Джуна  Давиташвили (Евгения Ювашевна) .

Бесконтактный массаж - профилактическая методика

Раздел "Биоэнергетика" -на сайте Ки Айкидо в Москве

АЛЬТЕРНАТИВА (Из цикла "Странствия Юнии")

Пока быстроногий брат Юнии без устали носился по лугу, она сидела на своем излюбленном холме и, откинув голову пристально смотрела вверх, на живую мозаику плывущих над ней облаков.

Облака так плотно закрывали небо, что трудно было проникнуть взглядом в его бездонную глубину, туда, где может быть, находилась ее родная планета. Впрочем, Юнии казалось, что она существует всегда и везде, хотя никогда ясно не представляла себе, кто она и каково ее истинное имя. Она даже не знала точно, где родилась и где ее настоящий дом. Ведь во Вселенной рождались и умирали сонмы планет и на какой из них в очередной раз могла поселиться ее душа, угадать было невозможно. От этого она часто впадала в отчаяние и горько плакала, Рыдания ее были полны безысходности и тоски, она не находила ни успокоения, ни тем более утешения.

Едва ли кто мог помочь ей в такие мгновения, кроме нее самой, но и она, зная тайны, не доступные другим, не могла воспользоваться ими на благо себе.

Она знала свое прошлое, настоящее и — увы! — будущее. И это был, наверное, тот единственный случай, когда знание не только не окрыляло, но загоняло в безвыходный тупик. Она слишком много знала, еще больше помнила о возникновении и расцвете жизни на планетах всех девяти сфер подвижных звезд. Она обладала исторической памятью, но этот проклятый дар лишал ее не только детства и молодости, но даже старости.

Долгое время Юния удерживала себя от искушения открыться людям. Оно не давало ей покоя и теперь, когда она сидела на своем заветном холме. Между тем, утомленный бессмысленной погоней за бабочками, маленький брат удобно устроился у ее ног и вдруг не по годам серьезно и печально спросил:

— Скажи, Юния, это правда, что каждый погибает по-своему, быль это или сказка?

Вопрос потряс Юнию, но не застал врасплох.

— Каждый живет и умирает под своей звездой, и путь жизни начертан каждому от рождения и до конца, а раз так, то значит — он свой, особый, никем не изведанный.

— Почему? — не унимался брат. - Ты не выдумываешь?

— Ты видел, какого цвета куриные яйца?

— Белые.

— А цыплята вылупляются разные. Посмотри, какой пестрый выводок ходит за нашей наседкой, Никто из них не заказывал себе оперение.

— Выходит, звезды все знают про нас, а мы о себе нет?

— Да, потому то они от нас далеко, но нам от незнания легче жить.

— Тогда я не будут учиться, — решительно заявил брат.

— Нет учиться надо, чтобы уметь пользоваться благами Вселенной, а они не только тут, на нашей планете» но и там, на других планетах тоже.

— Ты это знаешь?

— Может быть, — задумчиво ответила Юния. — Может быть, потому что я никогда не рождалась и не умирала.

Маленький брат долго смотрел на сестру.

— Спросим у мамы, — без обиняков решил он.

— Спросим, — согласилась Юния.

Придя домой, малыш засыпал мать вопросами.

- Юния росла как все дети, — смущенно отвечала мать, — а появилась на свет в момент моего беспамятства. Когда я очнулась, она лежала у моей груди и жадно сосала молоко. Что же тут необычного?! Но это блаженство я испытала всего один раз. Больше она не искала материнской груди, и это меня тревожило, я часто плакала — боялась, что она умрет, как ее старшая сестра. Но напрасно, Юния росла и развивалась. И это такая же правда, как то, что ночью звезды не покидают небо.

Юния слушала рассказ матери вроде бы равнодушно, но сердце у нее дрогнуло — рождению ее предшествовала смерть сестры. Она знала свой рок — все ипостаси ее жизни будут связаны с гибелью близких. Она не могла открыться никому из людей, не потеряв при этом дорогого ей человека.

