Ямамото Цунэтомо

Хагакурэ

Перевод на русский: Котенко Р.В., Мищенко А.А

Из Книги Первой

Хотя самурай должен прежде всего чтить Путь Самурая, не вызывает сомнений, что все мы небрежительны. Поэтому, если в наши дни спросить: “В чем подлинный смысл Пути Самурая?”, лишь немногие от­ветят без промедления. А все потому, что никто заранее не готовит себя к ответу на такие вопросы. Это свидетельствует о том, что люди забывают о Пути.

Небрежение опасно.

*  *  *

Я постиг, что Путь Самурая — это смерть.

В ситуации “или—или” без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать пра­вильный выбор в ситуации “или—или” практически невозможно.

Все мы желаем жить, и поэтому неуди­вительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если чело­век не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недо­стойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каж­дое утро и каждый вечер ты будешь гото­вить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

*  *  *

Хороший слуга — это тот, кто безогово­рочно подчиняется своему господину. Можно сказать, что это — идеальный слуга.

Если ты появился на свет в старинном самурайском роду, достаточно лишь глубоко задуматься над верностью предкам, пре­зреть тело и разум и всецело посвятить себя служению хозяину. Можно считать удачей, если ты, к тому же, наделен муд­ростью и талантами, и умеешь правильно воспользоваться ими. Но даже тот, кто ни к чему не пригоден и неуклюж, может стать надежным слугой, если он исполнен реши­мости выполнять волю своего хозяина. Од­нако грош цена человеку, если его досто­инства ограничиваются только мудростью и талантами.

*  *  *

По характеру люди делятся на тех, кто наделен быстрым разумом, и на тех, кто прежде, чем принять решение, должен уе­диниться и все обдумать. Между тем, каким бы характером ни обладал человек и каковы бы ни были его достоинства и недостатки, он проявит великую мудрость, если будет беззаветно предан четырем заповедям са­мураев господина Набэсима  [1].

*  *  *

Люди полагают, что, размышляя над сложными делами, они могут разобраться с ними. Однако, когда они задумываются над чем-нибудь, у них появляются ложные мысли. Они не могут принять правильное ре­шение, потому что в своих рассуждениях руководствуются стремлением к личной вы­годе.

Отказаться от глупых мыслей и взрас­тить в себе подлинное безличностное мышление нелегко. Но если, рассматривая вопрос, ты не думаешь о нем, а сосредоточиваешь внимание на четырех заповедях са­мураев господина Набэсима, твое мнение окажется под стать твоим лучшим сужде­ниям.

*  *  *

Поскольку мы часто полагаемся на соб­ственную проницательность, мы легко ста­новимся корыстолюбивыми, не прислуши­ваемся к голосу разума, и тогда события принимают далеко не лучший оборот. Люди видят, насколько ограничены и недостойны наши устремления.

Поэтому, если в рассуждениях тебе труд­но быть беспристрастным, следует обратиться за советом к более опытному чело­веку. Этот человек следует Пути в той мере, в которой он способен давать простые и искренние советы, не руководствуясь при этом личными интересами. Его суждения будут казаться окружающим совсем не беспочвенными. Разум такого человека можно уподобить дереву со многими корнями. И в то же время мы часто встречаем людей, умственные способности которых напомина­ют воткнутую в землю палку.

*  *  *

Мы изучаем предания о людях прошлого, чтобы довериться их мудрости и не быть корыстолюбивыми. Когда мы отказываемся от своих пристрастий, следуем наставлени­ям древних и советуемся с друзьями, наши дела идут хорошо, а неудачи минуют нас. Господин Кацусигэ учился мудрости у гос­подина Наосигэ. Об этом упоминается в “Оханасикикигаки”.

Также был один самурай, который взял себе слугами своих младших братьев. Они сопровождали его каждый раз, когда он отправлялся в провинцию Камигата или в Эдо. Говорят, что он совещался с ними по личным и общественным делам, и поэтому ему всегда сопутствовала удача.

*  *  *

Сагара Кюма был единодушен со своим хозяином и служил ему так, словно его собственное тело уже умерло. Таких людей, как он, — один из тысячи.

Однажды господин Сакё проводил важ­ную встречу в поместье Мидзугаэ, и Кюма было приказано совершить сэппуку. В это время в Осаке на третьем этаже пригород­ного дома господина Таку Нуй была чайная комната. Кюма снял эту комнату и, собрав в ней всех нищих района Сага, устроил кукольное представление, управляя одной куклой собственноручно. Собравшиеся пили и кутили день и ночь напролет. Дом госпо­дина Таку Нуй находился рядом с поместь­ем господина Сакё, и поэтому шумное сбо­рище вызвало переполох в поместье. Зате­вая представление, Кюма думал только о своем хозяине и был исполнен решимости совершить сэппуку [2].

*  *  *

Быть слугой означает не что иное, как оказывать поддержку своему господину, вверяя ему все свои чаяния и отрекаясь от личной выгоды. Если во владении даймё есть два или три таких человека, оно в безопасности.

Если посмотреть на мир, в котором все идет своим чередом, мы увидим многих людей, которые вкрались в доверие, одев ли­чину преданности, мудрости и жизненного опыта. Но стоит только господину уйти в отставку или поселиться в уединении, как сразу же найдутся слуги, которые отвер­нутся от него и будут искать расположения нового повелителя. Об этом неприятно даже вспоминать.

Люди высокого и низкого положения, умудренные знаниями и опытом, часто почитают себя преданными слугами, но когда нужно отдать жизнь за своего господина, у них начинают трястись коленки. Это пос­тыдно. Потому бывает, что иной бесполез­ный человек становится несравненным во­ином, когда отрекается от своей жизни и во всем следует воле своего хозяина. Во времена смерти Мицусигэ был такой чело­век. Я был тогда единственным преданным слугой господина. Другие шли по моим сто­пам. Я видел, как высокомерные и корыст­ные придворные отвернулись от своего хо­зяина, стоило только смерти смежить ему глаза.

Говорят, что для слуги в отношениях с хозяином главное — преданность. Хотя преданность может поначалу казаться тебе недоступной, в действительности она у тебя перед глазами. Если ты однажды решишь довериться ей, в то же самое мгновение ты станешь безупречным слугой.

*  *  *

Высказывать людям свои мнения и ис­правлять их ошибки очень важно. В этом проявляется сострадание, которое больше всего помогает в вопросах служения. Одна­ко, делать это очень трудно. Выявлять хо­рошие и плохие стороны человека легко и высказывать о них свое мнение тоже легко. Чаще всего люди полагают, что делают дру­гим добро, когда говорят им нелицеприятные вещи. Если после этого к их замечаниям относятся без должного понимания, эти лю­ди думают, что ничем не могут помочь. Это неправильное мнение. Делать так — все равно что наставлять человека, упрекая его в слабоумии. При этом ты заботишься толь­ко о том, чтобы облегчить себе душу.

Прежде чем выразить человеку свое мнение, подумай о том, в состоянии ли он его принять. Для этого вначале нужно поближе сойтись с ним и убедиться, что он доверяет тебе. Говоря о предметах, которые дороги для него, подыскивай надлежащие высказывания и делай все, чтобы тебя правильно поняли. В зависимости от обстоятельств об­думай, как лучше это сделать — с помощью письма или во время прощания. Похвали хорошие качества человека и используй лю­бой предлог, чтобы поддержать его. Возможно, тебе следует рассказать о своих недостатках, не упоминая его слабые сто­роны — но так, чтобы он сам задумался о них. Позаботься о том, чтобы он получил твой совет, как получает воду тот, кто из­нывает от жажды, и тогда твое наставление поможет ему исправить ошибки.

Это очень трудно. Если недостаток че­ловека опирается на многолетнюю привыч­ку, скорее всего совладать с ним тебе не удастся. Я знаю об этом по себе. Быть откровенным со всеми своими знакомыми, указывать другим на их ошибки и всегда помнить о том, чтобы быть полезным своему хозяину — вот что значит проявлять сост­радание слуги. Но если ты просто заклеймил человека, как ты можешь ожидать, что он станет от этого лучше?

*  *  *

Зевать в присутствии других людей — признак плохого тона. Если неожиданно ты почувствовал желание зевнуть, это ощуще­ние прекратится, если провести ладонью по лбу снизу вверх. Если это не помогает, оближи себе губы, не открывая рта, или просто закройся рукой или рукавом, чтобы никто не видел, что ты делаешь. То же относится и к чиханию. Чихая при людях, ты можешь показаться глупым. Есть также другие вещи, которые требуют внимания и практики.

*  *  *

Некто предлагает быть требовательным к людям, но я с этим не согласен. Известно, что рыба не будет жить там, где есть только чистая вода. Но если вода покрыта ряской и другими растениями, рыба будет прятать­ся под ними и разведется в изобилии. Слуги тоже будут жить спокойнее, если некоторые стороны их жизни будут оставлены без внимания. Очень важно понимать это, когда оцениваешь поведение людей.

*  *  *

Однажды, когда господин Мицусигэ был еще мальчиком, священник Кайон велел ему читать вслух что-то из книги. Тогда госпо­дин Мицусигэ позвал других детей и слуг и сказал им:

— Пожалуйста, прийдите и слушайте. Трудно читать, когда никто не слышит.

Священник был тронут и сказал собрав­шимся:

— Вот пример, как нужно делать всем.

*  *  *

Каждое утро следует поклониться госпо­дину и родителям, а затем божествам-покровителям и буддам-заступникам, которые благосклонны к господину. Если ты будешь всегда отдавать ему первенство, твои роди­тели возрадуются, а божества и будды отнесутся к этому с пониманием. Воин думает только о своем хозяине. Если ты взрастишь в себе решимость, ты всегда будешь вы­полнять волю своего повелителя и не от­ступишь от нее ни на шаг.

Более того, женщина должна быть точно так же предана своему мужу, как он — своему господину.

*  *  *

По словам одного человека, несколько лет назад Мацугума Кёан рассказал такую историю:

“В практике медицины известно разде­ление лекарств на инь и ян, в соответствии с мужским и женским началами. Женщины отличаются от мужчин также пульсом. Но в последние пятьдесят лет пульс мужчин стал таким же, как пульс женщин. Заметив это, я применил одно женское глазное ле­карство при лечении мужчин и обнаружил, что оно помогает. Когда же я попробовал применить мужское лекарство для женщин, я не заметил улучшения. Тогда я понял, что дух мужчин ослабевает. Они стали по­добны женщинам, и приблизился конец мира. Поскольку для меня в этом не может быть никаких сомнений, я хранил это в тайне”.

