась. Спасибо тебе, паж! Надеюсь, ночь была для тебя не слишком тяжелой?

Ирроль рассказал ей все, что приключилось. Леди рассмеялась.

— Ты хорошо справился со своими обязанностями. Теперь мой черед послужить тебе. Чего бы ты хотел?

Ирроль с детства любил звуки охотничьих рогов и собачьи своры, но никогда в жизни не принимал участия в охоте.

— Я бы хотел посмотреть охоту, — сказал он.

— А ты можешь и поучаствовать в ней! — сказала леди.

Радость Ирроля, однако, сменил страх, когда волшебница превратила его и себя в пару матерых волков. Долго неслись они за красавцем оленем, пока он не остановился у обрыва над холодной рекой и не встретил их рогами. Долго длилась схватка, наконец, олень повернулся и кинулся с обрыва. Прыжок казался невероятным, он преодолел почти четверть расстояния от одного берега до другого, попал в глубокое место, и через мгновение его гордая голова устремилась к суше. Повторить этот прыжок волки не решились и, поджав хвосты, повернули прочь. Однако возвращение их оказалось неудачным. На их след напали собаки, и теперь они превратились из охотников в добычу. Ирроль пережил дикий ужас, когда изо всех сил мчался вслед за своей подругой, а сзади неслись, настигая их, своры собак. Волки повернули к лесу, где глубокий снег давал им возможность снизить темп гонки. Несколько раз их нагоняли, и они, прижавшись спинами друг к другу, отбивались от наседавших собак.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Исполосованные острыми зубами, в полном изнеможении они, наконец, достигли замка. Искусство волшебницы вернуло их в прежний вид.

— Ну, что ты скажешь об охоте? — спросила леди.

— Клянусь, никогда в жизни я больше не стану и помышлять о ней, — ответил паж.

Наступила ночь, и паж опять встал на стражу. Приходили люди, гномы, нищие, рыцари. И опять неведомая власть Ирроля не давала им пройти и нарушить сон леди Астор. Постепенно Ирроль стал постигать фантастическую жизнь волшебницы и принимать в ней участие.

Рожденная калекой, она научилась мечтать и верить в свои мечты.

Однажды нечаянная встреча с друидами одарила ее способностью к волшебству. Великий талант художника воплотился в ней с такой силой, что нарисованные ею картины становились жизнью. Ее вера наделяла их способностью быть не только бездушной декорацией, но иметь собственное существование. Первой, на кого она направила свое искусство, была она сама. Зная власть красоты, она изобразила себя красавицей и вошла в этот образ, как надевают платье.

Все радости и печали этой власти изведала она, и едва ли не большее счастье давало ей возвращение к первоначальному своему виду. Девочка-калека, попавшаяся навстречу Ирролю у замка, и была все той же леди Астор. Потом она научилась распространять свое искусство на других. Устав от нескончаемого потока поклонников, она отдала свою руку одному из лордов, надеясь найти покой в семейной жизни. Однако условности, принятые в обществе, и требования мужа претили ей. Она была наделена слишком богатой душой, чтобы быть счастливой в своей ограниченной жизни. Тогда леди нарисовала своего двойника и, вдохнув в него жизнь, отправила его странствовать. Вслед за ним и по-

гнался славный лорд, предоставив ей возможность жить так, как ей вздумается. И ей вздумалось играть в жизни по-своему. Она перешла дорогу королеве, затмив ее своими нарядами и красотой. На турнирах неизменно побеждали рыцари, провозглашавшие ее Дамой своего сердца. Наконец, сам король признал в ней первую красавицу королевства. Она же, насладившись победой, отбрасывала ее прочь, как надоевшую игрушку.

Новые темы волновали душу художницы. Она насаждала пустынные холмы целыми рощами деревьев, она рисовала легконогих животных, и охотники носились за ними до изнеможения, не в силах поймать их. Их стрелы и копья оказывались бессильны. Зубы собак хватали пустоту вместо живой плоти. Она раздавала беднякам нарисованные богатства, которые представляли угрозу королевской казне. Вскоре источник всей этой путаницы и тревог стал известен. Ее боялись и готовили расправу, хотя никому она не причиняла зла. Наконец, вняв призыву врагов, войско рыцарей двинулось к замку. Им навстречу выступило столь же многочисленное воинство. Понадобилось время, чтобы королевская рать поняла, что перед ними лишь бесплотные видения, а не настоящие рыцари. В конце концов замок леди Астор был осажден. Ирроль с грустью предчувствовал конец и готовился дорого продать жизнь. Он знал, что в любой момент они могут ускользнуть от врагов, превратившись в птиц или приняв иной образ. Но леди не хотела покидать замок, и он не знал, что за новая фантазия владеет ею. Накануне готовящегося приступа он пришел к леди Астор. Она улыбнулась ему.

— Я ждала тебя, мой паж! Пора нам проститься!

— Почему? — спросил Ирроль, глотая слезы.

— Я не могу сказать это ни тебе, ни самой себе. Я просто знаю, что пришло мое время. Я жила одной верой в то, что я живу. Но, встретив тебя, я поняла, что этого недостаточно. Моя игра потеряла интерес и смысл. Среди своих фантазий я потеряла саму жизнь. Когда ты пришел в замок, я уже не смогла жить только для себя. Ты был хорошим другом, и ты был моим ребенком. Я любила тебя, прощай! Запомни, что завтра ты обретешь свободу, и да помогут тебе мои крылья!

И на следующий день леди Астор сама опустила подъемный мост навстречу осаждавшим. Ирроль был схвачен и привязан к воротам замка, как и обещал суровый рыцарь, муж леди Астор. Пламя костра, на который возвели леди Астор, ослепил глаза Ирролю. Сама же леди улыбалась ему и кивала. Не в силах вынести это, паж рванулся изо всех сил и порвал веревки. Крылья внезапно появились за его плечами, и он метнулся к костру. Навстречу ему вырвалась леди Ас-тор, и они стали подниматься над Изумленной онемевшей толпой.

Все выше и выше летели они, держась за руки. Наконец, она тихо высвободила свою руку.

— Тебе пора возвращаться, а мне лететь еще долго.

Он хотел последовать за ней, но силы его подходили к концу. Он не мог подниматься выше. Леди Астор стала удаляться, пока не превратилась в точку, которая растворилась в солнечных лучах.

Он потерял сознание...

С удивлением Ирроль вновь обнаружил себя у замка. Высокий рыцарь с седыми волосами и бородой тряс его за плечо.

— Наконец-то ты вернулся. Где ты так долго пропадал? Видит небо, я не перестану раскаиваться в том, что посвятил тебя в оруженосцы. Дела призывают меня ко двору государя, и тебе надлежит остаться при моей дочери. Служи ей, пока меня не будет, и помни — от тебя зависит, чтобы ты стал рыцарем!

Вне себя от удивления, двинулся Ирроль к воротам знакомого замка. Была весна, и бесчисленные россыпи цветов струили нежнейшие ароматы. Навстречу ему, танцуя, выскользнула девушка с лицом цветка и глазами оленя. И снова ему пришлось пережить кусок короткой, но яркой жизни, скорее похожей на сновидение.

Девушку звали Элейн и она была единственной дочерью старого крестоносца. К великому огорчению отца и окружающих людей, девушка с детских лет проявляла странности, которые заставляли предполагать в ней безумие. Она постоянно искала какого-то принца, который то ли пригрезился ей во сне, то ли однажды случайно повстречался на пути. Природа одарила Элейн удивительной способностью к танцам. Чуть ли не круглый день звучала в замке музыка, и девушка, меняя наряды, танцевала. Во всех комнатах были расставлены многочисленные зеркала, отражавшие ее, и всегда казалось, что замок наполнен танцующими людьми. Прихоти хозяйки разделяли интерьеры: стены замка украшали рисунки и гобелены с изображениями праздников и танцев.

— Не ты ли мой принц? — первое, что спросила Элейн у Ирроля, встретив его. Он молчал, и она улыбнулась ему.

— Благодарю, что не говоришь мне «нет», как делают обычно все, кто меня окружает. Нельзя отбирать чужую надежду, если ты ее не знаешь.

Через несколько дней в замке ожидался праздник, который решили отметить маскарадом. Съезжались музыканты, артисты, гости.

Элейн не знала ни минуты покоя, и Ирроль с тревогой замечал, что волнение, которое было для девушки опасно, нарастает с каждым часом. Она уже не спала по ночам, а лишь бродила по залам, играя со своей тенью. Как странно, Элейн ни разу не предложила Ирролю станцевать с ней, а обычно любой человек, появляющийся в замке, должен был пройти через это испытание. И оруженосец с канделябром в руке безмолвно сопровождал свою госпожу в ее ночных бдениях.

Наконец наступил праздник. Бесчисленные маски и костюмы заполонили замок, и Элейн затерялась среди них. Веселье разгоралось от обилия роскошных столов с угощениями, крепких вин и забав десятка приглашенных шутов, которые кривлялись, ходили на руках и смешили гостей.

Ирроль не мог разделить это праздничное настроение толпы. Тайный страх за Элейн мучил его, и он все пытался найти ее среди десятка других танцующих масок. Внезапно двое шутов позволили себе самую дерзкую выходку. Один изображал хозяйку замка, другой — кавалера.

— Где мой принц? — возопил первый, заламывая руки.

— Я — здесь! Я — здесь! Я жду тебя. Я твой принц! — отвечал второй, ползая по полу и изображая собаку.

Столпившиеся гости хохотали, когда Ирроль ворвался в круг и несколькими ударами расшвырял нечестивцев. Один из рыцарей, переодетый турком, схватил оруженосца за руку.

— Это мои рабы, и ты не смел трогать их!

— Да, пока они не задели честь хозяйки.

— Шут имеет право на все, что вызывает смех! — заявил рыцарь,— И ты завтра же ответишь мне за свою поспешность.

Толпа внезапно расступилась. Элейн, сняв плащ, растерянно вошла в круг.

— Где мой принц? — обратилась она к людям. — Где? Я слышала, что кто-то нашел его.

Гости отворачивались и молчали.

— Не ты ли мой принц? — опять, как в первый раз, обратилась она к оруженосцу.

Не в силах выдержать ее страдающий взгляд, он кивнул.

— Музыку! — крикнула Элейн, и они закружились в каком-то фантастическом танце. И лишь рассвет остановил их. Элейн поцеловала Ирроля.

— Ты танцуешь почти так же, как он, — сказала она.

— Кто он? — спросил Ирроль.

— Мой принц, — отвечала Элейн с блуждающей улыбкой.

А утром его ждал поединок. С тяжелым чувством он ехал к месту ристалища, где рыцари обычно копьем и мечом решали свои споры. Он еще не имел опыта боя, и противник его не имел права вызывать его. Но поскольку он молчал, схватка должна была состояться. Если бы он заговорил первый, его сочли бы трусом. Каково же было изумление Ирроля, когда он увидел слуг своего противника, которые несли ему навстречу своего бездыханного господина.

— Ты еще раз хочешь насладиться своей победой? — промолвил угрюмо один из сопровождавших.

Осторожно расспросив людей, Ирроль понял, что кто-то в доспехах, назвавшись его именем, опередил его и, явившись на поединок раньше, сразил врага.

Это было маленьким чудом, но рядом с Элейн это происходило часто. Одно ее присутствие приносило людям удачу и счастье. Ирроль с удивлением узнал, что многие крестьяне из окрестных сел специально привозили больных, чтобы леди Элейн коснулась их и они выздоровели. Иные всячески завлекали ее в свои жилища, чтобы ее приход повлиял на немилосердную судьбу. Верно, не зря боялся за дочь старый крестоносец, поручая Ирролю хранить ее. За ней охотились колдуны и цыгане, веря в то, что ее присутствие поможет открыть сокровища. Однажды Элейн все-таки похитили, и Ирроль с трудом отбил ее у шайки разбойников. Опять были маскарады, и по-прежнему она искала принца и снова и снова страдала, что не может найти его. Много раз порывался Ирроль разубедить ее, но лишь встретив ее взгляд, умолкал. «Нет, она не безумна, — думал он. — С такой уверенностью она ищет его и ждет. И раз в жизни она танцевала с ним. Ведь именно в танце она почувствовала его присутствие и в танце пытается снова найти его».

Но не только танцами ограничивалась Элейн. В ненастье, в бурную непогоду, велела она седлать коня и носилась по бездорожью, взывая к неведомому принцу. И однажды безумие ее передалось Ирролю. В невиданную дотоле грозу, когда разъяренные молнии полосовали небо, оруженосец гнал коня, разыскивая Элейн. Наконец, среди раскатов грома, он услышал ее зов.

— Принц! Принц! Где ты?

— Я здесь! — закричал Ирроль, бросаясь ей навстречу. Они встретились и, взявшись за руки, поскакали рядом.

— Наконец-то ты признался. Я так боялась, что никогда не найду тебя. Теперь пора покинуть этот край. Мы едем в твои владения, — торопливо говорила она.

Еще мгновение, и их кони застыли над краем обрыва. Элейн повернула к нему лицо, озаренное счастьем.

— Вперед, мой принц. Да светит нам надежда!

Она стегнула коня, и он с диким ржанием рванулся в бездну. Ирроль не смог последовать за ней. В последний момент ему показалось, что рядом с Элейн, с другого бока, оказался всадник в золотых доспехах и, схватив под уздцы коня девушки, взмыл к разверзшимся тучам.

Страшный удар грома сопроводил их порыв. Не помня себя, не веря своим глазам, оруженосец спустился с обрыва, ожидая найти у подножья тело безумной. Ни коня, ни Элейн он не нашел и повернул к замку. Мучительное чувство переполняло его. Элейн нашла Принца, но кто он был? Неужели я, или любой, кто признал себя в этом образе?

На склоне холма, у дороги, он встретил старого крестоносца. Ни слова не спросил о дочери владелец замка, но велел Ирролю спешиться. Тяжелый меч

сверкнул в его руках. Опустившись на колени, оруженосец приготовился принять смерть. Но меч лишь ударил его по плечу и затем пал на землю к его ногам.

— Ты посвящен в рыцари! — раздался голос крестоносца. Когда Ирроль поднял голову, светило солнце. Вокруг было пусто. Он вздохнул, взял меч и, сев на коня, стал спускаться к замку.

Что-то неуловимо изменилось в нем. Был первый день июня, — и начало лета. Нежный голос, то обрываясь, то вновь возникая, несся навстречу Ирролю. Он вспомнил, что и сам не чужд этому искусству и, подхватив мелодию, запел ответную песнь. И опять, как прежде, ему навстречу вышла юная женщина. Мнимое спокойствие моря стояло в ее изумрудных глазах. Золотистая копна волос, как корона, венчала голову, высокий лоб перехватывал тонкий золотой обруч. Мягкие нежные черты лица словно растворялись в воздухе, являя собой гармонию, присущую царству изысканных южных растений.

— Ты пел мне, рыцарь? — спросила она.

— Я, — ответил Ирроль.