И зная это, Юния глубоко страдала — она не хотела обретать жизнь и счастье, теряя сестер и братьев, отца и мать. Но злой рок тяготел над ней: появись она на любой планете, в любой Галактике, ее постигла бы та же участь!

Долго таилась Юния. Но когда ей исполнилось десять лет, она решила все-таки проверить, так ли строга к ней судьба, как она полагала.

— Я знаю, где похоронена моя сестра, — сказала она однажды матери. - Я никогда не была на ее могиле, но знаю и это место, и облик девочки, хотя он нигде не запечатлен.

Мать отпрянула от нее, изумленная и перепуганная, а когда к ней вернулся дар речи, спросила:

— Откуда ты можешь знать? Ведь тебя не было на свете, когда случилось это несчастье. Может быть, тебе привиделся сон?

— Да, наверное, мама. Я видела ее во сне, но это был вещий сон.

После столь неожиданного разговора мать стала относиться к дочери настороженно — этот ребенок был явно не похож на других. Родителям казалось, что Юния способна даже читать мысли.

Открытие это заставило их стать сдержаннее и реже заглядывать в глаза дочери ..,

Время от времени мать пыталась уверить себя, что Юния, как и другие дети ее возраста, просто-напросто фантазерка и говорит обычные ребячьи глупости.

Юния иногда действительно забывалась и вела себя совсем естественно, как все ее сверстники, - бегала, прыгала, пела, шалила. В такие минуты ею подсознательно руководило желание вычеркнуть из памяти все невероятные наваждения жизни далеких планет, взять руку подруги и устремиться вперед извечным путем детства, юности и старости. Ей смертельно хотелось почувствовать себя подростком, молодой женщиной, а потом и состариться в окружении многочисленных внуков. Но увы! Все это было за пределами ее судьбы. Для нее не существовало старости, ибо взрослеть и стареть могла только ее душа. Но прежде она должна была пройти множество дорог и познать жизнь и судьбы разных людей ...

И хотя мать часто повторяла в разговоре с отцом, что Юния говорит глупости, отец не спешил разделить с ней столь несправедливый приговор. Он догадывался, что их дочь существо необыкновенное и пришла пора рассказать ей древнюю легенду о пирамидах.

В один из вечеров он повел Юнию к заветному холму, и когда они уселись под изумрудными кронами чинар, не спеша заговорил.

— Я расскажу тебе, дочь, как обрести себя, -это в твоей и моей власти. Там, — он простер руку в сторону сгущавшихся на горизонте сумерек, - находится благословенная земля - Земля Памяти. Посредине ее стоят три пирамиды, в одной из них покоится саркофаг, покрытый мраморной плитой с таинственными письменами. Это священное место охраняет Сфинкс в образе женщины. Охраняет неусыпно, не подвластный ни ветрам, ни дождям, ни солнцу, ни времени, И находится в этом Сфинксе ключ к разгадке тайн Вселенной, который оберегает его живая душа. Если сможешь завладеть этим ключом, — обретешь желаемое. Но это очень трудно , . .

Юния только кивнула отцу и залилась румянцем, — он не мог знать, что душа Сфинкса, стража заветного ключа, это она, его дочь Юния.

Пока отец рисовал ей картину загадочной земли обетованной, перед взором Юнии возникали то знойное Месопотамское плато в скалистых отрогах, за острие которых цеплялись белые стаи облаков и орлиные гнезда, то Аравийская пустыня, безбрежно раскинувшаяся под прозрачным нежно-голубым пологом неба, то смоковницы — могучие древние свидетельницы времен ассирийской цивилизации, то созданные гением человеческого духа и фантазии пирамиды, уходящие вершинами в космос.

Юния помнила, как строили их покорные рабы. Душа ее давно освободилась от плена той давности, и это лишний раз убеждало ее, как много воды утекло с той поры, когда она обитала в

этих священных местах, и как с тех пор повзрослела ее душа.