Если теперь посмотреть на мужчин на­шего времени, можно видеть, что тех, чей пульс похож на женский, стало очень много, тогда как настоящих мужчин почти не ос­талось. Поэтому в наши дни можно победить многих, почти не прилагая для этого усилий. То, что лишь немногие в состоянии умело отрубить голову, еще раз доказывает, что смелость мужчин пошла на убыль. Если говорить о кайсяку, то мы живем во вре­мена, когда мужчины стали очень ловкими в поиске оправданий. Сорок или пятьдесят лет назад, когда считалось, что мужчинам под стать испытания наподобие матануки, они стыдились показывать бедра без шрамов и поэтому с готовностью прокалывали их.

Призвание мужчин — иметь дело с кровью. В наши дни это считается неправильным. Поэтому все дела решаются с по­мощью одних только разговоров, и каждый норовит избежать работы, которая требует приложения усилий. Мне бы хотелось, чтобы молодые люди понимали это.

*  *  *

Священник Таннэн любил повторять: “Среди людей так мало просветленных, потому что священники учат только о "не-уме". Между тем "не-ум" — это ум чистый и безыскусный” [3]. Это интересно.

Господин Санэнори говорил: “В пределах одного вдоха нет места иллюзиям, а есть только Путь”. Если это так, то Путь един. Но нет человека, который мог бы ясно по­нять это. Ясность достигается лишь после многих лет настойчивого труда.

*  *  *

Мы должны быть очень признательными за последнюю строку стихотворения “Когда сердце спрашивает” [4]. Возможно, к ней следует относиться так же, как к нэмбуцу. Не случайно раньше она была на устах у многих.

В наше время люди, которых называют умными, обманывают других, прикрываясь показной мудростью. По этой причине они хуже необразованных крестьян; Необразованный человек ведет себя открыто. Если глубоко заглянуть в сердце, повторяя про себя эту строку стихотворения, в нем не останется потайных мест. Это хорошее испытание. Следует готовить себя к тому, что­бы с честью выдерживать такие испытания.

*  *  *

Слово гэн означает “иллюзия”, или “при­видение”. В Индии человека, который показывает фокусы, называют гэндзюцуси, или “мастер создавать иллюзии”. Все в этом мире — всего лишь кукольное представле­ние. Вот что значит слово гэн.

*  *  *

Бороться с несправедливостью и отста­ивать правоту нелегко. Более того, если ты будешь стараться всегда быть праведным и будешь прилагать для этого усилия, ты совершишь много ошибок. Путь — это нечто более возвышенное, чем праведность. Убедиться в этом очень трудно, но это есть высшая мудрость. Если смотреть на все с этой точки зрения, вещи наподобие правед­ности покажутся довольно мелкими. Если человек не понимает этого сам, понять это нельзя вообще. Однако есть возможность стать на Путь, даже если ты не понимаешь этого. Это можно сделать, советуясь с другими. Даже тот, кто не постиг Пути, видит других со стороны. Это напоминает пого­ворку игроков в го: “Тот, кто видит со стороны, смотрит восемью глазами”. Изре­чение: “Мысль за мыслью мы осознаем на­ши собственные ошибки” также сводится к тому, что высочайший Путь обретают, при­слушиваясь к мнению других людей. Книги и предания старины учат нас отказу от рациональных измышлений и пониманию мудрости древних.

*  *  *

Мастер меча преклонных лет сказал сле­дующее:

“В жизни человека есть этапы постиже­ния учения. На первом этапе человек учит­ся, но это ни к чему не приводит, и поэтому он считает себя и других неопытными. Такой человек бесполезен. На втором этапе он также бесполезен, но он осознает свое несовершенство и видит несовершенство дру­гих. На третьем этапе он гордится своими способностями, радуется похвале других людей и сожалеет о недостатках своих дру­зей. Такой человек уже может быть полезен. На высшем же этапе человек выглядит, так, словно ничего не знает”.

Это общие этапы. Но есть также еще один этап, который важнее всех остальных. На этой стадии человек постигает бесконеч­ность совершенствования на Пути и никогда не считает, что прибыл. Он точно знает свои недостатки и никогда не думает, что пре­успел. Он лишен гордости, и благодаря сво­ему смирению постигает Путь до конца. Говорят, мастер Ягю однажды заметил: “Я не знаю, как побеждать других; я знаю, как побеждать себя”.

Всю свою жизнь прилежно учись. Каж­дый день становись более искусным, чем ты был за день до этого, а на следующий день — более искусным, чем сегодня. Совершенствование не имеет конца.

*  *  *

Среди свитков, висящих на стене у гос­подина Наосигэ, был свиток со словами: “К важным делам следует относиться легко”. Увидев этот свиток, мастер Иттэй добавил: “К несущественным делам следует отно­ситься серьезно”. Среди дел человека важ­ными можно назвать не более одного или двух. Их можно понять, если размышлять о них в течение дня. Речь идет о том, чтобы заранее обдумать свои дела, а затем легко справиться с ними, когда приходит время. Иметь дело с событием трудно, если ты до этого не обдумал его, потому что ты никогда не можешь быть уверен в том, что добь­ешься успеха. Если же обдумать все зара­нее, ты будешь руководствоваться принци­пом: “К важным делам следует относиться легко”.

*  *  *

Один человек провел несколько лет на службе в Осаке, а затем вернулся домой. Когда он появился в своей провинции, все собрались, чтобы посмотреть на него, но вскоре начали насмехаться над ним, потому что он говорил на диалекте провинции Камигата. Отсюда следует, что если человек Долгое время провел в Эдо или в провинции Камигата, он должен уделить особое вни­мание тому, чтобы, вернувшись домой, го­ворить на родном наречии.

Когда человек находится вдали от дома, вполне естественно, что он привыкает к чужим традициям. Но считать после этого обычаи своей провинции деревенскими пошло и глупо, равно как и помышлять о том, чтобы принять чужие традиции и от­казаться от своих. Нет ничего плохого в том, что обычаи родной провинции неизыс­канны и неэлегантны. Подражание чужим традициям — это потворство.

Один человек сказал священнику Сюнгаку:

— Традиции Секты Лотосовой Сутры плохи тем, что в ней принято запугивать людей.

— Именно благодаря запугиванию, — ответил Сюнгаку, — это и есть Секта Ло­тосовой Сутры. Если бы ее традиции были другими, это была бы уже какая-то другая секта.

Вот пример глубокомысленного сужде­ния.

*  *  *

Во время собрания, на котором одного человека выдвигали на ответственную должность, было решено, что этот человек не достоин занять столь высокий пост потому, что когда-то во время пьяной пирушки он устроил дебош. Однако кто-то возразил:

— Если мы откажемся от всех тех, кто однажды оступился, мы скорее всего не найдем нужного человека. Тот, кто совершил ошибку только один раз, будет более осмотрителен и принципиален, потому, что он раскаивается. Я считаю, что этот человек должен занять должность.

— Вы за него ручаетесь? — спросили собравшиеся.

— Да, ручаюсь, — ответил выступавший.

— Почему вы за него ручаетесь? — спросили другие.

— Я ручаюсь за него потому, что этот человек один раз ошибся. Тот, кто никогда де ошибался, опасен.

После этого человека избрали на долж­ность.

*  *  *

Когда преступникам выносили приговор, Накано Кадзума всегда делал наказание не таким строгим, как предполагалось вначале. Эта мудрость была доступна только ему. Тогда приговор могли выносить несколько человек, но если бы не Кадзума, никто из них не проявил бы милосердия. По этой причине Кадзума называют Мастером-ви­ночерпием и Мастером двадцати пяти дней.

*  *  *

Одного человека пристыдили за то, что он не отомстил. Зачастую месть заключается в том, чтобы просто ворваться к врагу и быть зарубленным. Это не постыдно. Если же ты думаешь, что должен вначале за­вершить свои дела, а потом мстить, время Для мести никогда не настанет. Размышляя о том, сколько людей есть у твоего врага, ты только теряешь время, и в конце концов обстоятельства вынудят тебя отказаться от мести.

Пусть даже у твоего врага тысяча человек, успех будет сопутствовать тебе, если выступишь против них, исполнившись решимости сокрушить их всех до одного. Действуя таким образом, ты многого добьешься.

Обращаясь к истории ночного нападения Ренинов господина Асано, мы видим, что, с их стороны, было ошибкой не совершить сэппуку в Сэнгакудзи, потому что после убийства их господина прошло слишком много времени, прежде чем они отомстили. Если бы господин Кира умер за это время своей смертью, им было бы о чем пожалеть. Поскольку люди из провинции Камигата мудрее, они действуют без промедления, хотя их поступки тоже бывают неосмотри­тельными, о чем свидетельствет резня в Нагасаки [5].

Все это имеет самое непосредственное отношение к Пути Самурая. Когда приходит время, размышлять некогда. И если ты не успел обдумать все заранее, скорее всего ты опозоришь себя. Чтение книг и слушание бесед других людей нужно только для того, чтобы исполниться решимости.

Путь Самурая — это прежде всего по­нимание, что ты не знаешь, что может случиться с тобой в следующий миг. Поэтому нужно днем и ночью обдумывать каждую непредвиденную возможность. Победа и по­ражение часто зависят от мимолетных обстоятельств. Но в любом случае избежать позора нетрудно — для этого достаточно умереть. Добиваться цели нужно даже в том случае, если ты знаешь, что обречен на поражение. Для этого не нужна ни муд­рость, ни техника. Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесст­рашно бросается навстречу неизбежной смерти. Если ты поступишь так же, ты проснешься ото сна.

*  *  *

Существуют две вещи, которые могут ввести слугу в заблуждение: это богатство и слава. Если же слуга постоянно испыты­вает нужду, он будет безупречен.

Однажды жил очень умный человек, ко­торый больше всего любил замечать отрицательные стороны своей жизни. Если ты будешь поступать так же, как он, ты будешь бесполезен. Но если ты вообще не будешь ведать о том, что в жизни много невзгод, ты будешь совершать опрометчивые пос­тупки, и люди перестанут доверять тебе. Если же тебе не доверяют, каким хорошим человеком бы ты ни был, ты не будешь безупречен. Это тоже можно считать недо­статком.

*  *  *

Один человек хвастал: “Такой-то очень вспыльчив, но я прямо сказал ему, что...” То, что он сказал, можно было бы не гово­рить, потому сказавший прослыл грубым человеком. Такое поведение недостойно пох­валы, потому что все еще является незре­лым. Самурая уважают за его хорошие ма­неры. Говорить с другими таким образом — все равно что участвовать в ссоре копьенос­цев из низшего сословия. Это пошло.