— Входи в замок и прими его гостеприимство, — вежливо пригласила его леди. Ее звали Найла, и она обладала волшебным голосом. Среди ночи, запев

песнь, она могла разбудить птиц, и те начинали вторить ей, словно наступило утро. Изменив тон, она могла собрать или разогнать волков, повелевать табунами лошадей, управлять другими животными. Никто не осмеливался петь в ее присутствии, зная ее талант. Лишь незнание Ирроля нарушило этот неписаный запрет. Но странно, Найла не рассердилась на него, а скорее обрадовалась.

Много раз она просила петь рыцаря с ней вдвоем, и когда он, как эхо, подхватывал ее мелодии, она улыбалась и посылала ему благодарные взгляды. Кроме того, ей нравилось, как он аккомпанирует ей на лютне. В иную же пору он будил ее фантазию, приводя к ручью и прося спеть под его простую мелодию. В непогожие дни леди Найла подражала голосу ветра и плеску волн.

Рядом следи Найлой Ирроль чувствовал свои возможности, которые удваивались от ее присутствия, и были исполнены полноты и гармонии.

Красота звука вела их за собой, и они не замечали, как сгущаются тучи. Меж тем многие знатные рыцари искали руки леди Найлы, и появление Ирроля вызвало целую волну гнева среди его соперников.

Найти предлог для поединка не составляло особого труда, и вот сразу несколько вызовов принесли Ирролю чопорные герольды. Веря в свою судьбу, он уже не боялся и смело выходил на бой. Песни ли Найлы, его удача или твердость руки помогали ему побеждать, только вокруг него стала возникать слава самого сильного рыцаря. К его помощи прибегали все, кто терпел унижения, обиду или несправедливость. И однажды случилось так, что сама королева прибегла к его защите. Ирроль покинул замок и отправился ко двору.

Мужество и благородство его пленяли женские сердца, и они мечтали оставить его при себе. Верный леди Найле, он, однако, каждый раз, выполнив свой долг, спешил обратно в замок. Тогда злая молва попыталась нанести удар по самой леди. Увы, это удалось. Стоном можно было назвать теперь ее песни. Дикая страсть и ревность терзали ее. И хотя она ничего не говорила рыцарю, но изливала их с такой силой, что сама природа не выдерживала и разражалась непогодой и бурями. Трудно рассказать, как любовь Найлы вдруг переходила в ненависть, как она не раз пыталась отравить его или направить на него стаю волков. Но в последнюю минуту она сама выбивала из его рук кубок с ядом и спасала от разъяренных хищников. И однажды она сказала, что больше не любит его и он должен покинуть замок. Ни слова не возразил он леди, и на следующий день ее голос провожал его, пока Ирроль поднимался на холмы. Внезапно голос оборвался на такой высокой ноте, что рыцарь испугался и повернул коня. Он едва успел принять последний вздох Найлы и ее слова.

— Ты разбудил во мне любовь, и я не смогла вместить ее и справиться с ней. Сердце мое разорвалось, и я умираю, но ты рядом, и я счастлива. Мы вместе пропели самую лучшую песнь на свете.

Как ребенок, рыдал Ирроль над могилой леди и не мог отойти от нее. Наступил вечер, и первые желтые листья закружились в воздухе.

Близилась осень. В задумчивости он подошел к озеру, чтобы омыть лицо. Он наклонился над водой и увидел, что на дне что-то сверкает, озаренное лучами заходящего солнца. Ирроль протянул руку и вытащил золотую корону. Сам не понимая, что делает, он надел ее на голову, и она пришлась ему впору.

— Мой король! Соблаговолите ли Вы войти в замок, чтобы осчастливить его своим присутствием? — раздался тихий женский голос.

Он повернулся. Нет, не было насмешки у прелестной женщины, стоявшей за его спиной. Она не могла ослепить его своей юностью, но в ней была та гармония и спокойствие, которыми владеет лишь мудрость. Темные, с золотым отливом волосы вились по ее плечам,

Удивительная нежность и мягкость, хрупкость и совершенство воплощались в ее грациозной фигуре и бледном, одухотворенном лице.

От нее струилось благоухание цветов, радость окружала ее незримым ореолом, и голос звучал как музыка.

Лишь феи могли принимать подобный облик, и Ирроль склонил перед ней колени.

— Как твое имя, прекрасная леди? — спросил он.

— Меня зовут Глорэль, и хоть я люблю тебя, я не стану вести тебя в свою игру. Ты устал от всего, что пережил, будучи пажом, оруженосцем и рыцарем. Если хочешь, я научу тебя молчанию и покою. Войдем в замок!

И он снова вошел в старый замок и поразился переменам. Все вокруг цвело и благоухало. Зрелые плоды яблонь, груш, персиков, лимонов свисали с ветвей деревьев. Трели сверчков, пение птиц дополняли эту картину. В круглых водоемах с распустившимися водяными лилиями журчали прозрачные фонтаны.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

— Ты видишь, видишь? — молчаливо указывала ему Глорэль, любуясь вместе с ним окружающей их красотой. И всю ночь бродили они, взявшись за руки, по замку. А на рассвете они поднялись на холмы.

— Кто ты? — еще раз спросил Ирроль. — Я не хочу знать твоего имени, ибо ты назвалась, но я чувствую твою связь с этим замком и со всем, что здесь произошло.

— Ты еще не догадался, путник? Я — душа этого замка. Некогда любовь воздвигла его как символ вечной жизни. Строитель задумал передать в нем свои чувства к утраченной возлюбленной. Весь свой талант вложил он в эти камни, и они обрели жизнь. Все, кто проходил через этот замок, переживали утраты, но также обретали понимание вечности. Ты еще не забыл свои чувства и тех, кто их вызвал?

— Но как это все могло произойти со мной? Ведь я встречал людей из разных времен, — снова спрашивал Ирроль.

— Ты встречал лишь отражения, которые хранит это волшебное озеро, — отвечала она.

— Но кто их оживлял? — все не унимался юноша.

— Конечно же, ты сам, твое сердце и мечты!

На его глазах она стала расплываться в воздухе. Вот мгновение, и он увидел перед собой леди Найлу, вслед за тем она превратилась в Элейн, и, наконец, леди Астор. Ветер подул, и Ирроль остался один. Внизу, вокруг замка, шли две фигуры. Он увидел, что одна из них опирается на костыли. В другой он узнал себя самого.

Его отражение осталось в замке. Сам же Ирроль вновь побрел по дороге, и в душе его царили покой и радость.

КОРОЛЕВСКИЙ ФАРФОР

Кто бы сказал, какая музыка живет в душе человека? Концерты Юлии не вызывали особого внимания не потому, что игра её была не интересна или не выделялась среди череды других пианистов. Просто было лето, жара, публика предпочитала прогулки по берегу моря и другие курортные радости Тем не менее последнее выступление всколыхнуло чувства. Три чудесных букета с розами, лилиями и орхидеями поднесли ей улыбающиеся капельдинеры под шум аплодисментов. Один из букетов был перехвачен тонким золотым браслетом, второй опоясывало изысканное фарфоровое ожерелье, расписанное нежными красками, на третьем — каждый из стебельков был вдет в резные серебряные колечки. Подарки оказались более чем щедрыми. Листок бумаги, приколотый к розам, содержал всего несколько строк, написанных каллиграфическим почерком: «Ваш талант могут оценить немногие. Если наши скромные дары разбудят Ваш интерес, то мы будем счастливы встретиться с Вами и представиться. Немногие». Юлия еще раз взглянула на подарки. Безусловный вкус и редкое мастерство сделали эти драгоценности и сочетали их с живыми цветами. Она подумала о ценности вещей и решила, что должна их вернуть. Так или иначе, но встреча с незнакомыми почитателями становилась необходимой. Их оказалось трое. Художник, ювелир и коллекционер. Достаточно немолодые, приятные и остроумные люди, они сразу вовлекли Юлию в круг своих интересов, где царил культ красоты. Всевозможные сочетания живой природы с искусством лежали в основе их увлечений. Они создавали живые натюрморты в оправе редких предметов старины, подобно голландским художникам, изображающим фрукты, цветы и прочее в роскошных перламутровых чашах или драгоценных вазах. Добившись нужного эффекта, нынешние эстеты озвучивали свое творение, любуясь им при звуках специально подобранной музыки.

Со смутным чувством интереса и в то же время тревоги Юлия приняла участие в составлении этих живых картин. Ее глазам являлось фантастическое богатство новых знакомых, и это смущало ее. Она не могла быть с ними на равных, хотя они всячески пытались подчеркнуть значимость ее музыки в их занятиях.

— Если бы мы не считали вас другом, то плата за ваши камерные концерты для нашей компании была бы не ниже стоимости этих редкостей, что так смущают вас.

В самом деле, порой Юлии приходилось жертвовать своим сном и глубокой ночью играть на рояле, клавесинах где-нибудь в глубине запущенного сада, в то время как ее приятели ждали восхода луны, чтобы в ее лучах найти гармонию белых водяных лилий с кованными блюдами из серебра и нитями драгоценного жемчуга, развешанного над прудом. В другой раз они обыгрывали мраморные греческие статуи, помещая их за струями водопада, в отблесках солнечных вспышек. Золотые венецианские зеркала, убранные гирляндами цветущих глициний и вьющихся роз, располагались в глубине зеленых гротов и повторяли изображение статуи, наделяя ее живым трепетом падающей воды. Много еще было других мистерий, как называли их новые знакомые Юлии. Меж тем еще трое молодых людей оказались такими же «немногими», что составляли эту компанию. Они также относились к ней с должным уважением и галантностью, хотя какая-то недоговоренность и отчужденность стояла между ними и Юлией. Не-

зримыми нитями эта компания все больше и больше связывала ее. Они предугадывали ее желания, осыпали подарками, не принимая отказов, и вели себя так, словно вся цель их жизни стала в том, чтобы угождать ей и сделать ее счастливой. Полушутя-полусерьезно они величали ее своей королевой и однажды разыграли одну из своих мистерий, посадив ее на трон и явившись к ней облаченными в настоящие рыцарские доспехи. Она сидела во главе длинного стола, украшенного серебряной и золотой посудой. Интерьеры пиршественного зала, найденного в одном из сохранившихся дворцов, были украшены росписями на сюжеты старинных баллад. Пламя канделябров отражалось в цветных витражах готических окон, и тени плясали на высоком сводчатом потолке. В глубоком торжественном молчании сидела компания. Шесть рыцарей, по трое с каждой стороны, но на противоположном конце стола стояло пустое кресло. Юлия смотрела на него со страхом и удивлением. Кому оно могло предназначаться? Где-то на башне замковой капеллы стал бить колокол. С последним ударом в зал вошел высокий стройный человек, одетый в королевское одеяние с пурпурной мантией на плечах и шпагой, украшенной зелеными смарагдами. Нет образцов для мужской красоты, но воистину этот вновь вошедший был совершенен. Большие серо-голубые глаза его на удлиненном лице выдавали какой-то печальный ум и смотрели глубоко и выразительно. Черты лица являли странный сплав, где гармония ребенка переходила в юношескую порывистость и разом в отрешенность человека, прожившего невероятно долгую жизнь. Похоже было на то, что этот король соединил в себе прошлое, настоящее и будущее, и жил сразу в трех измерениях. Коллекционер поднялся с места и протянул большой золотой ключ севшему в кресло.

— Ваше Величество, король Август, благоволите разрешить представить Вам королеву Юлию. Орден рыцарей Золотого Ключа свидетельствует в ней свою преданность и верность Заветам.

Король взглянул на Юлию и медленно кивнул. Шестеро рыцарей встали и, вытащив шпаги, отсалютовали королю, а затем вышли.

• Король долго сидел молча, опустив голову на сцепленные пальцы. Наконец, вздохнув, встал.

—Здесь мало света. Я хочу видеть Вас, Ваше Величество. Она, подчиняясь власти его голоса, который звучал так глухо и так красиво, что, пожалуй, назвать его старинным было бы вполне уместно, взяла стоявшие на подоконниках канделябры и зажгла их. В следующий момент Юлия хотела подойти к королю ближе, но он испуганно поднял руку.

— Нет, достаточно! Не приближайтесь ко мне.

Тихими шагами он подошел к органу, стоявшему в конце зала, и сел за него. Глубокие, чистые звуки наполнили пространство, и Юлия чувствовала, что взгляд музыканта устремлен на нее с такой силой и сосредоточенностью, словно он считывает ноты с ее собственной души. И впрямь это было так. В долгие ночные часы ей снилось, что в ней звучит какая-то прекрасная величественная музыка. Утром она просыпалась и с тоской осознавала, что все те мелодии, которые она рождала во сне, увы, исчезали из ее памяти, и она не могла их вспомнить. А сейчас этот царственный музыкант в своей игре возрождает мир ее сновидений. Потрясенная, она уже не замечала, что зала наполнилась людьми. Роскошно одетые кавалеры и дамы входили и начинали танцевать. Лишь рассвет остановил этот волшебный ночной бал. Шестеро молодых людей тихо вошли в пустой зал и предложили Юлии покинуть его:

— Праздник кончился. Ваше Величество! Она последовала за ними прочь из замка.

— Соблаговолите оставить корону здесь до следующего раза, королева, — промолвил коллекционер.

Она, не понимая, подняла руки к голове. Сверкая сапфирами, изумрудами и бриллиантами, ее венчала тонкая, как нимб, золотая корона. Склонив колени, трое приятелей ее приняли корону на бархатную подушку и унесли вглубь замка. Прошло несколько дней, прежде чем Юлия пришла в себя.

— Что это было? — спросила она у художника, который казался ей более искренним, чем остальные.

— Это была мистерия посвящения! — ответил он. — Вы должны хранить ее в тайне, ибо от этого зависят жизнь и счастье не только ваши, но и всех, кто в ней участвовал. Отныне вы связаны с нами и с тайным королевством, трон которого вы будете занимать!

Больше ничего она не могла добиться от него. Опять потекли странные дни, когда компания Юлии устраивала свои живые картины, а она аккомпанировала им. Миновал месяц. В ночь полнолуния опять они собрались в замке и оставили ее наедине с королем Августом. И опять он играл музыку, звучавшую в ее душе, а призрачная толпа придворных танцевала. И в третий, и в четвертый, и в седьмой раз повторилась эта таинственная мистерия. Юлия чувствовала, что от нее чего-то ждут, но не понимала, чего именно. Меж тем, случай приоткрыл ей завесу тайны, которая ее окружала. Как-то, слушая импровизации короля, она услышала какую-то новую тему.

— Позвольте, я сыграю сама, Ваше Величество! — обратилась она к королю.

— Вы? Сыграете? — повторил он удивленно. — Разве я не озвучиваю все, что появляется в вашей душе?

— Да. Это так, но я почувствовала, что слышу музыку вашей души! — ответила она.

Лицо его внезапно нахмурилось.