Дни проходили за днями, и время все жестче и неумолимее напоминало Юнии — ее благополучное существование несет смерть любимым ею людям. Альтернативы не было. Она уже давно не плакала и не обращалась с заклинаниями к Вечной Памяти о пощаде и снисхождении. Рискуя потерять бессмертную нить, связывающую ее с ушедшими поколениями, она все же однажды поведала матери то, что было заказано ей на веки веков.

— Готовься к худшему, мама: скоро умрет мой брат, а за ним и отец . . .

Лицо матери потемнело, взор погас.

— Лучше бы ты, дочка, умерла, чем сказать мне то, что я услышала.

Мать погладила ее по голове и вышла из дома.

Время в семье Юнии остановилось. Ушел из жизни брат. После этой трагедии Юнию надолго сковало отчаяние. По ночам мать будили невнятные рыдания, похожие на стон. Но наутро на лице Юнии не было и признаков ночных страданий, оно сияло молодостью и цветущей красотой. Однако, слушая эти стенания, мать все отчетливее и острее ощущала приближение кончины мужа. При мысли об этом сердце ее замирало, разум цепенел, жить становилось невыносимо.

В ней вспыхнула неприязнь к дочери. Тогда она собралась с духом и сказала:

— Я тоже скоро уйду, Юния. Без отца я на этом свете не жилец. Лучше бы ты родилась на другой планете — горе обошло бы нас.

Юния судорожно припала к руке матери, самой дорогой и справедливой.

-. Не казни меня, мама! Я сама казню себя. И то, что ты мне сказала, хорошо знаю. Я не могла молчать о том, что велело сказать сердце, сердце природы. И разве ты отказала бы мне в последней милости — пройти и познать все этапы жизни, которую природа дала в удел человеку.

Глаза матери на мгновение расширились, скупая улыбка скользнула по ее губам.

— Нет, не отказала бы, — ведь я мать. А ты? . . Юния молчала. Взгляд ее замер. Губы обрели

резкое очертание, будто кто-то прошелся по ним невидимым резцом. Мать поняла: с Юнией что-то происходит. Боясь увидеть нечто страшное, она ушла, чтобы передать разговор с дочерью мужу.

И было полнолуние - время противостояния жизни и смерти, которое особенно чувствовала Юния. Черты лица ее заострялись, тело становилось неподвижным. Ока понимала, что это означает, и мысленно видела себя застывающей в камне. После первых горьких признаний матери она почувствовала первые грозные признаки — день ото дня цепенели пальцы, суставы. Это было предупреждение судьбы.

Выхода не было, и Юния старалась не думать об этом. Собственно выход был, но это значило, что ей придется добровольно отправиться в страну пирамид и золотых песков и навечно слиться с загадочным Сфинксом. При мысли об этом она замирала и взгляд ее застывал. Час выбора неотвратимо приближался ...

Когда мать вернулась в комнату. Юнии там не было. Ее не оказалось ни во дворе, ни на улице, не нашли ее ни в лесу, ни в горах.

Тогда отец послал мать домой, а сам отправился на заветный холм, чтобы побыть наедине. Но едва он ступил на холм, голова его сама собой повернулась в сторону края пирамид.

Неведомая сила сорвала его с места и толкнула на старую, размытую дорогу. Он шел и шел по ней, и по мере удаления от родных мест дорога теряла очертания, а он свой облик. Со стороны -здоровый виноградарь мог показаться теперь древним пилигримом. У подножия пирамид он ощутил себя почти гномом. Заглянув внутрь одной из пирамид, отец увидел саркофаг и плиту с непонятными письменами. Когда он подошел к Сфинксу, плечи его распрямились, он поднял голову и стал пристально всматриваться в лицо Сфинкса: в застывшем камне возник бесконечно дорогой облик дочери.

Старик упал перед ним на желтый песок и воздел руки к небу, слезы покатились из его глаз, из груди вырвался стон: — "Ее любовь спасла нам жизнь! Напрасно искать Юнию там, где ее никогда не будет. Ее любовь опередила нашу смерть и обрела вечность".