Нехорошо привязываться к одному на­бору представлений. Если ты приложил усилия, чтобы понять что-то, а затем дово­льствуешься достигнутым пониманием, ты совершаешь ошибку. Вначале нужно при­лагать усилия, чтобы убедиться, что ты понял главное, а затем претворять его в жизнь. Так человек должен поступать пос­тоянно. Никогда не думай, что ты достиг нужной ступени понимания. Всегда говори себе: “Этого недостаточно”.

Человек должен всю жизнь стремиться к тому, чтобы никогда не отступать от Пути. Он должен учиться, постоянно работая над собой и ничего не оставляя без внимания. В этом Путь.

*  *  *

Вот некоторые из записанных изречений Ямамото Дзинъэмона:

“Если ты уразумеешь одно дело, тебе откроются также восемь других.

Притворный смех выдает у мужчины не­достаток уважения к себе, а у женщины — похотливость.

Как бы ты ни говорил, формально или неформально, всегда смотри в глаза слушающему. Вежливое приветствие следует про­износить один раз, в начале беседы, и боль­ше не повторять. Говорить, потупив взгляд, неучтиво.

Нехорошо ходить, засунув руки в раз­резы по бокам хакама.

Прочтя книгу или свиток, лучше всего сжечь их или выбросить прочь. Говорят, что чтение книг — дело императорского двора, тогда как дело самурая из рода Накано — крепко сжимать дубовую рукоять меча и стяжать воинскую доблесть.

Самурай без клана и без лошади — не самурай вообще.

Кусэмоно — человек, на которого можно положиться.

Говорят, что человек каждый день до­лжен подниматься в четыре утра, мыться и причесывать свои волосы. Он должен есть, когда восходит солнце и ложиться спать, когда становится темно.

Самурай ковыряет в зубах зубочисткой, даже если он ничего не ел.

Внутри — шкура собаки; снаружи — шкура тигра.”

*  *  *

Как человек должен отвечать, когда его спрашивают: “Что больше всего помогает стать прилежным и достичь цели”?

Прежде всего скажем: “Для этого нужно в это самое мгновение пребывать в ясном, незамутненном расположении духа”. Все люди, как правило, выглядят подавленными. Но если у человека ясное, незамутненное расположение духа, его черты будут жи­выми. Что бы он ни делал, он всегда будет помнить о чем-то одном. В отношении гос­подина — это преданность; в отношении родителей — это сыновнее почитание; в от­ношении боевых искусств — это смелость. Это также то, что может быть использовано в любое время.

Открыть в себе это качество очень труд­но. И даже если оно открыто, очень трудно быть верным ему постоянно.

Нет ничего за пределами текущего мгно­вения.

*  *  *

Пятьдесят или шестьдесят лет тому на­зад каждое утро самураи мылись, брили себе лоб, смазывали волосы лосьоном, стриг­ли ногти на руках и на ногах, терли руки и ноги пемзой, а затем кислицей, и вообще делали все, чтобы иметь опрятный внешний вид. Само собой разумеется, что оружию они тоже уделяли особое внимание: его про­тирали, начищали и хранили в образцовом порядке.

Хотя может показаться, что тщательный уход за собой выдает в человеке позерство и щегольство, это не так. Даже если ты знаешь, что тебя могут сразить в этот самый день, ты должен достойно встретить свою смерть, а для этого нужно позаботиться о своем внешнем виде. Ведь враги будут пре­зирать тебя, если ты будешь выглядеть неаккуратно. Поэтому говорят, что постоян­но следить за собой должны и стар, и млад.

Хотя ты говоришь, что это трудно и отнимает много времени, призвание самурая требует этой жертвы. На самом деле это нетрудно и не отнимает много времени. Если ты каждый день укрепляешь свою реши­мость пасть в поединке и живешь так, слов­но ты уже мертв, ты достигнешь успеха в Делах и в бою, и никогда не опозоришь себя. Между тем каждый, кто не думает об этом днем и ночью, кто живет, потакая своим желаниям и слабостям, рано или поз­дно навлекает на себя позор. И если он живет в свое удовольствие и думает, что этого никогда не случится, его распутные и невежественные действия доставят немало хлопот.

Тот, кто заранее не решился принять неизбежную смерть, всячески старается предотвратить ее. Но если он будет готов умереть, разве не станет он безупречным? В этом деле нужно все обдумать и принять правильное решение.

Более того, за последние тридцать лет обычаи сильно изменились. В наши дни самураи собираются только для того, чтобы поговорить о деньгах, об удачных покупках, о новых стилях в одежде и о своих любо­вных похождениях. Старые традиции уми­рают на глазах. Можно сказать, что раньше, когда человек достигал возраста двадцати или тридцати лет, он не носил в своем сердце таких презренных мыслей и никогда не говорил на такие темы. Когда другой случайно упоминал о чем-то подобном, он считал это оскорблением в свой адрес. Этот новый обычай появился потому, что люди теперь уделяют слишком много внимания своей репутации и ведению домашнего хо­зяйства. Чего только не достиг бы человек, если бы он не стремился во всем подражать другим!

Очень жаль, что молодые люди в наше время так сильно увлечены материальными приобретениями. Ведь у людей с матери­альными интересами в сердце нет чувства долга. А те, у кого нет чувства долга, не дорожат своей честью.

*  *  *

По словам мастера Иттэя, даже плохой писарь достигнет успехов в искусстве каллиграфии, если он будет настойчиво зани­маться, подражая классическим свиткам. Слуга также может достичь многого, если он будет брать пример с хорошего слуги.

Однако в наши дни нет человека, кото­рого можно было бы назвать идеальным слугой. Поэтому нужно создать такой идеал и подражать ему. Чтобы сделать это, нужно познакомиться со многими людьми и взять у каждого человека только самое лучшее. Например, у одного человека взять вежли­вость, у другого — храбрость, у третьего — красноречие, у четвертого — правильное поведение, у пятого — постоянство устремлений. Вот как нужно создавать идеал.

Ученики в наше время перенимают у своих учителей не положительные, а отрицательные качества. Такое обучение не име­ет смысла. Есть люди вежливые, но не ис­кренние. Подражая таким людям, человек незрелый не замечает их вежливости, а перенимает у них только недостаток ис­кренности. Если ты можешь видеть хорошие и плохие стороны человека, ты всегда бу­дешь верен своему идеалу.

*  *  *

Если тебе велели доставить по назначе­нию нечто важное, например, письмо или другой документ, крепко возьмись за него и не выпускай его из рук, пока не передашь лично тому, кому оно адресовано.

Слуга — это человек, который остается внимательным в течение двадцати четырех часов в сутки, где бы он ни был, в присут­ствии хозяина или среди посторонних лю­дей. Если он беспечен во время отдыха, люди подумают, что он небрежителен пос­тоянно.

*  *  *

К какому бы сословию человек ни при­надлежал, если он делает то, что не должен Делать, он рано или поздно совершит презренный или малодушный поступок. В низ­ших сословиях даже найдутся люди, кото­рые в случае опасности будут убегать. Во­обще, с челядью нужно быть особенно вни­мательным.

*  *  *

Есть много людей, которые почитают себя полноправными воинами на том лишь осно­вании, что занимаются боевыми искусства­ми и набирают себе учеников. На того, кто изо всех сил стремится прослыть “челове­ком искусства”, жалко смотреть. Но в ис­кусстве нет ничего плохого, если человек овладел им в совершенстве. Обычно люди, которые прослыли знатоками многих пред­метов, оказываются невеждами и о самых важных вопросах имеют только поверхнос­тное представление.

*  *  *

Когда господин говорит тебе что-то при­ятное или неприятное, и ты выслушиваешь его, не сказав ни слова, он может подумать, что ты растерялся. Поэтому важно дать ему правильный ответ. Для этого нужно испол­ниться решимости заранее.

Более того, когда тебя попросят сделать что-нибудь, ты будешь рад или горд, и это сразу же отразится на твоем лице. Так было со многими. Это очень неприлично. Однако есть люди, которые осознают свои несовер­шенства и думают: “Я неуклюжий человек, но меня попросили это сделать. Как мне справиться с этим? Я вижу, что это пору­чение очень серьезно, и поэтому я должен быть внимательным”. Хотя эти слова не произносятся вслух, их нетрудно прочесть по их внешнему виду. В этом проявляется скромность.

Непостоянство и своеволие уводят нас от Пути и показывают нам, что мы совсем неопытны. Так мы приносим много вреда.

*  *  *

Учение — хорошая вещь, но очень часто оно приводит к ошибкам. Здесь уместно вспомнить наставление священника Конана. Чтобы мы могли понять свои несовершенства, он советовал нам присматриваться к делам выдающихся людей. Но мы никогда не делаем этого. Мы гордимся своими суж­дениями и любим поспорить.

В прошлом году на всеобщем собрании один человек выразил категорическое несогласие с мнением старейшин и сказал, что если его не поддержат, он убьет главу собрания. Его предложение прошло. По окон­чании собрания он сказал:

— Они согласились со мной очень быс­тро. Думаю, что они слишком тщедушны, чтобы быть хорошими советниками для сво­его господина.

*  *  *

Когда в присутственном месте много лю­дей, и тут приходит еще один посетитель со своим делом, его часто встречают холодно или даже со злостью. Это неправильно. Правила поведения самурая в таком случае предписывают успокоиться и внимательно выслушать этого человека. Обращаясь с ним грубо, мы будем вести себя ничем не лучше нищих лакеев.

*  *  *

Иногда бывает, что нужно обратиться к человеку по какому-то делу. Если это делать часто, ты можешь надоесть ему просьбами и прослыть назойливым. Поэтому, когда ты что-нибудь делаешь, лучше всего полагать­ся только на себя.

*  *  *

Попав под дождь, ты можешь извлечь из этого полезный урок. Если дождь начинается неожиданно, ты не хочешь намокнуть и поэтому бежишь по улице к своему дому. Но, добежав до дома, ты замечаешь, что все равно промок. Если же ты с самого начала решишь не ускорять шаг, ты про­мокнешь, но зато не будешь суетиться. Так же нужно действовать в других схожих обстоятельствах.

*  *  *

В Китае когда-то был человек, который любил драконов, и поэтому украсил свою одежду и мебель изображениями этих су­ществ. Увлечение этого человека драконами привлекло внимание драконьего бога, и вот однажды перед окном китайца появился настоящий дракон. Говорят, он тут же умер от страха. Должно быть, он был одним из тех, кто говорят громкие слова, а на деле ведут себя по-другому.

*  *  *

Когда-то жил один мастер поединка на копьях. Умирая, он позвал лучшего ученика и выразил ему свою последнюю волю: “Я поведал тебе все тайные техники нашей школы, и мне больше нечего сказать. Если ты решишь взять себе ученика, ты сам должен будешь каждый день прилежно уп­ражняться с бамбуковым мечом. Твое мас­терство основывается не только на знании тайных техник”.