— Этого не может быть! Фарфор не выдает тайны. Фарфор? Так это фарфоровый король? И весь его двор с роскошными нарядами вельмож и красавиц тоже из фарфора? Так вот почему к нему нельзя приближаться. И все-таки Август уступил Юлии, и руки ее коснулись клавишей органа. Они поменялись ролями. Теперь она играла, глядя на него, а он, стоя в стороне, плакал без слез и каждую секунду мог рассыпаться от жизни, которая пробуждалась в его заснувшей душе.

А за пределами замка шестеро рыцарей Ордена Золотого Ключа в нетерпении ждали Юлию.

— Вы не хотите ничего сказать нам, Ваше Величество? — обратился к ней коллекционер.

— А что я должна сказать? — спросила она.

— Ну, например, не появилось ли у вас желания остаться в королевстве вместе с королем Августом, чтобы навечно сохранить свои молодость, красоту и жизнь?

— Нет! — ответила Юлия. — И более того, я собираюсь проститься с вами и вернуться к своей жизни!

— Это невозможно! — чуть ли не в один голос закричала вся компания. — Подумайте, вы становитесь обладательницей сказочных сокровищ!

— Подумайте, вы освобождаетесь от власти времени!

— Подумайте, вечная красота с вами!

— Вечное счастье!

— Отчего же вы сами не войдете в это королевство, чтобы получить все эти блага? — спросила Юлия.

— Мы — хранители! — ответил за всех коллекционер. — Но вы уже не принадлежите себе, так как приобщились к нашей тайне. Будет ли на то ваша воля или нет, но вы останетесь с нами и каждое полнолуние вас будут отводить в замок короля Августа!

— Так я ваша пленница?

— Вы — королева, но пленница Тайны, которая должна остаться в замке.

Снова Юлия встретилась с королем. Последнее их свидание, когда она играла на органе, что-то изменило в нем. Впервые за все время он подошел к ней близко.

— Вы несете мне смерть, королева Юлия, но и освобождение! Я хочу, чтобы вы снова играли мне. Я буду слушать вас.

И снова она играла, а он плакал. Затем как ребенок бросился к ней, припал к рукам и начал сбивчиво рассказывать о своей жизни.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Да, он родился в королевской семье, обычным человеком и, также, как его предшественники, в свое время взошел на престол и должен был править страной. Однако творения искусства привлекали его больше, нежели власть, а мысли о бренности мира и человеческого бытия отравляли его честолюбие. Ни слава полководца, ни государственное устройство, ни мудрость политического деятеля не могли дать ему счастья. Великое безжалостное Время превращало все усилия в пустые забавы. Лишь творения человеческого духа, воплощенные в искусстве, переживали века, если не сами по себе, то в преданиях народов. Царственный мечтатель, лишенный обычного честолюбия, не искал в своей жизни великих свершений и потому казался непонятным и странным окружающим. Жена предала его и стала готовить заговор, чтобы убрать короля и самой прийти к власти. В это время судьба послала ему встречу с алхимиком, бежавшим от инквизиции. От него король узнал тайну изготовления фарфора. Более того, благодарный маг открыл своему покровителю способ, как можно перенести человеческую жизнь в фарфоровую оболочку. Король знал о готовящемся перевороте. Бороться с врагами и королевой претило его характеру. Жизнь двора казалась ему ничтожной, и он решил уйти в мир фарфоровых творений, тем самым продлив свои дни за пределы возможного. Сотни шедевров пластического искусства он перевел в фарфор, создав фантастический мир своих грез, но теперь, путем магии, он сам мог перенести себя в свои творенья, став одним из фарфоровых существ.

Конечно, теперь его плоть становилась почти неподвластной тлению, но в то же время он терял возможность непосредственно соприкасаться с живыми людьми. И не только потому, что грубость и неосторожность человеческих рук грозила его хрупкому телу, но и его собственная душа, заключенная в фарфоровую оболочку, должна была находиться в состоянии полусна— полугрезы. Пробудившись к сильному чувству, она могла разорвать его тело, ибо чувства понуждают душу к росту, и это было бы подобно тому, как посадить росток дерева в вазу для цветка. Тем не менее, захватив с собой наиболее близких и преданных людей, посвященных в его планы, король имитировал свою гибель от рук заговорщиков, а сам ушел в свое игрушечное королевство. В подземелье одного из своих замков Август устроил целый город с вечноцветущими садами, озерами, реками и незаходящим золотым солнцем. И эта Фарфоровая страна ждала его, ибо лишь он один мог оживлять ее, когда садился играть на волшебном органе. Однако нужно было сохранить связь с миром и оградить от поисков королевские сокровища, о которых ходили фантастические домыслы. И король перед уходом учредил тайный Орден Хранителей Золотого Ключа. Он выделил им часть своих богатств, и они приносили ему известия о том, что творится на белом свете. Понимая, что для долгих лет жизни в фарфоровом мире нужны хоть небольшие, но новые впечатления, король просил находить среди людей тех, кто хотел бы сохранить свою жизнь, красоту и молодость в чертогах его подземной страны. Немало красавиц прельщалось этой

возможностью. Рыцари Ордена Золотого Ключа приводили их в замок к Августу, он же, обладая необычным музыкальным даром и особой обостренной чуткостью, мог слышать музыку человеческой души, представшей перед ним. В каждом человеке живет мелодия, которую он воплощает в своей жизни: в творениях рук, мысли, души, а ее шаги всегда сплетены с музыкой. Король сам находился посреди двух миров, в стране сновидений, и потому как по нотам мог считывать мелодии души. Волшебный орган помогал ему воплотить эту мелодию, и она звучала в королевских покоях, вливая жизнь в фарфоровую страну и ее властителя. Увы, нельзя безвозмездно делать тайное явным. Вместе с потерей своей мелодии души красавиц теряли связь с жизнью и переходили в мир сновидений. Тела же их превращались в волшебный, движущийся Фарфор. Время воистину теряло власть над их формой, и они становились подданными короля Августа. Так продолжалось много лет. Все новые и новые королевы всходили на престол Фарфорового королевства, отдавая свою смертную жизнь взамен хрупкой вечности сновидений. И вот судьба привела к Августу Юлию. Как ни играл король, он не мог исчерпать души настоящего музыканта. Слишком богатой оказалась она, и на смену проигранным мелодиям возникали новые. Как птица Феникс, душа Юлии возрождалась из пепла. Она умела щедро отдавать себя, и на месте раскрытой тайны являлась следующая, и числу их не было конца. И когда покоренный король в изумлении остановился, она вдруг сама услышала робкий голос его души.

Звуки органа передали ее, и в них Юлия услышала не холодного злодея, пожирающего чужие жизни ради своей. Нет, то был голос ребенка, то был зов мечтателя, обделенного любовью и грустящего о ней. Все его могущество, все его сокровища, нуждались в жалости и любви. Признания короля потрясли Юлию. Сострадания исполнилось ее сердце, но что она могла сделать для него, когда чувствовала себя пленницей рыцарей Ордена Золотого Ключа? Что могла она дать королю, когда страшное заклятье проложило стену между их мирами? Огонь чувств грозил смертью Августу и всей его сказочной стране.

Вскоре и сам король понял это. Свободы искала душа Юлии! Единственная избранница его сердца отказывалась от его мира и стремилась уйти от него прочь. Одна мысль утешала его, о возможно, она не хотела его гибели. Да, это было так, и в ужасе Юлия молила небеса сохранить жизнь Августу, когда он искал выход из тупика. Король был далек оттого чтобы удерживать ее против воли, но, увы, его рыцари вышли из повиновения. Алчность к сокровищам, которые они хранили, и страх, что Юлия унесет с собой тайну их существования, заставили их препятствовать Августу.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

— Ни одна из тех, что приходила к королю, не вернулась обратно, и тем держалась жизнь Фарфоровой страны. Чтобы тайна не раскрылась, Юлия должна остаться в замке! — заявили они королю.

— Но она хочет свободы. Я отпускаю ее, — сказал он.

— Поздно. Это невозможно! — ответили они.

— Тогда я вызываю на поединок всех вас поочередно, пока наш бой не решит, кто из нас имеет власть и право!

Рыцари молча встали и двинулись во двор.

— Мы принимаем вызов, Ваше Величество! — мрачно усмехнувшись, ответил за всех коллекционер.

И в полном ночном безмолвии, без стальных доспехов, на белом скакуне с одним копьем Август вышел на бой с теми, кто должен был хранить его жизнь. Одного неловкого движения его коня, легчайшего прикосновения его противника было достаточно, чтобы тело короля рассыпалось на мелкие кусочки. Но судьба была на стороне Августа. Судьба и чувство Юлии, что родилось в ту ночь, когда она услышала мелодию его души, а затем узнала всю историю его жизни.

Шесть раз несся навстречу смерти Фарфоровый король, но остался невредимым в своем седле, в то время как его противники пали на поле ристалища. И вот, сойдя с коня, он подошел к Юлии.

— Вы свободны, моя королева! Этот конь унесет вас прочь из замка.

— У меня впереди еще есть ночь! — ответила она.

И эта ночь одарила счастьем Юлию и короля, а под утро мощный аккорд старого органа потряс замок, и стали рушиться и разваливаться подземные галереи Фарфоровой страны, где хранились сокровища Августа. И сам он последним рассыпался на каменных ступенях замка. Но не было слез печали на глазах Юлии, когда она покидала это место. Любовь жила в ней, и так же осталась с ней душа короля Августа, чтобы в срок явиться в мир крошечным младенцем из живой человеческой плоти и разделить со своей возлюбленной возвращенную ему жизнь. И в самом деле, не так же ли следуют по дорогам года два неразлучных месяца — июль и август...

КОРОНА ГНОМОВ

Был вечер в горах. Прохладные тени упали в ущелья и они подернулись синеватой дымкой. На вершинах воздух еще дрожал и переливался, пронизанный яркими лучами солнца, но зубчатый гребень, покрытый вечными снегами, потерял свою резкость и потускнел. Пестрые цветы склонили к земле головки, а листья деревьев затрепетали от прикосновения проснувшегося ветра. Двое запоздалых путников присели у потрескавшейся скалы, где тропинка раздваивалась.

— Будем подниматься вверх или спустимся в долину? — спросила девушка у молодого человека.

— Боюсь, что сегодня мы все равно не найдем жилья, — ответил он. — К тому же взгляни, Ренне, как причудливо расположены камни на склонах: по кругу, словно в цирке.

— Да, да, все места заняты, и мы должны спуститься на арену, — улыбнулась она.

Скульптор Галль вместе со своей невестой Лизой Ренне решил провести лето в горах. Вряд ли он покинул бы свою уютную мастерскую, если б не уговоры его возлюбленной. Ей так надоело служить ему моделью: «Я хочу красок, я хочу сказок. Твоя глина выпивает из меня жизнь, — заявила она. — Давай поедем в горы. Там ты найдешь среди камней столько готовой натуры, что тебе не нужно будет мучить меня».

И вот почти месяц они бродили по крутым дорогам, извилистым тропинкам, останавливаясь в заброшенных селениях или у радушных пастухов. Уже почти стемнело, когда Лиза и скульптор, спустившись в долину, построили шалаш около маленького ручейка и собирались уснуть.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

— Ты слышишь музыку? — вдруг спросила девушка.

— Я устал и слышу, как мне хочется спать, И даже твои чудеса не могут меня вдохновить.

— Я очень прошу прощения, — раздался тоненький вежливый голосок. — Но не оказали бы вы нам честь принять участие в нашем празднике?

Галль протер глаза и вскочил. В догорающем свете костра он увидел гнома в остроконечной шапочке.

— Да! — наконец произнес скульптор, еще не оправясь от изумления. Гном подошел к Лизе и подал ей крохотную ручку: «Прошу вас». Галль последовал за ними, усиленно убеждая себя, что это сон.

Полная луна озаряла долину. Из-за камней появилась процессия наряженных гномов. Они играли на музыкальных инструментах и весело приплясывали. Их серебряные пуговицы на смешных камзольчиках сверкали, как светлячки. Окружив Лизу, они накинули ей на плечи плащ. Ткань его переливалась, как если бы он был скроен из ручья, в котором растворились лунные лучи. Девушку отвели к большому серому камню в середине поляны и усадили на золотой трон, украшенный затейливым орнаментом. Рядом был еще один трон, и Галль подумал, что это место предложат ему, но ошибся. Его оставили у подножья камня.

Громче заиграла музыка, гномов становилось все больше . Они спешили со всех сторон, неся разноцветные фонарики, какие-то светящиеся цветы, кованые сундучки, украшенные мерцающей мозаикой. Многие держали над головами зеленые лопухи или одуванчики вместо зонтов и вышагивали чрезвычайно

важно. Вот воздух прорезали летучие мыши, они стали кружиться над поляной. За ними, тихо шурша, появились ночные бабочки с бархатными крыльями и опустились перед троном.

Внезапно все смолкло. Толпа расступилась, и в центре поляны появился гном со связанными руками. Лицо, озаренное красным сиянием рубиновой короны, казалось печальным. Его можно было принять за мальчика, если б не темные глаза, устало смотрящие на мир, и тяжелая медленная походка. «Принц, Принц!» — раздались вокруг голоса. Ему разрезали веревки, он поднялся на трон рядом с Лизой и подал знак. Опять заиграла музыка, и началось шествие гномов. Они подходили к трону, высыпали сокровища, добытые ими в недрах гор, и уступали место другим. Золотые и серебряные слитки, изумруды, алмазы, рубины, гранаты скоро образовали целый холм.

Луна скрылась, и в четырех концах поляны зажгли костры. В руках гномов появились зеркала. Они ловили отражение огня, пускали зайчики, играли и веселились, пока откуда-то из-под земли не раздался тяжелый звон колокола. Принц встал и запел протяжную песню, аккомпанируя себе на лютне. Гномы приблизились к трону и слушали с напряженным вниманием. Он окончил и, сняв корону, водрузил ее на голову Лизы.

Крик негодования разнесся по долине. Камни и грязь полетели в принца. Он же, склонив колено, поцеловал платье Лизы и стал спускаться. Ему опять связали руки. Гномы подняли фонарики и стали в двенадцать рядов, образовав концентрические круги, принц должен был обходить весь круг, чтобы попасть в следующий, постепенно расширяющийся. Его шагам вторил подземный колокол. Наконец, он обошел последний ряд и остановился. Взгляд его обратился на Лизу:

— Где корона? — произнес он. Рубиновый венец, украшавший голову девушки вдруг потух и исчез.

— Верни, верни, верни! — закричали тысячи голосов. Держась за руки, гномы понеслись вокруг трона с бешеной скоростью. Грохот потряс ущелье. Серый камень заколебался и рассыпался на мелкие песчинки. Скульптор зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что гномы исчезли. В долину проникли солнечные лучи. Опять царила тишина, и ее нарушало только журчание ручейка.