Кроме того, в наставлениях учителя рэнга говорится, что за день до поэтической встречи ученик должен успокоить свой ум и прилежно читать стихи из сборника. Это называется концентрацией на одном деле. Все дела нужно делать сосредоточенно.

*  *  *

Хотя Золотая Середина — мера всех вещей, в воинских свершениях нужно стремиться превзойти других. В соответствии с наставлениями о стрельбе из лука, руки должны находиться на одном уровне, но на практике правая рука зачастую оказывает­ся выше левой. Они будут на одной высоте, если во время стрельбы немного опустить правую руку. В преданиях об опытных са­мураях говорится, что если на поле боя человек желает превзойти известных во­инов, он проявит большую отвагу. Если че­ловек день и ночь ищет возможности сразить могущественного врага, он не будет знать усталости и страха. Этот принцип нужно ис­пользовать также и в повседневной жизни.

*  *  *

Существуют правила воспитания ребенка в семье самурая. С младенчества нужно поощрять в нем смелость, никогда не драз­нить и не запугивать. Ведь если ребенок с детства привыкнет бояться, он пронесет этот недостаток через всю жизнь. Ошибку совершают те родители, которые учат детей бояться молнии, запрещают им ходить в темноте или рассказывают ужасы, чтобы те перестали плакать. Кроме того, если ребенка много бранить, он станет застенчивым.

Нужно избегать формирования у детей плохих привычек. Ведь если плохая привычка укоренилась, сколько ни упрекай ре­бенка, он не исправится. Что же касается правильной речи и хороших манер, нужно постепенно приучать детей к ним. Пусть ребенок не ведает о корыстолюбии. Если в этом отношении он будет воспитан правильно, все остальное приложится само собой.

Ребенок, выросший в неблагополучной семье, будет непослушным. Это естественно. Даже птицы и звери подражают поведению окружающих особей. Кроме того, отношения Между отцом и сыном могут ухудшиться вследствие неправильного поведения матери. Мать любит свое дитя превыше всего на свете и поэтому склонна заступаться за него, когда отец делает ему замечания. Если мать становится на сторону ребенка, между ним и отцом не будет согласия. Часто мать заботится только о том, чтобы ребенок опе­кал ее в старости.

*  *  *

Другие поймают тебя в ловушку, если у тебя не хватает решимости. Более того, если во время разговора ты будешь отвлекаться, может случиться, что человек задаст тебе вопрос, а ты по невнимательности ответишь ему: “Конечно, конечно!”. Он может спросить тебя о том, с чем ты не согласен, но другие подумают, что ты его поддерживаешь. Поэтому во время разговора не следует отвлекаться даже на мгновение.

Когда ты слушаешь историю или когда к тебе обращаются, нужно следить за тем, чтобы не попасть в ловушку. Когда тебе пытаются навязать чужое мнение, нужно обратить внимание собеседника на сужде­ние, с которым ты не согласен, и недвусмысленно выразить ему свое отношение. Да­же в пустяковых делах из-за мелочей могут возникнуть недоразумения. Об этом нельзя забывать. Более того, лучше не иметь дела с людьми, которые не вызывают у тебя доверия. Ведь, как бы ты ни следил за собой, ты рано или поздно совершишь ошиб­ку, и они могут воспользоваться ею. Чтобы чувствовать себя уверенно с такими людьми, нужно обладать большим опытом.

*  *  *

Принцип: “Искусства помогают зарабо­тать человеку на жизнь” справедлив для самураев других провинций. Для самураев клана Набэсима верно то, что искусства разрушают тело. Поэтому искусствами под стать заниматься людям искусства, а не самураям.

Если проникнуться убежденностью, что причастность к искусству пагубна для самурая, все искусства становятся бесполез­ными. Нужно понимать такого рода вещи.

*  *  *

Как правило, смотреть на себя в зеркало и следить за собой достаточно, чтобы иметь опрятный внешний вид. Это очень важно. Внешний вид многих людей оставляет же­лать лучшего, потому что они очень редко смотрятся в зеркало.

Чтобы научиться говорить правильно, нужно следить за своей речью, когда находишься дома.

Правила написания писем требуют, что­бы ты всегда отвечал письмом на письмо — пусть даже твой ответ будет длиной в одну строку.

Хорошо, если в твоих письмах чувству­ется спокойная сила. Более того, не забывай то, что сказали священнику Рёдзану, когда он находился в области Камигата: “Когда пишешь письмо, пиши его так, чтобы его не стыдно было повесить на стену”.

*  *  *

Говорят, что, совершив ошибку, нужно тут же ее исправить. Если это сделать без промедления, она скоро будет забыта. Но если пытаться прикрывать ошибку, события примут еще более неблагоприятный оборот. Если ты оговорился, но тут же поправился, твое неудачно сказанное слово не возымеет плохого действия, и тебе не нужно о нем беспокоиться. Но если кто-то упрекнет тебя, будь готов сказать ему: “Я объяснил вам причину своей оговорки. Прислушайтесь к голосу разума. Поскольку я сказал это случайно, к моим словам следует относиться так, будто они вообще не были произнесены, и поэтому винить в данном случае некого”. Никогда не следует говорить о других людях и тайных делах. Кроме того, в разговоре всегда нужно следить за реакцией собесед­ника.

*  *  *

Основной принцип каллиграфии — не делать небрежных движений, однако при этом движения кисти могут стать неловкими и закрепощенными. Нужно пойти дальше этого и научиться умело отходить от нормы. Этим принципом надлежит руководство­ваться и в других делах.

*  *  *

Недаром говорится: “Если хочешь загля­нуть в сердце человека, заболей”. Ведь, когда ты болен или испытываешь затруд­нения, многие из тех, кто всегда дружил с тобой, предадут тебя. Всякий раз, когда ты оказываешься в неблагоприятных условиях, наблюдай за тем, кто из твоих друзей с готовностью оказывает тебе помощь. Впоследствии никогда не забывай тех, кто под­держал тебя в трудную минуту. Так можно многое узнать о своих знакомых. Ведь в этом мире есть люди, которые полагаются на других, когда испытывают затруднения, но впоследствии никогда даже не вспоми­нают о них.

*  *  *

О том, хорош человек или плох, можно судить по испытаниям, которые выпадают на его долю. Удача и неудача определяются нашей судьбой. Хорошие и плохие дейст­вия — это Путь человека. Воздаяние за добро или зло — это всего лишь поучения проповедников.

*  *  *

Однажды Мороока Хикоэмон должен был поклясться перед богами, что он беззаветно предан какой-то идее. Но он сказал:

— Слово самурая тверже металла. Пос­кольку я запечатлел это слово в себе, при­чем тут боги и будды?

После этого его торжественная клятва была отменена. Это случилось, когда ему было двадцать шесть лет.

*  *  *

Мастер Иттэй говорил: “Если ты помо­лишься о чем-то, оно обязательно сбудется. Когда-то давно в нашей провинции не росли грибы мацутакэ. Люди, видевшие их в провинции Камигата, стали молиться о том, чтобы они росли в наших краях, и вот теперь их можно встретить по всей про­винции Катаяма. Мне бы хотелось, чтобы в будущем в наших краях росли японские кипарисы. Поскольку этого хочу не только я, в будущем они обязательно появятся здесь. Чтобы это случилось, все должны молиться об этом”.

*  *  *

Когда случается что-то необычное, наив­но утверждать, что это — тайна, или предзнаменование каких-то будущих событий. Затмения солнца и луны, появление кометы или облака, которое развевается подобно флагу, снег в пятом месяце и молния в двенадцатом — все это случается каждые пятьдесят или сто лет. Все это имеет место в соответствии с круговоротом инь и ян. То, что солнце восходит на востоке и заходит на западе, также показалось бы таинствен­ным, если бы это не случалось каждый День. Но в действительности закат солнца ничем не отличается от его затмения.

Более того, после необычных событий именно потому случаются какие-то бедст­вия, что люди, увидев, например, комету, Думают о несчастье до тех пор, пока оно не случится. Став свидетелями такого события, они ожидают чего-то неладного и тем самым позволяют случиться очередному бедствию.

Знамения имеют место лишь в глазах смотрящего.

*  *  *

Расчетливые люди достойны презрения. Это объясняется тем, что расчеты всегда основываются на рассуждениях об удачах и неудачах, а эти рассуждения не имеют конца. Смерть считается неудачей, а жизнь — удачей. Такой человек не готовит себя к смерти и поэтому достоин презрения. Более того, ученые и подобные им люди за умствованиями и разговорами скрывают свое малодушие и алчность. Люди часто не видят этого.

*  *  *

Господин Наосигэ говорил: “Путь Саму­рая — это стремление к смерти. Десять врагов не совладают с одержимым челове­ком”. Здравый смысл никогда не совершит ничего подобного. Нужно стать безумным и одержимым. Ведь если на Пути Самурая ты будешь благоразумным, ты быстро от­станешь от других. Но на Пути не нужно ни преданности, ни почитания, а нужна только одержимость. Преданность и почита­ние придут вместе с ней.

*  *  *

Трудно понять изречение Сида Китиносукэ: “Если репутация человека ничем не запятнана, и он стоит перед выбором, жить или умереть, лучше продолжать жить”. Ведь он говорил также: “Когда выбираешь, уходить или оставаться, лучше не уходить”. Продолжая в том же духе, получим: “Когда выбираешь, есть или голодать, лучше не есть. Когда выбираешь, жить или умереть, лучше умереть”.

*  *  *

Когда сталкиваешься с неудачами и трудностями, недостаточно просто не беспокоиться. Когда сталкиваешься с труднос­тями, нужно смело и радостно бросаться вперед. Преодолевая препятствия одно за другим, ты будешь действовать в соответ­ствии с пословицей: “Чем больше воды, тем выше корабль” [6].

*  *  *

Беспринципно считать, что ты не можешь достичь всего, чего достигали великие мас­тера. Мастера — это люди, и ты — тоже человек. Если ты знаешь, что можешь стать таким же, как они, ты уже на пути к этому.

Мастер Иттэй говорил: “Конфуций стал мудрецом потому, что стремился к учению с пятнадцатилетнего возраста, а не потому, что учился на старости лет”. Это напоминает буддистское изречение: “Есть намерение, будет и прозрение”.

*  *  *

Воин должен быть внимателен в своих действиях и не допускать даже незначительных оплошностей. Более того, он должен быть внимателен в подборе слов и никогда не говорить: “Я боюсь”, “На твоем месте я бы убежал”, “Это ужасно!”, или “Как боль­но!”. Таких слов нельзя произносить ни в дружеской беседе, ни даже во сне. Ведь если проницательный человек слышит от другого такие высказывания, он видит его насквозь. За своей речью нужно следить.

*  *  *

Когда смелость человека проникла в глу­бины его души, и когда ему чужды сомнения, тогда в нужную минуту он оказывается в состоянии сделать правильный ход. В зависимости от ситуации это проявляется в его поведении и разговоре. Слова человека очень важны. Они не должны раскрывать глубин его души. О душе человека люди судят по его повседневным делам.

*  *  *

После того, как я стал слугой, я никогда не сидел сложа руки ни дома, ни в других местах. Я также никогда не начинал раз­говор, если дело можно было уладить без слов. И даже в этом случае я старался вложить в каждое слово силу десяти обыч­ных слов. Ямадзаки Курандо тоже был та­ким.

Говорят, что даже если человеку отру­бить голову, он некоторое время еще может что-то делать. Подтверждением этому могут служить истории о смерти Нитта Ёсисада и Оно Докэна. А что под силу одному че­ловеку, под силу и другим. Митани Дзёкю сказал: “Как бы серьезно человек ни был болен, он всегда может прожить еще два или три дня”.

*  *  *

Древние учат, что человек должен при­нимать решение в течение семи вдохов и выдохов. Господин Таканобу сказал: “Если размышления длятся долго, результат будет плачевным”. Господин Наосигэ сказал: “Ес­ли делать все спустя рукава, семь из десяти дел будут сделаны плохо. Воин все делает быстро”.

Когда у тебя в уме нет постоянства, рассуждения никогда не увенчаются пра­вильным выводом. Обладая сильным, ясным и не мешкающим духом, ты сможешь при­нять любое решение в течение семи вдохов и выдохов. Но для этого нужно быть на­стойчивым и готовым сокрушить все на своем пути.

*  *  *

Если нужно предостеречь господина, но твое положение не позволяет этого сделать, преданность велит тебе найти человека со­ответствующего ранга, который поможет господину избежать ошибки. Чтобы оказаться в состоянии сделать это, нужно быть в хороших отношениях с людьми. Если чело­век располагает к себе других для собст­венной выгоды, он просто льстит им. Рас­полагать к себе нужно только в интересах клана.

Если ты вознамеришься строить свои от­ношения таким образом, это окажется тебе под силу.

*  *  *

Плохие отношения между прежним и нынешним правителями, между отцом и сыном, между старшим и младшим брать­ями объясняются эгоизмом. Доказательст­вом этого служит то, что плохих отношений такого типа нет между хозяином и слугой.

*  *  *

Не следует разочаровываться, если тебя уволили со службы. Люди во времена господина Кацусигэ любили говорить: “Если ты не был ренином как минимум семь раз, ты не можешь считаться хорошим слугой. Семь раз упал, восемь раз встал”.

Люди вроде Нарутоми Хёго были рени­нами не менее семи раз. В этом они напоминают куклу-неваляшку. Господин подчас увольняет слугу, чтобы испытать его.

Серьезность болезней и другие несчастья определяются нашим отношением к ним. Я родился, когда моему отцу шел семьдесят первый год, и поэтому я рос довольно болезненным ребенком. Но поскольку у меня было великое желание в течение многих лет приносить пользу хозяину, при первой же возможности я укрепил свое здоровье и с тех пор больше не болел. Я воздержи­вался от любовных утех и делал прижига­ния. Это определенно оказало положитель­ное влияние [7].

Говорят, что даже если семь раз сжечь ядовитую змею мамуси, она каждый раз возродится в первозданном виде. На это я очень сильно надеюсь. Я всегда был одер­жим одной идеей, одним заветным желани­ем своего сердца: даже если мне придется рождаться семь раз, я хочу каждый раз быть слугой нашего клана.

*  *  *

Ямамото Дзинъэмон однажды сказал, что главное для самурая — иметь хороших слуг. С военными делами одному не спра­виться, как бы человек ни старался. Деньги можно одолжить у других, но хорошего человека встретишь нечасто. О слуге нужно постоянно заботиться и проявлять к нему доброту. Когда у тебя есть слуги, плохо, если ты думаешь только о себе. Но если ты с готовностью делишься с низшими со­словиями тем, что у тебя есть, ты сможешь собрать у себя хороших людей.

Человек, обделенный мудростью, ругает свое время. Но это лишь начало его падения. Тот, кто сдержан в словах, принесет пользу в хорошие времена и сможет избежать на­казания в плохие.

*  *  *

Превзойти других людей — это не что иное, как позволить им говорить о твоих делах и внимательно выслушивать их со­веты. Обычные люди привязываются к сво­им мнениям и поэтому редко превосходят других. Между тем, поговорить с челове­ком — это шаг к тому, чтобы превзойти его. Однажды один человек обсуждал со мной письменные документы в канцелярии клана. В составлении документов он был лучше меня. Но я прислушался к его за­мечаниям и скоро стал составлять докумен­ты не хуже его.

*  *  *

Плохо, когда преданность одному идеалу подменяется верностью двум другим. Когда человек шествует по Пути Самурая, он не должен искать других идеалов. То же самое касается самого Пути. Поэтому неправильно изучать Путь Конфуция или Путь Будды и говорить, что это — Путь Самурая. Если человек понимает это, он будет слушать проповеди о других Путях, но при этом с каждым днем все больше постигать свой собственный.

Для самурая, когда бы он ни говорил, важно каждое слово. Ведь одно слово дает возможность поведать о воинской доблести. В мирные времена слова выявляют смелость человека. В беспокойные времена тоже, как известно, одного слова достаточно, чтобы заявить о своей силе или малодушии. Это одно слово — цветок сердца; это не просто звук, слетевший с уст.

*  *  *

Воин никогда не должен высказываться неуверенно. Воин должен готовиться ко всему заранее. Даже в повседневных делах проявляется глубина души.

*  *  *

О чем бы ни шла речь, всегда можно Добиться своего. Если ты проявишь реши­мость, одного твоего слова будет достаточно, чтобы сотрясать небо и землю. Но тщедуш­ный человек не проявляет решимости, и поэтому, сколько бы он ни старался, земля и небо не повинуются его воле.

*  *  *

Даже если человек, по общему мнению, преуспел в искусствах, он скорее всего обычный глупец. В силу своей ограничен­ности он сосредоточился на чем-то одном, не замечая ничего другого, и поэтому про­слыл знатоком. Это — бесполезный человек.

До сорока лет лучше накапливать силу. К пятидесяти надлежит остепениться.

*  *  *

Когда говоришь с кем-нибудь, старайся говорить по существу, о чем бы ни зашла речь. Какими бы красноречивыми ни были твои слова, если они неуместны, они произведут на собеседника гнетущее впечатление.

*  *  *

Когда кто-то выражает тебе свое мнение, ты должен быть ему глубоко признателен, даже если оно тебе не нужно. Если ты не будешь ему признателен, в следующий раз он не расскажет тебе, что о тебе говорят люди. Нужно стремиться к тому, чтобы вы­сказываться и выслушивать мнения других благожелательно.

*  *  *

Есть поговорка о том, что великий гений созревает не сразу [8]. Если что-то не достигло расцвета в течение двадцати или тридцати лет, оно не принесет большой пользы. Если слуга торопится завершить работу, он причиняет неудобство другим, и его сочтут способным, но неопытным. Если он будет преисполнен энтузиазма, его сочтут грубым. Если он будет делать вид, что со­вершает великое дело, он прослывет льсте­цом и лгуном, и у него за спиной начнутся пересуды. Если человек не прилагает усилий для своего развития и не опирается на поддержку других, от него никогда не будет пользы.

*  *  *

Когда человек выполняет долг воина — например, когда он выступает в роли кайсяку, или участвует в аресте представителя своего клана — люди обязательно заметят, готов ли он к тому, чтобы никому не усту­пить свое место. Человек всегда должен вести себя так, словно в воинской доблести ему нет равных. Он должен лелеять свою смелость и чувствовать себя достойнее других.

*  *  *

Если на поле битвы ты будешь выры­ваться вперед и заботиться только о том, чтобы вонзиться в ряды противника, ты никогда не окажешься за спиной у других воинов, тобою овладеет ярость, и ты стя­жаешь себе великую воинскую славу. Об этом мы знаем от старших. Более того, когда тебя сразят на поле битвы, ты должен сле­дить за тем, чтобы твое тело было обращено лицом к врагу.

*  *  *

Если бы люди заботились о достижении гармонии и во всем полагались на Провидение, на душе у них было бы спокойно. Но поскольку люди не заботятся о достижении гармонии, хотя они и совершают добродетельные поступки, им недостает преданности. Быть не в ладах со своими соратниками, хотя бы изредка не посещать общие собрания, язвительно выражаться в адрес других — все это не от большого ума. Однако, в мгновение истины человек должен пообещать себе, даже если ему трудно добиться этого, сердечно относиться к людям, внимательно выслушивать их и никогда не подавать виду, что ему скучно. Более того, в этом мире неопределенностей нельзя быть уверенным даже в настоящем. Не имеет смысла умирать, когда люди о тебе плохого мнения. Ложь и неискренность не к лицу человеку. Они преследуют его, когда человек думает только о себе.

Нехорошо позволять другим опередить себя, быть вспыльчивым, невоспитанным или слишком робким, но если ты помогаешь людям и идешь навстречу даже тем, кто был с тобой в ссоре, ты будешь в хороших отношениях со всеми.

Отношения между мужем и женой до­лжны строиться так же. Если ты в конце так же благоразумен, как и в начале, у тебя с ней не будет разногласий.

*  *  *

Говорят, что где-то живет священник, который своей проницательностью может добиться чего угодно, и во всей Японии никто не сравнится с ним. В этом нет ничего удивительного. Среди нас есть очень мало людей, которые видят подлинную природу вещей.

*  *  *

Старческое слабоумие проявляется в том, что человек уступает своим склонностям. Их легко скрывать, пока он силен, но когда он старится, некоторые черты его характера бросаются в глаза и позорят его. Это может проявляться по-разному, но нет человека, который не состарился бы к шестидесяти годам. И если он считает, что никогда не выживет из ума, это уже может быть про­явлением его старческого слабоумия.

У нас есть все основания полагать, что мастер Иттэй на старости лет был слабоумным. Желая показать, что он один может поддерживать дом Набэсима, он ходил к известным людям и дружелюбно беседовал с ними. Тогда это всем казалось нормальным, но теперь мы понимаем, что это было его старческой причудой. Лично я чувствую приближение старости. Имея перед собой этот пример, я предпочитаю больше времени проводить дома и недавно отказался от участия в праздновании тринадцатой годов­щины смерти господина Мицусигэ. Я должен готовить себя к тому, через что мне пред­стоит пройти.