— Лиза! — позвал юноша. Никто не отозвался. «Ренне!» — в отчаянье закричал он. «Рен-не, Рен-не!» — откликнулось эхо. Черная собака с длинной шелковистой шерстью появилась из-за камня, опять стоявшего целым посреди поляны. Она бросилась к Галлю и стала лизать ему руки. Он оттолкнул ее. Ужас сдавил ему сердце. Задыхаясь от волнения, он обыскал каждый куст, облазил все склоны. Напрасно. Лиза исчезла.

Невероятность происшедшего так потрясла юношу, что он, не думая, забрался на утес, закрывавший вход в долину и собрался броситься с обрыва. Собака всюду следовала за ним, жалобно скуля и заглядывая ему в глаза. Галль не обращал на нее внимания. Ему оставалось сделать последний шаг... Собака загородила дорогу, а позади почти одновременно раздались два голоса: «Ну, прыгай!», «Постой, не смей этого делать!»

Галль обернулся. Два гнома, запыхавшись, остановились за его спиной. Один из них был принц, и это он хотел удержать Галля. Руки принца по-прежнему стягивала веревка. Второй гном сжал кулачки и бросился к принцу, пытаясь столкнуть его в обрыв. Тот не мог защищаться. Еще мгновение — и он закачался над пропастью. Собака успела схватить принца за одежду. Галль пришел в себя и помог ему освободиться от веревок. Противник же его, видя свою неудачу, скрылся.

Они сели на траву, принц обхватил руками колени и долго молчал, хотя скульптор засыпал его вопросами. Наконец он поднял голову.

— Вам трудно поверить в случившееся и в то, что я расскажу. Но сначала успокойтесь. Ваша Лиза не погибла. Глядя на меня, вы уже не можете сомневаться в том, что гномы существуют на самом деле. Я — несчастный принц одного из королевств, которое расположено в этих горах. История моя печальна, как и ваша. Как-то давным-давно здесь проходила дорога греческих богов. Они жили не только в мифах, как думают теперь люди. И вот как-то богиня Афродита, видя уродство подземного народа, подарила нам корону красоты. В праздники ее надевали короли или королевы и становились прекрасными, как сами боги. Вам это легче понять, ведь люди когда-то должны подняться на ступеньку и стать богами, так же как мы — людьми.

И вот на горе всему королевству родился я. Природа наделила меня слишком пылким и доверчивым сердцем. Далекая и почти недостижимая красота богов восхищала меня, но не могла внушить любви. Зато я тянулся к людям и мечтал о них, нарушая законы гномов. Однажды я встретил в горах девушку, которую полюбил всей душой. Ее звали Ида. Она не испугалась и стала встречаться и играть со мной, как с диковинкой, а я не имел сил вызвать в ней ответных чувств. Это было безумие!

Как-то я рассказал ей о короне красоты. Нежностью и клятвами Ида умолила меня достать ей корону всего на одну ночь, но на утро она не пришла в горы и не вернула корону. Я был изгнан из королевства. Но самым страшным оказалось решение богини: «Пока люди сами не отдадут корону красоты, гномы не смогут вернуть ее».

И я осужден скитаться без всякой надежды, проклинаемый моим народом и мучимый совестью и обманутой любовью. Однако раз в год меня возвращают на праздник гномов, и я вновь переживаю свой позор. Если гномам удается, они заманивают в свою долину людей, и тогда на них вместе со мной обрушивается гнев

подземных жителей. Королева праздника превращается в собаку, и вернуть ей человеческий облик возможно лишь при одном условии: корона красоты!

Уже были среди людей юноши, которым я рассказывал эту историю, и они клялись освободить своих возлюбленных, добыв корону. Но стоило им разыскать Иду и увидеть ее красоту, как они забывали все на свете и становились ее рабами. Вот и весь мой рассказ. Хотите ли вы попытать счастье?

Галль протянул руки к собаке: «Ренне!» Она лежала на земле, положив голову на лапы, и из глаз ее текли слезы.

— А где та рубиновая корона, что была на вас, принц? — спросил скульптор.

— Она здесь, со мной, но в отличие от волшебной, ее красота никому не передается, оставаясь всегда при ней самой, — гном печально улыбнулся и достал корону. В лучах солнца ее острые зубцы загорелись ярким светом.

Галль поднялся на ноги:

— Что ж, двинемся в путь, хоть он и кажется тяжелым сновидением. Много дорог пришлось пройти Галлю, прежде чем он услышал об Иде. В одном из приморских городов ему рассказали о таинственной красавице, которая путешествует в сопровождении шестерых преданных ей молодых людей. Она отыскивает всякие древности и особенно интересуется греческой культурой. Благодаря ее стараниям на холме в окрестностях города был обнаружен и раскопан храм, посвященный богине Афродите. В нем сохранились стройные ионические колонны, свод, украшенный резьбой из мраморных цветов. Все до малейших деталей, даже пьедестал с жертвенником в виде чаши, но самой статуи богини, которая, вероятно, являлась вершиной всего этого совершенства, к сожалению, нигде не могли найти. Жители пытались поставить на ее место другие фигуры, но они явно не подходили, не исключая и те, которые как будто изображали Афродиту. Больше всех переживала это сама Ида, словно завершить храм было целью ее жизни. Находились смельчаки, которые предлагали высечь фигуру Иды вместо богини, но никто из ваятелей не смел соперничать с античным искусством.

И вот Галль увидел Иду. Это случилось вечером, так как красавица, не желая привлекать внимание толпы, отправлялась гулять лишь в сумерки. Она шла вдоль моря, и казалось, что волны замедляли свой бег, чтобы подольше поглядеть на нее. Зато люди, наоборот, опускали глаза, не выдерживая полноты гармонии, которая струилась от ее лица и фигуры. Говорили, что из тщеславия Ида носит под высокой прической маленькую невзрачную корону. «Право же, если б она надела настоящую золотую корону, не скрывая ее, это ни в ком не вызвало бы протеста», — рассуждали горожане.

Галль вернулся в дом потрясенный. Гном и собака с тревогой ждали его слов. Он опустился в кресло и задумался: «Я не мог смотреть в ее глаза, они ослепляют. Но я не отступлю без борьбы». Принц подошел к нему:

— Пока она не поцеловала вас, вы будете принадлежать себе. Однако берегитесь переступить эту черту, — шепнул он. — Она отделяет людей от богов.

По всему городу прошел слух, что приезжий скульптор предложил Иде позировать для фигуры Афродиты, и она дала согласие. Мало кто верил в успех затеи, но смелость Галля внушала уважение.

И вот потекли месяцы. Было ли это творчество или битва сердец, трудно определить, но с изумительным совершенством скульптор передавал на мраморе облик красавицы. Она сама, забыв свою непомерную гордость, привязалась к скульптуре и торопила мастера. Ни он, ни она не замечали долгих и изнурительных часов труда.

Последним, чтобы закончить работу, оставались глаза. Галль по-прежнему не мог смотреть в них, хотя ему говорили, что скульптура готова, что передавать глаза вовсе не обязательно, он знал, что статуя без них мертва, и он не смеет надеяться на чудо покорить Иду.

Она же смеялась над юношей: «Может, мой поцелуй откроет тебе тайну моих глаз?» Он бледнел и отступал. За его спиной стояли Лиза и гном. Всего несколько дней назад он чуть не лишился их. Принц усомнился в скульпторе. Встретив Иду за городом у храма Афродиты, куда она приехала со своей свитой, он бросился к ногам ее лошади, умоляя вернуть корону. Красавица вместо ответа повернулась и поскакала в город, а ее шестеро слуг пытались затравить гнома, как зайца. Он погиб бы под копытами лошади, если б не Ренне. Рискуя своей жизнью, она пришла ему на помощь. Кровавые полосы от ударов плетей остались на его боках.

Неужели же Галль мог забыть о них? Но Иду тоже волновала судьба фигуры. «Не боишься ли ты ослепнуть, если будешь долго смотреть мне в глаза?» — спрашивала она скульптора, а у него не было слов ответить ей. И вот странная мысль пришла ему в голову. Он взял в мастерскую собаку и стал лепить ее глаза. Глаза, в которых заключалось столько любви и веры в его победу. Галль работал с лихорадочной быстротой. Ренне сидела на месте Иды, а гном с восторгом глядел на фигуру.

Еще один удар резцом, и работа была окончена, и в то же мгновение свет в комнате померк. В дверях появилась разгневанная Ида. Но когда они услышали ее голос, они содрогнулись и поняли свое заблуждение. Сама Афродита явилась перед ними:

— Ничтожный, как смел ты посягнуть на красоту, созданную богами? Человеческим чертам ты дал глаза собаки. Ты заслужил смерть. Однако несправедливо лишить тебя награды за твои труды. Я готова выполнить твое желание, кроме того, чтобы даровать тебе жизнь. Твои спутники также могут высказать по одному желанию.

Галль опустил голову, затем, взглянув на Ренне и гнома, сказал:

— Великая богиня! Моя цель тебе известна. Верни корону красоты гномам.

— Нет! — воскликнул принц. — Отдай ее Ренне. Афродита прикоснулась к голове собаки:

— Говори! Что ты желаешь?

— Мне не нужно короны, подари твои глаза скульптуре Галля или оставь все как прежде.

Богиня рассмеялась:

— Ваши желания столь противоречивы, что выполнив одно, я нарушу два других. Я в тупике и потому оставляю все как прежде. Радуйся, скульптор! Тебе сохранена жизнь. А наградой тебе да послужит мой поцелуй. Не бойся. Он не сделает тебя рабом.

Легко она скользнула к Галлю и, прикоснувшись к его губам, растаяла в воздухе. На следующий день Ида явилась в мастерскую.

— Работа уже готова? — удивилась она. — Но неужели в моих глазах ты нашел столько любви?

Скульптор молчал. Она тихо подошла и вдруг, обняв его, прижала его лицо к своему. Через мгновение она отшатнулась, схватившись за грудь: поцелуй превратил в пленницу ее, а не Галля. Теперь глаза ее стали такими же, как у статуи.

Пышно праздновали установление в храме фигуры Афродиты. Все восхищались талантом скульптора. Но он сам не участвовал в торжестве. Не было также Иды, и шестеро ее спутников в тревоге бродили среди толпы, стараясь не глядеть на статую.

Далеко в горах Ида и Галль подошли к старой потрескавшейся скале.

Внизу расстилалась долина гномов, принц и собака следовали за ними несколько поодаль.

— Галль! Я готова умереть за твою любовь. Неужели ты никогда не сможешь ответить на мое чувство? — взмолилась Ида. — Что тебе нужно? Неужели тебе мало, что я стала твоей рабой?

— Верни свой настоящий облик, — ответил юноша.

Ида побледнела и с тоской огляделась вокруг: «Что ж, гляди!» Она распустила тяжелые волосы и сорвала с головы маленькую корону. Неприметный тусклый обруч вдруг вспыхнул, как солнце, ослепив глаза. Корона была усыпана бриллиантами.

Черты лица Иды почти не изменились, но неземная власть и сила, исходившие от нее, исчезли. Красота ее стала красотой человека и проникла в его сердце.

Галль, улыбаясь, поднял корону и протянул ее гному, вышедшему из-за кустов. Тот принял ее и, повернувшись, крикнул:

— Ренне!

Тоска застилала его глаза, но навстречу им, вместо собаки, по тропинке появилась Лиза.

— Ты наденешь эту корону? — спросил принц.

— Только на праздник, — начала девушка. — Галль! Я нашла сказку и останусь в ней!

Он положил руку на плечо Иды:

— Я нашел жизнь и тоже не покину ее.

Тропинка раздваивалась, наступал вечер, и они простились. Принц и Лиза двинулись вниз к долине гномов. Ида, с еще непросохшими слезами, крепко держала за руку Галля. Они поднимались вверх.

Надо ли говорить, что все четверо были счастливы?

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

ЛЮБОВЬ

Жила-была Принцесса. Она ждала прекрасного принца, но однажды терпение ее истощилось и она отдала свою руку Железному Рыцарю. В конце концов, у него тоже был настоящий замок, а его сила в блеске сверкающих лат, казалось, возмещала недостаток благородства и знатности. Нельзя сказать, чтобы Рыцарь был без ума от Принцессы. Он любил ее красоту, завоевать ее — значило одержать одну из доблестных побед, и сама Принцесса служила для него тоже украшением. От нее требовалось только одно: чтобы она всегда остава-

лась прекрасной. Принцесса скоро поняла это, и мечты о любви, которые казались ей почти осуществленными, рассеялись, как дым по ветру. Но ее живое сердце никак не могло смириться и жить без любви. Оно ожидало хоть какого-нибудь чуда.

И вот однажды, гуляя по лесу, Принцесса заблудилась. Приближалась ночь. Ей было страшно, а случайная тропинка вела все дальше и дальше в глубь леса и, казалось, была бесконечной. Но вдруг за деревьями мелькнул свет, и, как по волшебству, перед ней вырос маленький дворец, украшенный флагами. Он был очарователен со своими словно игрушечными башенками, зубчатыми стенами, полукруглыми арками, стрельчатыми окнами. Если бы не скрипели веселые флюгера, изображавшие всадников, танцующих шутов и трубящих охотников, если бы не журчали забавные фонтаны и ласточки не вились у карнизов, можно было бы подумать, что кто-то шутки ради нарисовал этот фантастический дворец на картоне и, вырезав, приклеил к деревьям. Дикие розы густо оплетали стены и благоухали так сладко, что хотелось подойти и, отрезав кусочек дворца, словно от великолепного торта, съесть его. Навстречу Принцессе вышел старик в потускневшем камзоле и, сняв шляпу, учтиво предложил ей войти.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

— Кому принадлежит этот дворец? — спросила восхищенная Принцесса.

— Одному бедному Принцу, Ваше Высочество, — ответил старик.

— А как вы догадались, что я Принцесса? — удивилась гостья.

— Но в этом невозможно усомниться: стоит взглянуть на Вас. К тому же на своем веку я повидал немало знатных людей.

— А кто же вы? -— продолжала спрашивать Принцесса.

— Я — мажордом, или дворецкий, если Вам будет угодно. Мой Принц давно покинул дворец, и я остаюсь его хозяином.

Всю ночь он водил Принцессу по дворцу, рассказывал ей необыкновенные истории, открывал двери всех комнат, где по углам стояли скульптуры, а на стенах висели прекрасные картины. Сердце Принцессы билось все сильнее и сильнее, и один вопрос так и вертелся у нее на язычке. Наконец, улучив момент, она спросила:

— А что, Принц женат?

— Нет, Ваше Высочество, он одинок. Долго-долго он ждал встречи с принцессой, которую мог бы полюбить. Для нее и был построен этот дворец, для нее же и украшен творениями искусства. Но принц так и не дождался ее и отправился странствовать по свету.

Мажордом и Принцесса, не сговариваясь, оба тяжело вздохнули. Смутная догадка промелькнула в душе Принцессы: а что, если этот старик и есть Принц, который из-за своих лет стыдится открыть себя? Нет, нет, этого не может быть. Принцы бывают только молодые и прекрасные. Как я — добавила она и незаметно покраснела. Так у принцессы появились тайные друзья: старый Мажордом и его маленький Дворец. Много раз сбегала Принцесса сюда от тех невзгод и обид, что проносились над замком Железного Рыцаря. Здесь ее всегда ждали, здесь она снова начинала чувствовать себя принцессой, здесь существовал именно тот мир, о котором она мечтала. И даже отсутствие Принца не заставляло ее так сильно страдать. Ведь все, чем он жил, оставалось ей. Да и сам он присутствовал в бесконечных рассказах Мажордома. Но что за чудеса начались с той волшебной ночи! Все как будто осталось тем же, и в то же время как будто изменилось. Она могла считать, что встретила своего Принца, но в то же время она его и не встретила, потому что продолжала мечтать о нем. Железный Рыцарь заподозрил измену, но не мог запретить Принцессе уходить из замка. Она возвращалась такой прекрасной, какой он никогда не видел ее, и, право, в его железное сердце стала вкрадываться любовь. Нет, это было уже слишком. То, что позволительно женщинам, не пристало мужчинам. Чтобы рука оставалась железной, глаза должны различать лишь черное и белое. Так учили Рыцаря с детства. Многоцветие порождает сомнение, и что стоит меч, когда само сражение кажется глупым и ненужным. Так, пожалуй, можно и заржаветь! Но на самом деле он испугался другого. Рыцарь впервые почувствовал свое сердце, и оно как-то странно начинало болеть, когда он приближался к Принцессе.

— Все, пора кончать с этим, — решил рыцарь. — Но что же делать?

Его железная любовь не научилась еще различать краски и привычно обратилась к силе. Он буквально прочесал все окрестности, разыскивая соперника, но не смог обнаружить волшебного дворца. Тогда гнев его обратился на саму Принцессу. Замок Рыцаря грозно нахмурился, изготовившись к бою. А она как раз возвращалась из леса и, ощутив, каким холодом на нее пахнуло от знакомых стен, затрепетала. Но это был ее дом, который она сама выбрала, и Принцесса не посмела вернуться обратно.

На первой же ступеньке замковой лестницы она поскользнулась и ушибла коленку. Принцесса хотела потереть ее и вдруг обнаружила, что ее коленка окаменела. А потом она задела за угол, а потом упала. И эхо тяжкого удара сотрясло замок и пронеслось под высокими сводами вместе с ее слабым криком. Рыцарь, взяв факел, пошел посмотреть, что случилось, и увидел вместо Принцессы каменную фигуру. Трудно сказать, понял ли он, что случилось. Его гнев или ревность не дали ему заглянуть в свое собственное сердце. Меж тем и каменная Принцесса была прекрасна, и он поставил ее в одну из зал, где висели трофеи его блистательных сражений. В конце концов опять все обернулось странным образом: у Рыцаря как бы оставалась Принцесса, хотя ее и не было. Он получил одну ее красоту без нее самой, прошло немного времени, и старый Мажордом, переодевшись в наряд шута, явился в замок.

— Что ты умеешь делать? — спросил его Рыцарь.

— Я возвращаю жизнь сказкам, — ответил шут, громко смеясь. При каждом звуке изо рта, из носа, из ушей его вылетали мыльные пузыри и тут же начинали танцевать в солнечных лучах. Ударившись о стену, они лопались и превращались в жемчужины, однако стоило Рыцарю прикоснуться к ним, как они исчезали.

— Забавно, — наконец решил Рыцарь. — Хотя и сдается мне, что ты изрядный мошенник. Ладно. Ты каждый день будешь развлекать меня, а чтобы тебе не вздумалось слишком заморочить мне голову и сбежать, я надену на твои ноги цепи. Они будут звенеть при ходьбе не хуже колокольчиков.

И вот в замке поселился шут. Днем он смеялся, забавляя Рыцаря, а ночью подходил к фигуре Принцессы и лил подле нее слезы, а затем пытался отогреть ее холодные руки и каменное сердце. И вот однажды Железный Рыцарь выследил его.

— Ага, попался! Так вот зачем ты явился в замок! Что тебе надо от каменной Принцессы?

— Я же говорил, что возвращаю жизнь сказкам, — промолвил шут.

— Ах так! — закричал Рыцарь. — А я отнимаю жизнь у сказок, чтобы они знали свое место и не путали честных людей! Завтра на рассвете я отрублю тебе голову, и тогда попробуй вернуть жизнь самому себе.

Он схватил цепь шута и приковал его к стене.

Наутро Рыцарь отправился в замок, чтобы расправиться с шутом, но не обнаружил его.

— Он не мог далеко уйти, — решил Рыцарь и бросился в погоню.

Бешено мчался его конь, ломая кусты, в которых мог спрятаться шут, и внезапно вылетел на открытое пространство. На холме возвышался маленький дворец. Рыцарь достал рог и затрубил. Двери растворились, и из них вышла живая настоящая Принцесса. Рыцарь впервые почувствовал, что ноги его подкашиваются, и невольно склонил перед ней колени. Он твердо знал, что его Принцесса окаменела и стоит в замке. Тогда кто- же эта Принцесса и откуда взялся этот дворец, о котором он ничего не знал? Рыцарь хотел спросить об этом, но язык отказывался ему повиноваться. Живая красота так ослепила его, и он только уверился, что это не его Принцесса, а значит, ей надлежало повиноваться:

— Чем я могу служить Вам, прекрасная Принцесса? — спросил он, едва шевеля губами.

— Подарите мне фигуру, что стоит среди ваших трофеев, — промолвила она.

— О, конечно, повинуюсь Вам с радостью, — отвечал Рыцарь и, вскочив на коня, поскакал обратно к своему замку.

— Что за наваждение? — закричал он, протирая глаза. На месте каменной принцессы стояла фигура прекрасного каменного Принца, но ноги его были почему-то опутаны цепью. Выхватив меч, Рыцарь стал наносить удары, но даже легкой царапины не осталось на камне. Зато цепи вдруг развалились и со звоном упали на пол. Тяжко пришлось Железному Рыцарю. Ему уже было не до шута, даже не до Принца. Он не мог поверить, что встреченная им во дворце Принцесса была его собственной. Тогда как она ожила и почему осмеливалась повелевать им? В конце концов, почему он, победивший все свои слабости вплоть до последней, все-таки повиновался ей? До глубокой ночи метался Рыцарь, пока его сердце не стало болеть. Тогда он понял, что подчинился не Принцессе, а своей любви. Увы, она все-таки еще оставалась железной, и он решил либо вернуть Принцессу либо вообще вырвать ее из своего сердца.

Ночной мрак рассеялся от лунных вод, пролившихся на землю. Трели сверчков, нежный шум фонтанов, посвистыванье ночных птиц и ветерка вдруг слились в тихую музыку. Во дворце, крепко обнявшись, кружилась одинокая пара — то были Принц и Принцесса, и во всем мире в ту ночь не нашлось бы более счастливых, чем они. Они улыбались друг другу и шептали нежные упреки.

— Зачем же Вы не открылись мне сразу, дорогой Принц?

— На что бы Вам сгодился старый Принц, переживший свою красоту? — отвечал он.

— Но ведь Вам столько подвластно. Вы смогли вернуть мне жизнь, неужели Вы были не в силах вернуть себе молодость? — спрашивала Принцесса,

— Это уже чудо Вашей любви, моя прекрасная возлюбленная.

А утром Железный Рыцарь снова разыскал дорогу ко дворцу и, разбив двери, ворвался внутрь. Пусто оказалось в его нарядных залах, и лишь в саду под струями фонтанов он обнаружил две обнявшиеся каменные фигуры. Одна из них была Принцесса, которая принадлежала уже не ему, а лишь самой себе и своей любви. Другая — Принц, вернувший себе молодость. Эти двое незащищенных казались ему более живыми, чем он сам. Железные доспехи тяжким грузом сдавили плечи Рыцаря. Он почувствовал, что еще мгновение — и он уже никогда не сможет сбросить их, так и останется вечной статуей, олицетворяющей железную любовь.

Сделав невероятное усилие, он выкарабкался из своего панциря. Солнце радужными брызгами встретило его. Он сорвал несколько цветов и побрел прочь от дворца. Нежный плеск фонтанов, напоминающий легкий смех, летел ему вслед. Пустые доспехи, сжимающие меч, остались у входа, и паучки немедленно протянули над забралом свои тонкие сети. И все было опять чудесно: Рыцарь как бы победил всех и даже самого себя. И он остался Рыцарем, и как бы вернул Принцессу, и даже приобрел дворец. И все было как бы сказкой и в то же время — жизнью, и как бы жизнью, и все же сказкой.

ОДИНОКИЙ ОСТРОВ

Сколько на свете островов, связанных с человеческой судьбой! Острова Разлук, Надежды, Сокровищ, Победы... Но вот был когда-то Остров Одинокий, и мало кто знал, что за история на нем приключилась. А меж тем она занимательна.

Плыл как-то на корабле один Принц. Уже много лет он странствовал в поисках девушки, которую он смог бы полюбить и назвать своей женой. Все было напрасно. Одним красавицам он сам не нравился, другие не трогали его сердце...

Время шло, и Принц не заметил, как голова его поседела, а лицо изрезали морщины. Тогда понял он, что ему не повезло и надо смириться с судьбой. Возвращаться с пустыми руками или жениться на первой попавшейся ему не хотелось. Ведь его бедное сердце не чувствовало возраста и все так же жаждало любви. И вот он причалил к необитаемому острову и решил остаться на нем.

— Если я не встретил в своей жизни той, которую мог бы полюбить, это не значит, что она не появится позже. Если любовь бессмертна, то она переживет века. Рано или поздно, на мой зов должна откликнуться Душа, которую я ищу.

И вот Принц превратил остров в прекрасный сад. Тенистые аллеи из диковинных деревьев вели в глубину острова к прозрачным, живописным озерцам. Цветы и растения со всего мира привозили на одинокий остров и заботливо ухаживали за ними. Здесь можно было встретить и могучие мамонтовые деревья, и дубовые рощи, баобабы и криптомерии, бамбуковый лес и кедры. На склонах горы, возвышающейся посредине острова, журчали многочисленные ручьи. Крохотные водопады низвергались со скал, поросших мхом, в уютные зеленые гроты. Небольшой мраморный дворец на горе утопал в цветах. Розы, гладиолусы, георгины, тюльпаны, глицинии создавали живой ковер. И конечно, всюду пели птицы и порхали фантастические бабочки. И вся эта красота предназначалась избраннице Принца! Только вот вопрос: как ее распознать? И Принц спрятал на острове свою корону и сообщил слугам, что та, кто найдет ее, и будет его избранницей. Сделав последние распоряжения, Принц простился со всеми и исчез. Никто не видел, чтобы хоть какая-то лодка отплыла от острова, но как ни искали Принца, ни живого, ни мертвого, его не могли найти.

Шли дни, месяцы, годы. Менялись слуги, приходили новые садовники, слава о чудесном саде разнеслась по всему миру, а остров оставался без владельца. Меж тем одна за другой приплывали сюда прекрасные принцессы и вдовствующие королевы. Немало и других вельможных красавиц, тронутых судьбой Принца и его странным завещанием, посещали прекрасный сад и искали спрятанную корону. Увы, никому не выпадало счастье. Тая обиду и разочарование, искательницы возвращались ни с чем, словно повторяя судьбу самого Принца. Одни говорили, что это прекрасная фантазия о Принце, сохранившем верность мечте. Другие заявляли, что им, конечно же, повезло, поскольку стать супругой столетнего или мертвого Принца не слишком желанная цель... Так или иначе, но прошло уже не двести, а триста лет. Судьба, или иные силы, по-прежнему хранили Остров. Заботливые, хотя порой и невидимые руки, поддерживали красоту Острова. И вот однажды буря занесла на берег истерзанный корабль. Среди пассажиров оказалась одна милая девушка по имени Глея. Была душа ее чиста и прекрасна. Не искала она легкого счастья, но могла видеть и чувствовать красоту так, как никто другой. И конечно же, жили в душе ее волшебные сказки. В них она чувствовала себя неведомой принцессой, которая знала цену солнечным лучам и звездному мерцанию, улыбке цветов и птичьему концерту и потому могла считать себя самой богатой в мире. Полнота ее сердца могла изливать любовь, не ожидая ответа. И разве не это делало ее настоящей Принцессой? Сильно забилось ее сердце, когда она ступила на дорожки прекрасного сада.

— Кто садовник? — спрашивала ее душа. Были сумерки, но сотни светляков, как танцующие звездочки, указывали ей дорогу. Сверчки сопровождали ее путь своим пением. Она поднялась ко дворцу. Слуги спали, но двери не были заперты. Глея обошла все комнаты и наконец остановилась в парадной зале. Усталость охватила ее, и она, свернувшись клубочком на троне, уснула. Во сне ей привиделся принц, он взял ее за руку и повел по аллеям прекрасного сада, рассказывая о долгих днях ожидания. Нет, он не просто ждал ее прихода, он воплощал свою любовь в красоту, которая должна была увенчать их союз.

И когда она проснулась утром, то увидела вокруг себя изумленные лица придворных. На голове ее сверкала корона. Не понимая, что происходит, она обратилась к окружающим с вопросом, и только тут узнала историю Принца и его завет.

Весь следующий день она ожидала появления Принца, но его не было. Дни проходили за днями, и только по ночам, во сне, она могла встречать призрачную фигуру и слушать ее речи.

Меж тем счастье, выпавшее на долю простой девушки, вызвало зависть и негодование у всех, кто узнал об этом. Будь на ее месте какая-либо титулованная дама, это показалось бы естественным. Многие задались целью низвергнуть самозванку или, во всяком случае, поживиться за ее счет.

Как-то ночью на остров высадился красавец-кавалер, одетый как настоящий принц. Утром он встретил Глею с букетом роз и, преклонив колени, сообщил, что силою волшебства он сумел вернуть себе жизнь через триста лет после того, как исчез с людских глаз. Не привыкшая ко лжи, девушка вначале обрадовалась. Кавалер осыпал ее комплиментами и признаниями в любви. Вскоре он предложил ей обвенчаться. Сердце ее сжалось от недобрых предчувствий, но она не поверила себе и, конечно же, согласилась. Странно, с момента появления кавалера, она перестала испытывать счастье, которое дарили ей сны. И хотя по-прежнему ей виделся смутный образ Принца, но он уже не подходил к ней, а молча стоял в стороне, опустив голову. Она пыталась позвать его, приблизится к нему, но он тотчас исчезал.

— Почему вы избегаете меня во сне, мой добрый Принц? — спросила Глея.

— Разве так трудно понять, — ответил он. — Я вернулся в эту настоящую жизнь из снов, которые мне надоели за триста лет. Но пусть Вас не тревожат

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Ваши ночные видения. Скоро мы отпразднуем свадьбу и покинем остров ради веселых впечатлений, счастливой, богатой жизни.

Только тут Глея поняла, что ее обманывают. Разве мог бы так отвечать настоящий Принц. Этой же ночью она легла спать, надев на голову корону. Опять вдалеке появилась туманная фигура Принца. Сделав невероятное усилие, она бросилась к нему и схватила за руку.