*  *  *

Если только человек уверен в своих ос­нованиях, мелкие неудачи и дела, не оправдавшие его ожиданий, не доставят ему хлопот. Но в конечном итоге важны даже мелочи. О правильности и неправильности нашего поведения можно судить по незначительным делам.

*  *  *

В храме Рютайдзи рассказывают исто­рию о жившем в области Камигата мастере “Книги перемен”, который утверждал, что даже священник не должен занимать вы­сокое положение, пока ему не исполнится сорок лет. Дело в том, что такой человек может совершить много ошибок. Ведь не только Конфуций был человеком, который утвердился в своих взглядах лишь после сорока. По достижении этого возраста и глупые, и мудрые уже повидали достаточно, чтобы ничто не могло изменить их нрав.

*  *  *

Воинская доблесть проявляется больше в том, чтобы умереть за хозяина, нежели в том, чтобы победить врага. Преданность Сато Цугунобу свидетельствует об этом.

*  *  *

В молодости я вел “Дневник неудач” и каждый день записывал в нем свои ошибки. Но как я ни старался их исправить, не было Дня, чтобы я не делал двадцать или трид­цать новых записей. Поскольку этот про­цесс, казалось, не имеет конца, я прекратил вести дневник. И даже теперь, когда я перед сном думаю о событиях истекшего дня, я замечаю, что нет такого дня, чтобы я не оговорился или не допустил промах в каком-нибудь деле. Жить и не совершать ошибок невозможно. Но люди, которые полагаются на свою сообразительность, не признают этого.

*  *  *

 “Когда читаешь что-нибудь вслух, лучше всего читать из живота. Когда читаешь изо рта, голос не будет звучать устойчиво”. Та­ково поучение Накано Сикибу.

*  *  *

В благоприятные времена гордость и не­сдержанность опасны. Если человек неблагоразумен в повседневной жизни, он не в состоянии действовать решительно. И даже если он обычно справляется с делами, в трудную минуту он может оказаться не на высоте.

*  *  *

Мастер Иттэй сказал: “Человек достига­ет успеха в каллиграфии, если бумага, кисть и чернила пребывают в гармонии друг с другом”. Но они так и норовят поссориться друг с другом!

Мастер вынул книгу из шкатулки. Когда он открыл ее, комната наполнилась ароматом сухой гвоздики.

*  *  *

То, что называют щедростью, на самом деле есть сострадание. В “Синъэй” говорится: “Когда смотришь глазами сострадания, никто не вызывает неприязни. Грешник до­стоин большей жалости, чем кто-либо дру­гой”. Широта и глубина сердца беспредель­ны. В сердце есть место для всего. Мы почитаем мудрецов Трех древних царств [9], потому, что их сострадание расп­ространяется до наших дней.

Все, что ты делаешь, ты должен делать во имя своего хозяина, родителей и человечества, а также во имя своих потомков. Это и есть великое сострадание. Мудрость и смелость, которые приходят вместе с со­страданием, — это подлинная мудрость и подлинная смелость. Когда ты наказываешь или добиваешься чего-то с состраданием в душе, твои действия будут безупречны. Де­лать что-то для себя — мелочно и недо­стойно; такие поступки всегда оборачива­ются злом. Недавно я понял, что такое муд­рость и смелость. Но только сейчас я начинаю понимать, что такое сострадание.

Господин Иэясу сказал: “Чтобы умело руководить страной, нужно иметь сострадание, ведь когда думаешь о людях как о своих детях, люди будут думать о тебе, как о своем родителе”. Более того, не можем ли мы предположить, что “общественный родитель” и “общественный ребенок” (то есть, предводитель общества и его представитель) названы так, потому что гармония их отношений близка к гармонии отношений родителей и детей?

Понятно, что слова господина Набэсима: “Тот, кто доискивается до чужих недостатков, будет наказан” продиктованы его со­страданием. Его изречение: “Закон не под­лежит обсуждению” также можно считать проявлением сострадания [10]. Господин Набэсима подчеркивает, что мы можем по­нять закон лишь в том случае, когда мы изведали неизреченного.

*  *  *

Священник Таннэн сказал: “Благоразум­ный слуга не стремится занять более высокое положение. Между тем, глупых людей редко повышают в должности”.

*  *  *

Если человек начинает заниматься му­желожством в молодости, он может опозо­рить себя на всю жизнь. Опасно не понимать этого. Таково было мнение Накано Сикибу.

Поскольку в наши дни никто не настав­ляет молодежь в этих делах, я здесь скажу кое-что от себя.

Следует понять, что женщина должна быть верна своему мужу. Но в этой жизни нам дано любить только одного человека. Если это не так, наши отношения ничем не лучше содомии или проституции. Это позор для воина. Ихара Сайкаку написал извест­ные строки: “Подросток без старшего лю­бовника — все равно что женщина без мужа”.

Молодой человек должен проверять старшего в течение, по крайней мере, пяти лет. Если за это время он ни разу не усом­нился в его хороших намерениях, тогда он может ответить ему взаимностью. С непос­тоянным человеком невозможно установить хорошие отношения, потому что он скоро изменит своему любовнику.

Если такие люди посвящают друг другу свои жизни, они пользуются взаимным доверием. Но если один человек непостоянен, другой должен заявить, что не может поддерживать отношения, и после этого реши­тельно порвать с ним. Если первый спросит, почему, второй должен ответить, что не скажет ему ни за что на свете. Если тот не унимается, нужно рассердиться; если он настаивает, нужно зарубить его на месте.

Кроме того, старший должен точно так же проверять подлинные намерения младшего. Если младший остается верным в те­чение пяти или шести лет, можно считать, что он оправдывает доверие.

Главное — не изменять своим принци­пам и быть безупречным на Пути Самурая.

*  *  *

Мужеложство в нашей провинции ввел Хосино Рётэцу, и хотя у него было много учеников, он наставлял каждого из них лич­но. Эдаёси Сабуродзаэмон был человеком, который понял смысл мужеложства. Однаж­ды, когда Сабуродзаэмон сопровождал сво­его учителя в Эдо, Рётэцу спросил его:

— Как ты понимаешь мужеложство?

— Это нечто одновременно приятное и неприятное, — ответил Сабуродзаэмон.

Рётэцу был доволен его ответом и сказал:

— Ты можешь сказать это, потому что иногда тебе приходилось сильно страдать.

Через несколько лет кто-то попросил Сабуродзаэмона объяснить ему смысл этих слов. Тот ответил: “Отдавать свою жизнь во имя другого человека — вот основной принцип мужеложства. Если он не соблю­дается, это позорное занятие. Если же он соблюдается, у тебя не осталось того, чем бы ты не мог пожертвовать во имя своего господина. Поэтому говорят, что мужелож­ство — это нечто одновременно приятное и неприятное”.

*  *  *

Мастер Иттэй сказал: “Если бы мне нужно было кратко ответить на вопрос, что есть благо, я бы сказал, что благо — это терпеть страдания. Тот, кто не умеет тер­петь, никогда ничего не достигнет”.

*  *  *

Пока тебе не исполнится сорок лет, луч­ше не увлекаться рассуждениями, а преус­петь в активной деятельности. Если чело­веку исполнилось сорок, но в активной де­ятельности он не достиг того, к чему его обязывают возраст и должность, его не бу­дут уважать люди.

*  *  *

Недавно один человек по пути в Эдо из первого же постоялого двора послал домой письмо, в котором подробно описывал свое путешествие. Хотя он мог бы не делать этого, если бы был занят, во внимательности он превзошел других.

*  *  *

Старшие считают, что самурай прежде всего должен быть настойчив. Если ты делаешь что-то без должной целеустремлен­ности, впоследствии твои действия будут сочтены недостаточными. Я слышал, что че­ловек не совершает ошибки, даже если он заходит слишком далеко. Такие правила не следует забывать.

*  *  *

Если ты принял решение убить человека, не нужно изобретать окольный путь, даже если действовать без промедления очень трудно. Ведь ты можешь утратить реши­мость, упустить удобный случай и поэтому не достичь успеха. На Пути Самурая глав­ное — непосредственность, и поэтому луч­ше всего броситься на врага сразу же.

Один человек из провинции Каваками ехал на чтение сутр в Дзиссоин. На пароме его слуги напились и начали приставать к одному из матросов. Когда они высадились на берег, один слуга обнажил меч, но матрос схватил палку и ударил его по голове. В этот момент подоспели другие матросы с веслами в руках. Они не убили слугу только потому, что подоспел хозяин, который ни­чего не знал о случившемся. Тем временем другой слуга извинился перед матросами и стал успокаивать товарища. Позже в этот вечер первый слуга протрезвел и обнару­жил, что меч у него украли.

В этом происшествии прежде всего ви­новат хозяин, который должен был остано­вить распоясавшихся слуг еще на пароме. Кроме того, можно сказать, что хотя слуга действовал неправильно, после того как его ударили по голове, отпала всякая необходимость приносить извинения. Хозяин до­лжен был спокойно подойти к слуге и мат­росу и зарубить их обоих. Воистину это был тщедушный человек.

*  *  *

Решимость людей прошлого была без­гранична. В битвах участвовали все, от шестнадцати до шестидесяти лет. Поэтому по­жилые люди часто скрывали свой возраст.

*  *  *

Если в серьезных делах, касающихся его самого, человек не будет действовать решительно и без промедления, он никогда не достигнет успеха. Совещаясь с людьми о важных делах, мы часто видим, что они не принимают всерьез наши мнения, или не желают брать на себя ответственность. В таких случаях нужно полагаться на собственные суждения.

Вообще, достаточно быть одержимым и готовым в любой момент проститься с жизнью. Если же всегда думать лишь о том, чтобы поступить правильно, в минуту решительных действий ты придешь в за­мешательство, и цель не будет достигнута. Погибнуть можно и от руки врага, который Думает только о себе, и от руки друга, который проявил к тебе милость. И та, и Другая смерть ничем не отличается от ре­шения стать монахом.

*  *  *

Господин Наосигэ сказал: “О достоинст­вах людей прошлого можно судить по тому, как поступают их потомки”. В своих дей­ствиях человек должен проявлять все луч­шее, что он унаследовал от предков. Вот что такое уважение к предкам.

*  *  *

Очень плохо, если родословная оказалась испорченной после появления в ней богатого человека. Это аморально с самого начала, но еще отвратительнее, если эту амораль­ность оправдывают тем, что людям не хва­тало денег даже на рис.