— Не бойтесь меня, мой возлюбленный, — сказала она. — Какой бы образ Вы не носили, я не откажусь от Вас. Прошу Вас, отведите меня к себе, чтобы я могла быть вечно с Вами. Не нужна мне корона, и пусть даже я лишусь этого чудесного острова, в моем сердце достаточно любви, чтобы быть с Вами и сделать Вас счастливым.

Слезы потекли из глаз Принца. В самый запущенный край острова отвел он Глею. Там стояло гигантское дерево секвойя, которое живет не одну тысячу лет.

— Я отдал свою жизнь этому дереву, чтобы дождаться Вас. В нем заключена моя душа и плоть, — сказал Принц.

— И Вы можете взять меня к себе и сделать тоже, чтобы мы были вместе? — спросила Глея.

— Ваша любовь способна творить такие же чудеса, — ответил он. Утром Глея велела кавалеру покинуть остров. Он рассмеялся ей в лицо.

— Поздно спохватились, Ваше Высочество! Мои воины на острове, и Ваши придворные на моей стороне. Мы отпразднуем нашу свадьбу сегодня же вечером, и когда я увенчаю себя короной Принца, то отправлю Вас в долгое изгнание, если, конечно же, Вы не покоритесь моей воле.

Вечером страшная буря налетела на остров. Грозно загудели деревья. Все сильнее и сильнее раскачивались их могучие стволы под напором ветра, а потом вдруг сошли с места и двинулись ко дворцу. Воины кавалера хотели поджечь их, но ветер тушил огонь. Сплетя ветви, страшным хороводом шагали вокруг дворца ряды деревьев, и рев бури вторил их движениям. В ужасе бежали воины прочь с острова. Вслед за ними устремились и придворные. Буря тотчас стихла, и небо очистилось. Никто больше не мог найти остров по своей воле. Лишь терпящие бедствие суда и люди после кораблекрушения попадали на этот берег и находили здесь приют и спасение. Дивились моряки красоте вечноцветущего сада и, вернувшись домой, рассказывали о двух волшебных деревьях, что стоят, переплетясь ветвями друг с другом, и хранят жизнь и покой одинокого острова.

ЦВЕТЫ

То ли в далекой, то ли в близкой стране, то ли давно, то ли совсем недавно жила-была принцесса Риола. Вряд ли ее можно было назвать капризной, однако никто не мог ей угодить. И дело заключалось вовсе не в ее чрезмерных желаниях — скорее, в ее искренности. Она терпеть не могла фальши, лести, угодливости, а придворный церемониал, словно нарочно, буквально лопался от избытка этих свойств. Слуги, придворные дамы, кавалеры и даже сам король с королевой, встречая принцессу, немедленно расцветали сладчайшими улыбка-

ми и тут же переходили к комплиментам и восхвалениям. И поскольку король время от времени пописывал стихи, то весь двор считал своим долгом следовать его примеру. Таким образом, иначе, как на языке поэзии, к принцессе не обращались. А поскольку для сочинения стихов и их разучивания требовалось время, то весь двор, все горничные, камеристки, фрейлины, часовые, молочники, пастухи иными словами, почти вся страна жила по особому времени, опережающему день принцессы на целый час. И вот стоило Риоле проснуться и открыть глаза, как со всех сторон на нее начинали сыпаться стихи.

«Какое прекрасное утро,

Но наша принцесса милее,

Глаза ее неба синее,

А кожа светлей перламутра», — неслось с одной стороны.

«Скажите, как спали, Риола?

Какими волшебными снами

Баюкало Вашу гондолу

В межзвездной, таинственной дали...» — эхом откликалось с другой.

Принцесса вначале сдерживалась от смеха, потом сердилась и, наконец, замыкалась в себе, холодно награждая своих не в меру ретивых слуг легким кивком головы. И целый день ей приходилось отмалчиваться и соблюдать учтивость, хотя глаза отражали постоянно сдерживаемые печаль и усталость.

Обиженные придворные пожаловались королю, что его дочь капризна и непредсказуема и угодить ей невозможно. Тогда владыка повелел Риоле самой выбрать себе слугу, который бы ее устраивал. К удивлению всех, принцесса взяла себе в слуги одного маленького пажа. Он вовсе не обладал ни красноречием, ни ловкостью, был рассеян, неуклюж, да и внешность его была самая заурядная. Сколько раз он просыпал время, когда следовало приветствовать принцессу по утрам, но Риола, казалось, не только не гневалась, но и оставалась им довольной.

— Он так прост и естественен и никогда не ломается и не играет чужих ролей, — говорила она.

В конце концов, пажу дозволили появляться у принцессы, когда она садилась на трон и собиралась заниматься какими-либо делами. Итак, каждое утро паж приходил к ручью, протекавшему за оградой дворца, мыл лицо, приводил в порядок свой бархатный камзол, чистил башмачки с золотыми пряжками и точил о камень свою маленькую шпагу. Закончив туалет и водрузив на голову голубой берет со страусиным пером, он шел служить принцессе. Вечером, возвращаясь домой, паж садился на берегу и высвистывал какие-то мелодии, да так ловко, что будил птиц, и они присоединялись к его свисту. В результате под окнами дворца затевался настоящий концерт. Совсем неподалеку от этого места начинался дикий, темный лес, пройти через который решался не каждый. Густые высокие ели не пропускали свет к земле, вместо травы там росли колючие кустарники и ядовитые грибы. Стаи ворон населяли лес, увеличивая его недобрую славу, так что неудивительно, что лес прозывали Черным. Но именно оттуда вытекал светлый, прозрачный и веселый ручей, который помогал пажу приводить себя в порядок.

И вот однажды утром паж, как обычно, явился к ручью. Солнце уже встало и слепило глаза. Вдруг паж увидел, как по течению плывет большая белая роза. Она, казалось, была слеплена из снежинок, но благоухала так нежно и сладко, что мальчик, забыв о своих башмачках с золотыми пряжками, ступил в ледяную воду и достал удивительный цветок. На дворцовой башне часы пробили восемь раз, паж уже должен был быть в тронной зале. Вместе с розой он бросился ко дворцу. Придворные разинули рты, встретив пажа с цветком в руке.

— Кажется, мальчик подает надежды, — раздался шепот приближенных. — Не правда ли, он становится галантным? Надо послушать, что он произнесет, когда подарит розу принцессе!

Но он ничего не сказал. Только преклонил колено и протянул цветок Риоле. А она тоже ничего не сказала, только улыбнулась ему.

А на следующий день по течению приплыла алая роза. Она напоминала кусочек солнца, упавшего в воду, но не утонувшего, а оставшегося на поверхности, чтобы одарить людей счастьем и мечтой о любви. И эта роза источала пьянящий аромат, который кружил голову и будил чувства.

И этот цветок паж отнес принцессе, и она снова улыбнулась ему.

А потом были оранжевая, фиолетовая, желтая, голубая розы, и каждая заставляла восхищаться собой, но помимо этого пажа все больше влекла к себе тайна. Откуда приплывают цветы? Чтобы узнать это, нужно было отправиться вверх, по течению ручья, но дорогу преграждал Черный лес. Несколько раз паж пытался пробиться через него, но напрасно. Лес был просто переполнен волшебством. Чем тише ступал мальчик, тем более громким эхом откликался лес. Казалось, что деревья скрипят, как ржавые цепи, трещат, как выстрелы, и готовы обрушиться на смельчака, чтобы задавить его своими стволами. Колючий кустарник рвал одежду, хриплое карканье воронья сливалось в такой гул, словно толпа троллей хохотала над пажом. Сердце бедняги начинало биться в горле, в уши лезли злобные голоса, требующие, чтобы он повернул обратно.

— Карр, карр, назад, назад.

И паж отступал. Но однажды он дал себе слово преодолеть все препятствия. И вот, в час рассвета он подошел к лесу. Глухо зашумели и закачались деревья, но паж вынул свою шпагу и, вместо того чтобы таиться, смело засвистел, вызывая Черный лес на поединок. И — удивительно — эхо не отозвалось. Мальчик, не выбирая пути, ступил на сухие сучья, они сломались, но опять лес не ответил. Вот это было чудо! Чем громче, смелее он двигался, тем тише и покорнее вел себя Черный лес. Паж и не заметил, как, свистя и распевая, зашел почти в середину лесной чащи. Там было уже не так темно. Огромная, светлая поляна пересекала лес, и на ней росли чудесные цветы. К поляне вела окольная дорога, которая обрывалась у ручья. Но не это поразило пажа. На берегу стояла принцесса и бросала в воду очередную розу.

Прошло время. Паж, устыдившись своей недогадливости, добывал цветы уже без помощи принцессы и приносил во дворец. Самые редкие, самые прекрасные — украшали покои принцессы, но, увы, улыбка Риолы бледнела и появлялась все реже. Странно. Сердце пажа разрывалось от любви, и он готов был на подвиги, а принцесса словно отдалялась от него. И вот, не вынеся того, что происходило, паж открыл свои чувства и просил дать ему возможность заслужить любовь принцессы, ради которой он готов пожертвовать своей жизнью. Задумчиво взглянула на него Риола.

— Добудь цветы, которые были бы единственными в мире, — сказала она. — Быть может, тогда свершится чудо, что заключено в истинной любви!

И паж отправился в долгое странствие. Много земель посетил он и всюду искал неповторимые цветы. Проходили годы, а его старания отыскать их оставались напрасными. Наконец, однажды он попал в далекие восточные страны. При дворе калифа славного города Аллахабада он увидел чудесный сад, где были собраны все цветы мира. Да, они росли в саду калифа, но не были единственными в мире, ибо их сородичи цвели в иных землях. Меж тем случай свел пажа с самим хозяином сада. Увидев печаль юноши, калиф заинтересовался, узнал его историю и предложил свою помощь.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

— Сдается мне, что принцесса Риола хотела получить цветы сердца. Итак, твоя задача вырастить их и принести принцессе. Ступай в мой сад. Там у волшебного озера ты каждую ночь будешь представлять образ своей возлюбленной. Когда это тебе вполне удастся, среди звезд, отраженных в воде, ты найдешь ту, что связана с сердцем принцессы. Лучи ее сгустятся в серебряные семена. Их ты посеешь на берегу и затем будешь питать своими чувствами. Если твоя любовь истинна, ты получишь цветок, единственный в мире.

И прошел не один год, прежде чем паж сумел увидеть в воде озера образ своей принцессы. И еще несколько лет пролетело, когда, наконец, из серебряного семечка звездных лучей вырос цветок с прозрачными, светящимися лепестками. При свете луны они танцевали, как язычки холодного пламени, и переливались, подобно северному сиянию.

И подвиг был завершен. С караваном, посланным калифом сопровождать пажа, он прибыл на родину. О, как все изменилось за время странствий. Теперь уже не принцесса, а королева с усталым лицом приняла пажа в тронном зале. На лбу и около рта ее лежали морщины, но глаза были прежними. Они таили в себе ожидание чуда. Паж склонился перед нею и протянул свой дар. Долго молчала Риола, любуясь цветком, наконец, тихо спросила:

— И тебе нужна я, такая, какой я стала? Скажи, не умерла ли твоя любовь в тот самый момент, как ты встретил меня?

— Нет, — ответил паж. — Я столько лет видел тебя в волшебном озере, и твои глаза нисколько не изменились, а в их свете ты такая же прекрасная, как и прежде.

— Вот теперь я готова принять чудо твоей любви и волшебство цветка! — промолвила Риола и поцеловала цветок, а затем пажа. В один миг цветок вспыхнул и сгорел, а перед глазами изумленных придворных явились юный паж и юная принцесса. Взявшись за руки, они выбежали к воротам дворца. Там их ждал караван калифа. Никто не остановил их и не последовал за ними, но люди утверждали, что караван двинулся сквозь Черный лес вверх по течению ручья, на который упала в тот момент лунная дорожка.

БЕЛЬМОНТЭ

Слышали ли вы когда-нибудь о долине Бельмонтэ? Она лежит в русле прозрачной веселой реки и со всех сторон окружена зелеными холмами. С их высоты кажется, что она вся заключена внутри витого серебряного кольца бегущей воды, а там, где круг почти завершается, живым драгоценным камнем сверкает небольшой водопад. Светлые цветочные поляны, задумчивые мшистые камни, аллеи старых ив и остатки горбатых мостиков над рекой — все исполнено памятью о какой-то забытой красоте. В лунные ночи долина раскрывает свою тайну, но те, кто проникнет в нее, теряют покой. Сон бежит от них, и они вновь и вновь приходят в долину Бельмонтэ, .чтобы в долгие ночные часы смотреть на долину и медленно пить зачарованное вино лунного света.

В давние годы жила в этих местах бедная девушка по имени Юффа. Не было у нее ни родителей, ни своего дома, и даже особо примечательной внешностью не наградила ее природа. Зато никто другой не любил красоты так, как она. Все, что она делала, все, что ее окружало, непременно должно было обладать красотой. В деревне, где жила Юффа, смеялись над ней, когда она убирала с дороги камни или сломанные ветви, следила, чтобы сухие деревья не засоряли лес, подбирала мусор, выброшенный на улицу, но девушка не обращала внимания на насмешки. Юффа была бедна, но даже бедность не мешала ей одеваться с таким вкусом и опрятностью, что ей многие завидовали.

И вот однажды поздней осенью Юффа забрела в долину Бельмонтэ. Заброшенная пустынная местность с пожухлой травой и обнаженными стволами деревьев тем не менее оставалась прекрасной, напоминая королеву в одежде нищенки. Долго бродила девушка, пока не встретила у водопада старого гнома. Он загляделся на узоры пенных струй, заслушался их шума и уснул. Голова его все ниже и ниже склонялась над обрывом. Еще мгновение — и он бы упал в воду, но Юффа успела подбежать к нему и удержала на берегу. Гном проснулся и поблагодарил девушку.

— Что это за чудесное место? — спросила Юффа.

— Долина Бельмонтэ, — ответил гном. — Это владения Лунного Принца. Здесь, над водопадом, стоял когда-то замок с двенадцатью башнями. На каждой башне был поющий флюгер, и когда дул ветер, весь берег наполнялся тихой музыкой. В праздники с горбатых мостиков спускались гирлянды хрустальных палочек, и в брызгах волн они перезванивались и переливались от бесчисленных фонариков, которые зажигались на аллеях и вдоль реки. Сам Принц редко посещал Бельмонтэ. Однажды прекрасная принцесса Ярра, охотясь на оленя, оказалась у стен замка. Он так ей понравился, что она решила здесь остаться. Под Новый год она познакомилась с Принцем. В знак помолвки он подарил ей волшебный перстень, который мог останавливать время. Минута превращалась в час, неделя в целую жизнь. «Этот перстень служит счастью, но я прошу Вас не пользоваться его властью без меня!» — сказал Принц. Дела вынуждали его покинуть Бельмонтэ, и принцесса осталась ждать его возвращения. Меж тем охота наскучила ей, и она решила устроить бал. Множество гостей откликнулось на зов принцессы. Одни хотели увидеть ее красоту, другие Бельмонтэ, третьих привлекала молва о сокровищах, которые таятся в долине. Словом, на праздник собралось немало народа. Шумно восхищались гости всем, что увидели, но больше всего самой принцессой. Дамы, которые прибыли на бал, с завистью заме-

чали, что кавалеры забыли о них и мечтают лишь о том, чтобы на них обратила внимание хозяйка праздника. А она словно жаждала всех очаровать, всех бросить к своим ногам. Когда закончилось торжество и зазвучала музыка, целая толпа молодых людей окружила Ярру. Все наперебой приглашали ее на танец и ссорились между собой.

— Не волнуйтесь, — сказала принцесса. — Я обещаю станцевать с каждым, кто пригласит меня в эту ночь!

— Но если кто-либо захочет станцевать с Вами во второй разили в третий? — спросил какой-то рыцарь, покоренный красотой Ярры.

Забыв предупреждение жениха, она дала слово, что будет танцевать столько, сколько захотят ее партнеры. Подзадоренные юноши, не веря принцессе, решили танцевать с ней до упаду. И вот ночь уже была на исходе, а Ярра станцевала всего с тремя кавалерами. С десяток других ждали своей очереди. Тогда она повернула свое кольцо и остановила время. Танец следовал за танцем. И голова принцессы кружилась от признаний в любви и восторгов, расточаемых партнерами. По-прежнему в небе стояла луна, но странная тишина спустилась в долину. Среди всеобщего веселья никто не заметил, что свет луны стал особенно пронзительным, что в реке остановилось течение, что даже водопад словно остекленел и повис в воздухе. И когда бал кончился и принцесса повернула обратно свой перстень, ее кавалеры растаяли в воздухе, деревья и цветы рассыпались прахом и замок превратился в руины. Для всех, находящихся в долине Бельмонтэ эта ночь обернулась чуть ли не столетием. Одну лишь принцессу пощадило время, но и она была наказана. Долго бродила Ярра по заветным владениям, которыми завладел хаос. Долго не верила своим глазам, в которых отражались тлен и разрушение. А когда наконец пришла в себя, то вдруг обнаружила, что потеряла волшебный перстень. Напрасно она обыскала всю долину. Боясь гнева Принца, она покинула Бельмонтэ, не дожидаясь возвращения жениха. А он вскоре вернулся и застал свое гнездо разоренным. В тяжкой печали он прошел по пустым дорожкам и поклялся, что женится на той, которая вернет ему перстень. Со слезами выслушала Юффа историю, рассказанную гномом. С тех пор каждую свободную минуту она проводила в Бельмонтэ. День и ночь трудилась она, растаскивая камни, вскапывая землю. И вот снова зазеленели деревья, распустились цветы, посаженные Юффой. Таким волшебством владели ее руки, что вскоре Бельмонтэ обрел свой прежний вид.

В ночь полнолуния девушка подошла к водопаду и снова встретила старого гнома.

— Ты совершила чудо! — сказал он. — Ты вернула жизнь Бельмонтэ, и я могу тебе помочь увидеть прошлое. — Он поднял руку, и вдруг с горбатого мостика над водопадом, в широком разливе реки, Юффа увидела отражение прекрасного замка.

— Не бойся, войди в него! — сказал гном.

И девушка спустилась под воду по широким мраморным ступеням. В тронном зале у опрокинутого золотого кресла она нашла волшебный перстень Принца. Радостная, она вернулась на берег. Гном помахал ей рукой и исчез. С замиранием сердца Юффа представила себя рядом с Лунным Принцем, но вдруг чей-то смех прервал ее мечты. Подле нее оказалась прекрасная дама верхом на коне. Это была принцесса Ярра.

— Ты слишком торопишься в своих фантазиях, девчонка. Взгляни на себя и сравни со мной. Можешь ли ты соперничать? Этот перстень Принц подарил мне. Верни перстень, и я отблагодарю тебя за находку.

Тяжело стало на душе Юффы. Она подумала о том, что и впрямь не имеет права владеть волшебным перстнем. Сдерживая слезы, она протянула находку принцессе и тихо пошла прочь. На вершине холма, окаймлявшего Бельмонтэ, она оглянулась. С другой стороны долины кавалькада всадников спускалась к водопаду. Юффа отвернулась и заплакала. Утирая слезы, она вдруг оцарапала щеку. С удивлением Юффа поднесла руку к глазам. На пальце ее сверкал волшебный перстень. Тогда, не задумываясь, она побежала обратно в долину. У самого водопада стоял Принц со своими придворными... Против него, на другом берегу — Ярра.

— Я только что снова потеряла свой перстень, — кричала она, — но он был у меня, я нашла его!

Вдруг она увидела Юффу. Злоба исказила ее лицо:

— Вот эта девчонка украла перстень!

Принц отвернулся от Ярры и протянул руку навстречу Юффе.

— Неужели ты сделаешь эту дурнушку принцессой? — засмеялась Ярра, но вдруг умолкла. Красота природы вдруг соединилась с красотой души Юффы. Вся долина Бельмонтэ пришла ей на помощь. И она стала так прекрасна, что перстень Лунного Принца сам повернулся на ее руке и остановил время. Теперь он воистину служил счастью. Говорят, он до сих пор является тем, кто приходит на Бельмонтэ.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

ДОМ

Как часто судьба человека оказывается связанной с судьбой дома! Роль декорации, которую мы отводим ему, отнюдь не ограничивает его возможностей. Порой мы обнаруживаем, что наша жизнь — лишь отражение того сюжета, что заложен в наших жилищах. В самом деле, вглядитесь в молчаливые лица домов старого города. В них можно прочесть и характер, и настроение, и судьбу. Шумная и бестолковая толпа, текущая по улицам, — лишь поверхность воды, в которой отражаются высокие, живописные берега.

В окрестностях Берлина, в местечке Гессен-Винкель, стоял старый, заброшенный дом. Среди богатых бюргерских коттеджей, окруженных подстриженными лужайками, аккуратными цветниками и прирученными деревьями, он отличался своеобразной дерзостью. Во-первых, он не старался броситься в глаза, а стоял скрытый запущенным садом с высокой травой. Во-вторых, его серый цвет бросал вызов белизне и красочности целой улицы. В-третьих, его ветхость и солидный возраст не скрывали известной стройности и благородства форм. На фасаде, украшенном тремя фантастическими ликами, располагалось полукруглое окно, а над ним еще три узкие, напоминающие замковые, бойницы. Под высокой черепичной крышей, поросшей травой, находился каменный орел.

Сбоку был парадный подъезд, и перед входом, у двери стояла фигура медведя. В лапах его был щит с геральдическими знаками.

Жил ли кто-нибудь в этом доме, окружающие не знали. Старинная кованая ограда с прихотливым рисунком стерегла покой усадьбы. Кроме того, время от времени там появлялся огромный старый сенбернар, и его хриплый лай отгонял любопытных. Однажды судьба занесла сюда некоего художника по имени Толль. Разглядывая дом, он предался размышлениям.

— Да это я сам! Если бы вздумалось мне изобразить себя в виде дома, я, пожалуй, не сделал бы лучшего автопортрета. Вся моя жизнь — это верность своему идеалу, это одиночество и заброшенность, это ослепительные мечты и отрезвляющая действительность!

Он еще долго изливал бы свои чувства, но руки его легли на решетку, и тотчас раздался легкий топот, и старый пес появился у крыльца. Увидев Толля, пес повел себя весьма необычно. Он не залаял, как всегда, а завыл так, что сердце у художника упало. Тщетно он пытался успокоить собаку. Сенбернар продолжал свою скорбную песню с такими всхлипываниями, как будто рыдал человек. Толль поспешил уйти. Меж тем странный дом продолжал притягивать его, и на следующий день, к вечеру, художник пришел опять. Закатные лучи солнца освещали пронзительную красоту дома, четкие и гармоничные пропорции, сочетающие легкость и изящество рисунка. Казалось, это был маленький замок в каком-то заповедном лесу, и отблеск на стеклах плавился в окнах, как в глазах, наполненных слезами. Толль собирался делать эскиз, но чье-то жаркое дыхание пахнуло ему в затылок. Если бы он уже не сидел на земле, то, вероятно, упал бы.

Позади него стоял старый сенбернар и размахивал хвостом, словно это был маятник напольных часов. Еще мгновение, и теплый язык прошелся по физиономии испуганного художника. Заручившись этим приветствием, пес двинулся вдоль ограды, поминутно оглядываясь на Толля и останавливаясь. Не могло быть сомнений, что он приглашает следовать за собой. Любопытство подтолкнуло художника, и он последовал за собакой. Былая роскошь интерьеров проступала сквозь толстые слои пыли. Паутина висела над карнизами, и из глубины картин манили какие-то морские горизонты и горные ландшафты. Пес, как гостеприимный хозяин, провел его по всем комнатам и, наконец, остановившись в последней, лег на пол. Старинные клавикорды с открытой крышкой будто ждали Толля. Тут же через распахнутую дверцу шкафа виднелся темно-синий бархатный сюртук, расшитый серебряной парчой. Парик висел на подсвечнике. Художник сохранил в душе еще достаточно детской непосредственности, чтобы воспользоваться этим. Он надел парик, сюртук и сел к клавикордам. Музыку он любил страстно, но не знал нотной грамоты. Тем не менее пальцы его, коснувшись клавишей, вдруг сами пустились в путь.

Толль играл, и ему не верилось, что это не сон. Инструмент звучал так, словно был настроен вчера. Окончив игру, он встал, снял парик и сюртук и поспешно покинул дом. Пес проводил его до боковой незаметной дверцы, через которую они вышли, и вернулся назад.

Толль изо всех сил бежал к жилищу, которое снимал у одного из местных жителей. Там был рояль, и художник спешил удостовериться в том, что музыкальный дар, так внезапно открывшийся у него, не исчез. Но он исчез! Тщетно Толль запрокидывал голову и пытался предоставить своим пальцам свободу. Ничего не получалось.

И на следующий день художник снова пришел к дому. Долго он стоял подле него, не решаясь войти, и лишь к вечеру опять появился пес, и все повторилось, как в прошлый раз. Опять Толль облачился в старинное платье и обрел дар игры.

Так начался его роман с Домом. Постепенно он более подробно разглядел интерьеры. Среди картин, висевших на стенах комнат, он обнаружил один портрет. На нем были изображены мужчина и женщина. Он — с величественной осанкой и надменным выражением на гордом и холодном лице. Она — воплощенная нежность и воздушность. Скрытая печаль едва уловимо сквозила в ее улыбке. Но столько обаяния источали ее глаза, губы, мягкость черт и волнистые темные волосы, что это не портило ее, а скорее украшало. Но самое главное, что почувствовал художник, — в душе этой женщины жила музыка. Именно та волшебная мелодия, что звучала из-под его пальцев, рождала в ней отклик, как если бы он произносил ее имя. Пугаясь собственных фантазий, предполагая, что все это бред и он сходите ума, Толль тем не менее снова и снова приходил в Дом, чтобы играть и разглядывать портрет прелестной незнакомки.

Приближалась осень, у художника кончались деньги, дела призывали его покинуть эти места, но он не мог. Запах старого дерева, книг, засушенных цветов, стоявший в доме, музыка и портрет зачаровали его и не разрешали разлуки. Вскоре странные обстоятельства стали вмешиваться в его жизнь.

Так, однажды хозяин особенно настойчиво требовал у него денег за квартиру. Выведенный из себя, художник предложил хозяину послать счет по адресу дома, который его околдовал. Через день хозяин, сладко улыбаясь и раскланиваясь, предлагал жить, сколько захочется. Та же история повторилась в таверне, где Толль столовался. Оказалось, что счета, которые посылались на таинственный дом, безоговорочно и щедро оплачивались. Деньги приходили по почте, поэтому он не мог узнать, кто ему покровительствует.

Вконец расхрабрившись, художник решил переехать жить в этот дом. Никто не препятствовал ему, и, более того, роясь в старых бумагах, он обнаружил документы, где достаточно было проставить свое имя, чтобы стать полноправным владельцем усадьбы. Толль был счастлив. Его нетребовательная натура получила в этом доме все, чего он не мог добиться в жизни. Он мог любить, он мог творить, он мог не зависеть ни от кого и ни от чего. Живопись и музыка царили в его мире, и вдохновляла его прелестная женщина со старого портрета.

Стоит ли описывать подробности жизни художника! Прошло немало времени, и он почувствовал возраст своего тела. Тела, повторяю я, а не души. Она сохраняла молодость и побуждала искать решение странной загадки, изменившей его жизнь. Кто-то подарил ему дом, кто-то давал ему средства для жизни, и он надеялся найти своего таинственного покровителя. Наконец, поиски Толля привели его в иную страну, где он встретил женщину-музыканта, так напоминавшую ему портрет! Она была так же, как и он, немолода, и пылкие признания художника, а еще больше объяснения и рассказ о старом доме скорее удивили, чем тронули ее. Тем не менее что-то забытое шевельнулось в ее памяти, и, сама не зная почему, она решила взглянуть на таинственную усадьбу. Когда они вошли в дом, старый пес кинулся к ее ногам и никак не мог успокоиться в изъявлении своих восторгов.

— На место, Неро! — вырвалось вдруг из ее уст, и собака послушно легла на пол.

— Вы знаете его имя? — спросил пораженный художник.

— Да, знаю, хотя и не помню, откуда, — ответила она. — Но вы говорили о музыке. Какая-то соната, которую вы могли исполнять.

Он молча надел старинный наряд и сел к клавикордам. Зазвучала музыка, и слезы потекли по лицам стариков. Завеса времен пала с их памяти, и свершилось чудо. Когда они подошли к зеркалу, чувство любви преобразило их и к ним вернулась молодость. Взявшись за руки, они вспомнили историю, которая насчитывала более чем двести лет. Это была их история.

Верной Лесс, известный композитор, был горд не только своим музыкальным даром, но и своей родословной. Поздно женившись, он удивил этим браком не только свою родню, но и друзей и знакомых. Столько известных семей с не менее древней фамилией мечтало породниться с композитором, но он выбрал простую женщину — одну из своих учениц — и, не давая объяснений, замкнулся в своем доме. Странности его поведения не поддавались объяснению. Да, конечно, жена маэстро была хороша собой и подавала большие надежды в музыкальном искусстве, но это казалось явно недостаточным для требовательного Вернона Лесса.

Протекли годы. Известность композитора и его успех росли, а о его жене почти ничего не было слышно. Вернон редко появлялся с ней на людях, и даже на его концертах она не присутствовала. Возможно, это не тяготило Ильфу, как звали супругу Вернона. По крайней мере, никто и никогда не замечал следов печали на ее лице. И вот однажды в семейный быт композитора вошел еще один человек. Опять же, это был один из многочисленных учеников Вернона. Поздний интерес к музыке и отсутствие средств для жизни ставили неодолимую преграду его карьере. Тем не менее именитый маэстро не захотел расставаться со своим учеником, но предложил ему место дворецкого в своем доме. Наверное, это была роковая ошибка Вернона Лесса, который никогда уже не сумел поправить ее. Ученик, или Пришелец, как его прозвал композитор, без памяти влюбился в свою хозяйку.