*  *  *

Когда Накано Сёгэн совершил сэппуку, его соседи собрались в доме Оки Хёбу и начали злословить в его адрес. Хёбу сказал:

— Нехорошо плохо отзываться о чело­веке после его смерти. И особенно это верно в отношении того, чью преданность поста­вили под сомнение. О таком человеке са­мурай должен сказать хотя бы несколько добрых слов. Я не сомневаюсь, что через двадцать лет Сёгэн будет иметь репутацию преданного слуги.

Вот суждение воистину мудрого человека.

*  *  *

Умело выставить напоказ свое ору­жие — это тоже искусство, но в большин­стве случаев достаточно просто содержать оружие в образцовом порядке. Представители высших сословий, у которых много слуг, должны также иметь деньги для военных походов. Говорят, что Окабэ Кунай выделил каждому члену своей группы небольшой кисет и заранее положил в него столько денег, сколько было нужно для предстоя­щего похода. Такая предусмотрительность достойна подражания.

Люди низших сословий, если они не мо­гут позволить себе подготовиться к походу заранее, должны полагаться в этом на своего предводителя. Они должны быть в хороших отношениях с ним и сообщать ему о степени своей готовности.

Что же касается тех слуг, которые под­чиняются непосредственно господину, и особенно тех, которые все время находятся рядом с ним, лучше вообще не давать им денег для подготовки. Во время летних уче­ний в Осаке один слуга взял у господина Таку Дзусё двенадцать моммэ чистого се­ребра и сбежал от него. Это было бы не так страшно, если бы он не сбежал в самую ответственную минуту. Поэтому я считаю, что лучше не искушать слуг деньгами.

Изучая события прошлого, мы обнару­живаем, что люди склонны интерпретиро­вать их по-разному, и что многое в прошлом до сих пор неясно. То, что неясно, лучше считать неизвестным. Господин Санэнори однажды сказал: “Есть вещи, которые нам понятны сразу же. Есть вещи, которых мы не понимаем, но можем понять. Кроме того, есть вещи, которых мы не можем понять, как бы мы ни старались”.

Это очень мудрое суждение. Человек не может понять тайного и непостижимого. Все, что он понимает, довольно поверхностно.

Из Книги Второй

Говорят, что самурай должен избегать большого количества сакэ, чрезмерной гордости и великой роскоши. Ведь когда чело­век несчастен, у него нет повода для беспокойства, но когда у него появляются наде­жды, эти три соблазна снова становятся опасными. Посмотри, как живут люди. Когда дела у них идут хорошо, их одолевает гордость, и они становятся сумасбродами. По­этому, если в молодости судьба не благоволит человеку, в этом нет ничего плохого. Такой человек часто сталкивается с труд­ностями, и у него складывается сильный характер. Если же перед лицом невзгод человек начинает хандрить, он ни к чему не пригоден.

*  *  *

Во время встречи с незнакомым челове­ком следует быстро отмечать про себя особенности его характера, а затем учитывать их в общении с ним. Особенно внимательным следует быть с людьми, которые любят пос­порить. В разговоре с такими людьми сле­дует вначале соглашаться со всеми их до­водами, а затем, улучив удобный момент, сразить их безупречностью своей логики. Однако сделать это нужно так, чтобы не показаться грубым и не дать повода собе­седнику затаить против тебя злобу. С этой целью следует обращать внимание на под­бор слов и на их интонацию. Таково наставление одного священника.

*  *  *

Сновидения во многом подобны реальной жизни. Если во сне мне приходится умирать в поединке или совершать сэппуку,           и я мужественно готовлю себя к этому, мне удается умереть достойно.

Так было в сновидении, которое я видел ночью двадцать седьмого дня пятого месяца.

*  *  *

Если нужно в нескольких словах выра­зить самое главное в жизни самурая, я скажу: душой и телом служи своему гос­подину. Если же меня спросят, что еще важно для самурая, я отвечу: совершенст­вуй свой разум, будь человечным и прояв­ляй смелость [11]. Может показаться, что эти три добродетели не могут ужиться в обычном человеке, однако такое заклю­чение далеко от истины.

Разум — это не что иное, как умение разговаривать с людьми. В таких беседах рождается бесконечная мудрость.

Человечность проявляется в том, что ты делаешь для людей, а также в том, умеешь ли ты правильно оценивать свои достоин­ства и отдавать должное достоинствам дру­гих.

Смелость — это умение скрежетать зу­бами; это решимость добиваться своего лю­бой ценой, вопреки самым неблагоприятным обстоятельствам. Стремиться к чему-то бо­лее возвышенному, чем эти три добродетели нет необходимости.

*  *  *

Можно выделить также три главных внешних проявления человека: его внешний вид, манеру писать и говорить. Поскольку ^И проявления относятся к сфере повседневной жизни, их можно улучшить с по­мощью постоянной практики. Человек должен видеть, что в их основе лежат спокой­ствие и сила. Только когда человек достигает в них совершенства, приходит время изу­чать историю и обычаи. Если ты задума­ешься над этим, ты увидишь, что быть слугой несложно. И если ты посмотришь на людей, которые в наши дни приносят хоть какую-то пользу, ты сразу заметишь, что все они искусно владеют тремя внешними проявлениями.

*  *  *

Один священник сказал, что если, пре­жде чем переходить реку, человек не уз­нает, где находятся отмели и омуты, во время переправы он утонет, не достигнув противоположного берега. То же самое верно в отношении человека, который ревностно желает быть слугой, однако незнаком с обы­чаями своего времени и с нравами своего повелителя. В итоге такой человек не только не принесет пользы хозяину, но и навлечет на себя серьезные неприятности. Поэтому слуге не приличествует любой ценой ста­раться расположить к себе хозяина. Ему следует изучить все отмели и омуты своего положения, а затем приступить к выполне­нию своих обязанностей, не причиняя не­удобств хозяину.

*  *  *

Если привязать к телу несколько мешоч­ков с клевером, тебе будет нипочем холод и плохая погода. Несколько лет назад пос­ланник Накано Кадзума прибыл в нашу провинцию верхом на лошади в зимнюю стужу. Хотя он был стариком, холод не остановил его. Говорят, это было ему под силу, потому что он использовал мешочки с клевером. Кроме того, если выпить раствор навоза пегой лошади, можно остановить кро­вотечение из раны, которая получена вслед­ствие падения из седла.

*  *  *

Безупречный человек — это тот, кто уходит от суеты. Делать это нужно решительно.

*  *  *

Воистину нет ничего, кроме подлинной цели настоящего мгновения. Вся жизнь человека есть последовательность мгновений. Если человек до конца понимает настоящее мгновение, ему ничего больше не нужно делать и не к чему стремиться. Живи и оставайся верным подлинной цели настоя­щего мгновения.

Людям свойственно опускать настоящее мгновение, а затем искать его, словно оно находится где-то далеко. Но никто, кажется, не замечает этого. Однако, если человек глубоко это осознал, он должен, не задер­живаясь, переходить от одного переживания к другому. Тот, кто однажды постиг это, может об этом забыть, но он уже изменился и стал не таким, как все.

Если человек сполна понимает, что оз­начает жить в настоящем мгновении, у него почти не останется забот. Преданность хо­зяину также содержится в настоящем мгновении.

*  *  *

Говорят, что так называемый “дух вре­мени” уходит безвозвратно. Постепенное рассеяние этого духа свидетельствует о при­ближении конца мира. Подобно этому, год состоит не только из весны и лета. То же самое верно и в отношении одного дня. Как бы страстно человек ни желал сделать мир таким, каким мир был сто, или больше лет тому назад, это невозможно. Посему важно научиться получать максимум из каждого поколения. Люди, привязанные к прошлому, часто совершают ошибки, потому что не понимают этого. С другой стороны, люди, знающие только традиции своей эпохи и не уважающие прошлого, слишком бесприн­ципны.

*  *  *

Будь верен текущей мысли и не отвле­кайся. Вместо того, чтобы изнурять себя многими мыслями, следуй одной, но позво­ляй ей меняться от мгновения к мгновению.

*  *  *

Смелые люди былых времен часто были беспутными. Поскольку они были исполнены сил и отваги, по своему характеру они легко теряли самообладание и горячились. Когда я усомнился в этом и обратился с вопросом к Цунэтомо, он ответил: “Хотя люди про­шлого были исполнены сил, вполне понятно, что по своей натуре они были грубы и часто выходили из себя. В наши дни не осталось людей, одержимых такой кипучей энергией, и поэтому беспутство проявляется редко. Поскольку таких людей больше нет, нравы улучшились. Однако все это не имеет ни­какого отношения к воинской доблести. Хотя люди в наши дни не очень деятельны и поэтому более сговорчивы, это не означает, что они уступают людям прошлого в своем стремлении к смерти. Стремление к смерти не имеет ничего общего с энергичностью”.

*  *  *

Рассуждая о воинской тактике господина Наосигэ, Усида Сёэмон сказал, что его слу­гам часто приходилось действовать в обсто­ятельствах, о которых они ничего не знали наперед, а ему — сполна выражать им свою волю одним словом. Когда он был близок к тому, чтобы оставить этот мир, он не про­изнес ни слова, даже когда к нему пришли проститься его главные подданные.

*  *  *

В одной из битв воины господина Иэясу не одержали победы, однако впоследствии о нем говорили: “Иэясу — великий полко­водец. Среди его воинов, которые пали на поле боя, ни один не был поражен в спину. Все они погибли, смело глядя в лицо врага”.

Поскольку о повседневном расположении духа воина можно судить по его смерти, если человек поступает недостойно, это опо­зорит его.

*  *  *

Однажды за чашей вина Укё сказал, что во всем важен только конец. То же можно сказать и о жизни человека. Когда гости уходят, важно быть скупым на прощания. Если же на прощанье расточать компли­менты, вскоре почувствуешь себя уставшим и удовлетворение от вечернего разговора развеется без следа. В общении с людьми важна непредвзятость. У твоего собеседника всякий раз должно создаваться впечатле­ние, что разговор с ним исключительно важен для тебя. Говорят, что этому правилу могут следовать даже неискушенные люди.

*  *  *

Наше тело получает жизнь из пустоты. Существование там, где ничего нет, составляет смысл слов: “Форма есть пустота”. Слова же: “Пустота есть форма” свидетельствуют о том, что пустота содержит в себе вещи [12]. Не следует полагать, что пус­тота и вещи суть различны.