Нет, он ничем не выдал своих чувств, но проницательность его помогла открыть тайну музыки маэстро. Ильфа, постоянно находясь в доме и, по настоянию мужа, забросившая игру на инструменте, развлекала себя пением. И в ее импровизациях дворецкий узнал те мелодии, что составляли славу ее мужа.

«Вот источник гармонии и красоты, который бьет для благополучия маэстро», — думал Пришелец и мечтал о том, чтобы создать музыку, которая тронула бы сердце Ильфы.

Чем еще он мог подать весть о своей любви, не ранив ее и своего хозяина, который оказал ему благодеяние? В древних книгах он читал, что люди, как и вещи, обладают изначальными именами, и знание этого имени открывает путь к душе человека. Так или не так, но любовь Пришельца открыла ему имя Ильфы в звуках сонаты, которую он сочинил. В один из дней, когда маэстро отсутствовал, дворецкий сыграл хозяйке свою сонату. Она ничего не сказала ему, лишь коснулась легким поцелуем его лба. Прошло еще немного времени, и дом наполнился новыми песнями Ильфы. Муж ее не успевал записывать и обрабатывать новые темы, пока не догадался, в чем дело. Его дом стал жить без него. Сердце жены его исполнилось любви, и в ней он был лишним. Два чувства вспыхнули в композиторе. Одно было ревностью и негодованием, второе — удивлением и восторгом музыканта.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Песни Ильфы, положенные в основу его творений, обещали ему славу и преклонение толпы. Оборвать эти песни — значило потерять то, чем он дорожил, и он выбрал первый путь. Впрочем, он длился не так долго. Однажды выйдя из себя, он устроил Ильфе бурную сцену. Спокойно выслушав его, она вскользь заметила, что ее мелодии звучат в его музыке.

— Твои песни не лишены интереса, но весьма среднего уровня, — ответил он. — Если бы не моя обработка, их вряд ли бы стали слушать.

Она ничего не ответила и ушла в свою комнату. Тогда он попытался нанести удар дворецкому. Он уволил его. Ильфа перестала петь, и через неделю он сам отправился отыскивать Пришельца, чтобы вернуть его своей жене. Дважды еще он пытался избавиться от соперника. Он подсыпал ему яд в пишу, но случайно Пришелец отдал ее домашнему псу Вернона, и тот издох. Вернон подговорил наемных убийц расправиться с Пришельцем, но, весь израненный, тот возвратился домой, и любовь Ильфы исцелила его. Так проходили годы. Самое страшное для композитора было то, что жена и ее молчаливый возлюбленный оказались неподвластны времени. Сам Вернон Лесс состарился, а эти двое словно молодели от своей любви. Они были в его власти, но жили своей жизнью. Единственное, что огорчало Пришельца, что он не имел ни средств к существованию, ни своего угла. Верно, и Ильфа чувствовала то же самое. И для нее дом Лесса оставался чужим домом, где Пришелец и она были пленниками.

Как-то, гуляя в окрестностях Берлина, они увидели прелестную усадьбу, которая пленила обоих.

— Как-нибудь, в следующей жизни, когда я буду богатой, я куплю тебе этот дом! — сказала Ильфа.

Наступила ее следующая жизнь, но она не нашла в ней возлюбленного. Тем не менее, помня обещание, она приобрела усадьбу, и оставила завещание для него. Вместо него в дом явился Вернон Лесс. Он отыскивал Ильфу. Чары дома или его собственные необузданные стремления, превратили его в пса, который некогда служил Ильфе и был по ошибке отравлен Верноном вместо Пришельца. Наконец, пришел срок для усадьбы, и Пришелец оказался в доме Ильфы. Теперь он уже отыскал ее, и соната вернула им любовь и молодость

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

.

ПРИНЦ ДЕЛЬФИН

Всякий ли знает, что таится в его душе? Вот жил Принц, который больше всего на свете любил море. Каждую ночь ему снились удивительные сны, будто он дельфин и плавает в морских просторах или погружается на дно, где среди изумрудных водорослей возвышаются коралловые дворцы. В одном из них он встретил юную русалку с длинными золотыми волосами, которые звенели, как струны, когда она их расчесывала. Нежнейшие мелодии рождались из волшебных волос, и русалка в лунные ночи пела под них чудесные песни. Конечно, принц Дельфин влюбился в нее без памяти, и когда наступало утро и он просыпался в человеческом облике, яркое солнце и роскошь дворца, прихотливая пышность парка и все великолепие земной жизни уже не радовали его. Он мечтал только о том, чтобы скорей заснуть и вернуться в глубины моря.

А все дело заключалось в том, что, когда принц был еще ребенком, он случайно убежал из дворца и забрался в рыбачью лодку. Сильный шквал сорвал ее с привязи и понес в море. Грозные волны захлестнули лодку, и она пошла ко дну. Король и королева, объятые ужасом, на берегу оплакивали своего сына, когда в прибрежных волнах вдруг появилось гибкое тело дельфина. На его спине, уцепившись за плавник, лежал маленький принц. В одно мгновенье мальчика подхватили руки верных слуг и передали его в объятия родителей, принц был спасен, а дельфин уплыл в море. В память об этом случае на берегу воздвигли золотой памятник: мальчик в короне верхом на дельфине застыли на гребне волны.

Верно, об этом уже можно было и забыть, но их встреча, оказалось, имела последствия. С того рокового дня дельфин, спасший принца, стал видеть земные сны. Он превращался в человека, одевал блестящие наряды, гулял в покоях дворца, танцевал с придворными дамами на праздничных балах. И вот одна фрейлина, у которой кожа была белее лепестков лилии, а глаза сияли, как морской жемчуг в лучах солнца, пленила сердце дельфина. И также как принц, дельфин полюбил свои сны больше, чем жизнь.

Но при дворе принца жил старый мудрый Астролог. Узнав про заботы своего юного повелителя, он полистал свои старые мудрые книги и велел принцу в ночь полнолуния выйти на берег моя. Какие заклинания он читал, никто не может сказать, однако дельфин тоже приплыл к берегу, и с той ночи принц стал видеть нормальные человеческие сны, а дельфин потерял всю свою резвость и лишь угрюмо слушал рев прибоя в скалистых гротах. Им стало так скучно жить!

И вот, желая развеять тоску, принц решил жениться. По странной воле случая он выбрал себе невестой ту самую фрейлину, в которую был влюблен дельфин. А в это время на морском дне русалка принца выходила замуж за дельфина. В свадебную ночь, покинув веселую толпу гостей, принц пришел на берег моря. Тишина царила над волнами, и вдруг он услышал голос своей Русалки. Она пела так печально, что он шагнул в воду и поплыл на ее зов.

Прекрасная фрейлина, разыскивая принца, тоже оказалась на берегу. Лунные лучи ярко озаряли ее тонкую фигуру в белоснежном платье невесты, и она словно превратилась в волшебного лебедя, готового взлететь над волнами. Дельфин увидел ее из глубины моря и понесся к ней навстречу. На середине пути он столкнулся с Принцем. В тот миг оба нуждались в помощи, ведь русалка испуга-

лась бы человека, а фрейлина убежала бы от дельфина. «Спаси меня!» — прошептал принц дельфину. «Спаси меня!» — как эхо отозвался дельфин. Они встретились взглядами, и душа каждого переселилась в сердце другого.

И вот принц с душой дельфина вернулся на берег и был счастлив в своей любви к фрейлине, а дельфин с душой принца доплыл до своей русалки и тоже был очень счастлив. Но видели ли они прежние сны или иные, трудно сказать. Никто, даже старый Алхимик, не знал об этом. Во всяком случае его больше не просили поменять сновидения.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

СКАЗКА БЕЗ КОНЦА

У самого берега моря лежала страна песчаных дюн. В ней росли необычайно стройные, высокие сосны, густые серебристые ели, лохматый можжевельник. Весь лес слушал море и подчинялся ему, Разными голосами шумели деревья, откликаясь на прилив или отлив, эхо морского прибоя не покидало зеленых угодий ни днем, ни ночью. Но, увы, лесные массивы располагались только вдоль берега и поблизости от светлых рек, сразу за ними находилась безграничная

пустыня с движущимися дюнами. Ничто живое не смело противостоять им, и лишь приближаясь к морю, они замирали гигантскими холмами и покрывались острой голубой осокой и шепчущим сухим тростником. И был когда-то в этой стране юноша по имени Кэн. Единственный из жителей он не боялся зыбучих песков и находил в них красоту. Часто уходил он из города, чтобы послушать тишину пустыни или нежный звон пересыпающихся песчинок. Однажды он забрался довольно далеко и торопился вернуться обратно. Закатное солнце заливало дюны мягким, таинственным светом, и вдруг на одном из самых высоких холмов Кэн увидел стройную женскую фигуру. Она стояла, приподнявшись на цыпочки, и ветер, дувший ей в спину, заставлял ее изгибаться, как натянутый лук. Лицо ее было обращено к морю, в которое опускался солнечный диск, и прозрачная блестящая ткань развевалась у ее плеч, подобно дрожащим крыльям стрекозы.

Кэн залюбовался чудесным видением, а затем поспешил к нему, но, когда он поднялся на дюну, девушка исчезла. Раздосадованный, он опять поспешил домой. Однако стоило ему отойти на прежнее расстояние, как он снова увидел ее. На следующий день юноша вернулся на это же место, и все повторилось, как накануне. Вначале Кэн рассердился, что с ним играют, но затем это ему понравилось. Он приходил к дюнам, забирался на ту, которая была поближе, и смотрел на девушку. Он, видимо, тоже вызывал ее интерес, и временами до него долетал ее нежный голос, напевающий тихие песни. Когда однажды он опоздал к часу обычной их встречи, она запела очень громко, и дюны вокруг зашевелились и стали двигаться. Тогда он понял, что незнакомка, пленившая его сердце, — фея. Вскоре они сумели разговаривать друг с другом на расстоянии, просто посылая мысли на крыльях своих чувств, и Кэн узнал, что девушка совсем не играла с ним. Так же, как и он, она теряла способность видеть его, когда он приближался.

(Книга из электронной библиотеки сайта http://ki-moscow.narod.ru)

Долго это продолжалось или коротко, но Кэн научился петь и повторял песни феи в городе, где он жил. Люди заслушивались им и, потому что в его мелодиях звучали напевы вечернего ветра, унылые голоса пустыни, страстные вздохи моря, ласкающего спящий берег.

Однажды юный принц, правивший страной, услышал Кэна и позвал его во дворец.

— Скажи мне, откуда ты берешь свои песни? — спросил он, и Кэн рассказал о фее из дюн. Принц удивился и решил проверить его слова. Дождавшись вечера, он взял одежду Кэна и отправился к тем местам вместо него. Фея очаровала его, и он решил жениться на ней.

Вернувшись во дворец, принц призвал к себе самого мудрого звездочета и повелел ему узнать способ, как он может приблизиться к фее, чтобы она не исчезала.

— Она должна полюбить вас, а вы ее и тогда, если ваши чувства вырастут, вы сможете не исчезать друг для друга, — сказал мудрец.

— Нет! — ответил принц. — Это слишком долгая история, а я не умею ждать. Тогда звездочет принес ему волшебную ветку мирта.

— Пока эта ветка в твоих руках, повелитель, вы будете зримы друг для друга.

— А для окружающих? — спросил принц.

— Для остальных фея останется невидимой.

— Это меня очень устраивает, — воскликнул радостно принц, ибо страдал от одного недостатка. Он во всем хотел быть единственным и страшно ревновал, если кто-то обладал тем же, что и он.

Итак, все случилось так, как желал принц. Кэну запретили уходить в дюны, а принц отправился к фее и убедил ее, что это он сидел на холме, слушая ее песни.

Во дворце отпраздновали пышную свадьбу и принц был в восторге от того, что никто не видит его прекрасной невесты. Прошло какое-то время, и Кэн узнал об обмане. Разлука с феей так усилила жажду видеть ее, что теперь он, сам того не зная, мог спокойно подойти к ней, не боясь, что она исчезнет для его глаз. Тоже самое случилось и с феей. Она очень скоро догадалась о подмене возлюбленного, но ничего не могла поделать. У нее уже родилась дочь, и все подданные теперь убедились, что их повелитель не сошел с ума, когда обвенчался с невидимкой — наследница престола оказалась зримой для всех, кто имел обыкновенные глаза.

Но дороги любящих не прерываются.

Как-то Кэн случайно попал в королевский сад и встретил свою фею. Они мигом узнали друг друга и бросились в объятия. Теперь уже никто, кроме принца, не мог помешать им встречаться. Ах, как грустно продолжать...

Фея была невидимкой, но Кэн не мог скрыться от людей, и вот кто-то донес принцу о странном поведении юноши, который обнимал и целовал воздух. Гнев владыки был ужасен, тем более, что он вспомнил слова звездочета о способности любящих видеть друг друга. Кэна схватили и приговорили к смертной казни. И тут произошло невероятное: дважды палач пытался отрубить голову осужденному и каждый раз кто-то мешал ему: то закрывая глаза, то подталкивая под руку. Народ, пораженный этим, требовал помиловать Кэна, но принц заявил, что согласится на это, если что-нибудь сорвет казнь в третий раз. Он-то понял, в чем дело...

Взяв в руки ветку волшебного мирта, сам одел маску палача и отправился на площадь. Но все-таки и на этот раз принц просчитался. Чтобы нанести удар, ему пришлось отложить мирт и, когда он опустил меч, раздался тихий женский вскрик.

Лезвие меча не коснулось Кэна, зато принцесса упала бездыханной рядом со своим возлюбленным. Но жертва феи оказалась не напрасной. Ее способность быть незримой оставила ее тело вместе с жизнью и передалась Кэну.

Изумленная толпа увидела, что на помосте вместо исчезнувшего преступника лежит прекрасная женщина. Палач закрыл лицо руками и, отвернувшись, бросился бежать, забыв захватить миртовую ветку.

Кэн открыл глаза, но никого не увидел вокруг себя. Город казался ему пустым, и он отправился в дюны искать свою фею.

Прошло еще много лет. Одна юная девушка, больше всего на свете любившая песни и дюны, отправилась как-то за город и увидела на одном из холмов прекрасного юношу, который смотрел, как заходило солнце, и что-то пел. Девушка не смогла приблизиться к нему, так как он каждый раз исчезал, но сердце ее потянулось к нему.

Она стала ежедневно приходить в дюны, где училась песням незнакомца. Однажды ее услышала выросшая дочь принца и феи-невидимки.

— Отведи меня в дюны на то место, — повелела она девушке. И вся история повторилась...