*  *  *

Уэсуги Кэнсин сказал: “Я никогда не слышал, чтобы человек победил от начала и до конца; я слышал только, что в любой ситуации человек может не отстать от дру­гих”. Это интересное высказывание. Под­линный слуга ни при каких условиях не должен отставать от других. Если человек не отстает от других во всех без исключения делах, его достоинства и исполнительность будут на высоте.

*  *  *

Когда разговариваешь со старшими или влиятельными людьми, следует быть осмот­рительным и не высказываться много о та­ких вопросах, как учение, мораль и тради­ции. Подобные высказывания звучат неуч­тиво.

*  *  *

В местности Камигата люди, выходя пос­мотреть на цветы [13], берут с собой завтрак в небольшой коробочке. Когда при­ходит время возвращаться домой, они бро­сают коробочку на землю и топчутся по ней ногами. Это одно из моих воспоминаний о пребывании в Киото. Во всех вещах важен их конец.

*  *  *

Однажды, когда мы с Цунэтомо вместе шли по дороге, он сказал: “Не похож ли человек на искусно сделанную куклу-мари­онетку? Человека смастерили на славу, по­тому что он может бегать, прыгать и даже разговаривать, хотя за ниточки его никто не дергает. Но не суждено ли нам рано или поздно быть гостями на празднике Бон? Воистину, все в этом мире — суета. Люди часто забывают об этом”.

*  *  *

Одного из молодых господ как-то настав­ляли, что “сейчас” — это и есть “то самое время”, а “то самое время” — это и есть “сейчас”.

Человек ничего не стоит, если он не понимает, что “сейчас” и “то самое вре­мя” — это одно и то же. Так, например, если его позовут к хозяину и попросят без промедления что-то объяснить, он придет в замешательство. Это еще раз подтверж­дает, что он считает эти два момента раз­личными. Если же человеку удается свести “сейчас” и “то самое время” воедино, он — настоящий слуга, хотя, возможно, он никог­да не станет советником господина. Чтобы научиться четко излагать суть дела, будь то на приеме у повелителя, у старейшины или у самого сёгуна замка Эдо, нужно по­заботиться о ясности мысли в тишине своей спальни.

То же самое справедливо в других делах. Поэтому человек должен овладевать любым умением не торопясь. Это верно как в от­ношении боевых искусств, так и в отноше­нии управления государством. Если человек прилагает усилия, чтобы во всех своих дей­ствиях быть верным этому принципу, разве не преодолеет он свое привычное небреже­ние и присущую нашим временам нереши­тельность?

*  *  *

Если человек совершил ошибку в госу­дарственном деле, ему, возможно, простят ее, если он сошлется на свою неопытность. Но разве можно оправдать неудачу тех, кто принимал участие в недавнем неожиданном событии [14]? Мастер Дзинъэмон любил повторять: “Достаточно, если воин просто Дерзок”, — и недавнее событие еще раз подтверждает это. Если человек тяготится тем, что неудача опозорила его, ему остается только вскрыть себе живот. Ведь нельзя же жить, чувствуя, как в сердце пылает позор и от него нет спасения. Нельзя жить дальше, когда знаешь, что тебе не повезло и ты больше не можешь быть воином, потому что до конца жизни опозорил свое имя. Но если человек побоится умереть и будет жить дальше в надежде как-то спасти свою ре­путацию, в течение следующих пяти, десяти или двадцати лет на него будут показывать пальцем и называть трусом. После смерти его тело будет сочтено источником скверны, его потомки будут не рады тому, что он — их родитель, имя его предков будет запят­нано, а все члены его семейства будут опо­рочены. В этом нет ничего хорошего.

Если самурай каждый день не укрепляет свою решимость, если он не задумывается даже во сне, что означает быть воином, если он праздно проводит день за днем, он достоин наказания.

Можно сказать, что если человек пал в поединке, он был хуже подготовлен, или подошла к концу его воинская удача. Че­ловек, сразивший его, столкнулся с неиз­бежными обстоятельствами и, понимая, что не может больше ничего сделать, тоже рис­ковал своей жизнью, и поэтому его нельзя заподозрить в трусости. Быть вспыльчивым нехорошо, но чтобы не прослыть малодуш­ным, воин должен вступить в поединок. Од­нако люди, которые принимали участие в недавнем событии и остались жить, навлек­ли на себя позор. Их нельзя назвать под­линными воинами.

Человек должен каждый день задумы­ваться над словами: “Сейчас и есть то самое время”. Он должен стараться запечатлеть их в своем уме. Говорят, что редко кому удается быть небрежительным и за всю жизнь ни разу не навлечь на себя позора. Поэтому Путь Самурая подразумевает практику смерти изо дня в день: размыш­ления о событиях, которые могут привести к ней, представление самых достойных спо­собов умереть и решимость достойно встре­тить смерть. Хотя практиковать смерть та­ким образом очень трудно, если человек пожелает этого, ему это окажется под силу. Никогда не думай, что что-то невозможно.

Более того, в военных делах велика роль слов. В недавнем событии тоже следовало остановить людей. Когда ситуация стано­вится безвыходной, нужно либо зарубить человека, либо, если он убегает, закричать ему вслед: “Не беги! Убегают только тру­сы!”. Таким образом, с учетом конкретных обстоятельств, можно достичь цели с по­мощью слов. Говорят, был один человек, который хорошо знал нравы людей, пользо­вался всеобщим признанием и мог принять правильное решение в каждом случае. Это еще одно доказательство того, что “сейчас” не отличается от “когда придет время”. По­ложение ёкодза-но яри — еще одно под­тверждение этого [15]. Нужно заранее сделать это своей целью.

Есть много вещей, о которых нужно поду­мать наперед. Если в дом господина пробрался незнакомец, убил в нем слугу, смог бежать, но ты заметил его, нужно зарубить его на месте, поскольку он может, продол­жая орудовать мечом, пробраться в покои хозяина. В противном случае тебя впослед­ствии могут обвинить в сообщничестве с убийцей или в жалости к нему. Поэтому, встретившись с ним, следует думать только о том, чтобы сразить его и не навлечь на себя позор.

*  *  *

Даже если человеку внезапно отрубить голову, он может сделать одно действие. Последние минуты жизни Нитта Ёсисада могут служить подтверждением этого, поскольку, если бы он был слаб духом, он бы упал, сразу же, как только ему снесли голову.

Недавно мы узнали об Оно Докэне. Такие действия совершаются благодаря одной ре­шимости. Если безупречный воин исполнен решимости, он подобен мстительному духу. Он умирает не сразу, даже если ему отру­бить голову.

Каким бы ни был человек, богатым или бедным, молодым или старым, высокого положения или низкого, мы знаем о нем лишь то, что рано или поздно он умрет. Все мы знаем, что умрем, но продолжаем цепляться за соломинку. Мы знаем, что наши дни сочтены, но думаем, что другие умрут рань­ше нас, а мы уйдем последними. Смерть нам кажется чем-то очень отдаленным.

Разве это правильное суждение? Оно бес­смысленно и напоминает шутку во сне. Нехорошо рассуждать таким образом и оста­ваться небрежительным. Поскольку смерть всегда рядом, нужно прилагать усилия и действовать без промедления.

*  *  *

Нужно всегда носить с собой румяна и пудру. Может случиться, что после отдыха или сна человек выглядит бледным. В таком случае следует нарумянить себе лицо.

*  *  *

Бывают случаи, когда человек входит в азарт и говорит, почти не задумываясь над смыслом своих слов. Но собеседник часто видит, что человек неискренен и говорит что попало. В таком случае нужно собраться с мыслями и сказать правду. После этого в сердце воцарится истина. После нефор­мального приветствия следует принять во внимание обстоятельства и говорить так, чтобы не задеть чувств собеседника.

Более того, если человек плохо отзыва­ется о Пути Самурая или о своем клане, с ним нужно говорить очень строго, безо всякого снисхождения. К этому нужно гото­виться заранее.

*  *  *

Хотя человек, который преуспел в ис­кусствах, считает других соперниками, в последние годы Хёдо Сатю уступил титул мастера рэнга Ямагути Сётину. Этот посту­пок достоин похвалы.

*  *  *

Священник Таннэн выставлял ветровые колокольчики и говорил: “Я делаю это, по­тому что люблю их звучание. Кроме того, я вывешиваю их, чтобы знать направление ветра в случае пожара, ибо это единствен­ная забота того, кто живет в большом хра­ме”. Когда ночью дул сильный ветер, он ходил вокруг храма и осматривал его. В течение всей своей жизни он поддерживал огонь в жаровне и клал бумажный фонарь с зажигалкой возле своей подушки. Он го­ворил: “В минуту опасности люди сильно волнуются, и поэтому некому быстро зажечь свет”.

*  *  *

Если делать различие между присутст­венным местом и своей спальней, или между полем боя и татами, в минуту опасности может случиться, что не хватит времени, чтобы собраться с духом. Нужно быть го­товым постоянно. Если люди не могут быть мужественными на татами, они не смогут проявить мужество на поле битвы.

Смелость и малодушие — не тема для досужей беседы. Их нельзя сравнивать.

Хотя говорят, что боги отворачиваются от скверны, на этот счет у меня есть собственное мнение. Я никогда не пренебрегаю своими повседневными молитвами. Даже если я запятнал себя кровью в бою или вынужден переступать через трупы на поле сражения, я верю в действенность взывания к богам с просьбами о победе и о долгой жизни. Если боги не услышат мои молитвы только потому, что я осквернен кровью, я убежден, что ничего не могу поделать с этим и поэтому продолжаю молиться, не­взирая на оскверненность.

*  *  *

Во времена опасности или беспокойства одно слово решает дело. В счастливые времена тоже достаточно порой одного слова. Нужно хорошо подумать, а затем говорить. Это ясно и сомневаться в этом не прихо­дится. Все зависит от правильного отноше­ния и умения прилагать усилия. Это очень трудно объяснить, и поэтому каждый до­лжен работать над этим в своем сердце. Если человек не постигнет это в своем сер­дце, ему не помогут никакие объяснения.

*  *  *

Воистину, жизнь человека длится одно мгновение, поэтому живи и делай, что хочешь. Глупо жить в этом мире, подобном сновидению, каждый день встречаться с неприятностями и делать только то, что тебе не нравится. Но важно никогда не говорить об этом молодым, потому что неправильно понятое слово может принести много вреда.

Я лично люблю спать. Со временем я собираюсь все чаще уединяться у себя в доме и проводить остаток жизни во сне.

*  *  *

Ночью двадцать восьмого дня двадцатого месяца третьего года Сётоку я видел сон. События во сне менялись по моему желанию. О человеке можно судить по его снам. Хорошо, когда человек не сторонится своих снов и может управлять ими.

*  *  *

Стыд и раскаяние подобны опрокидыва­нию горшка с водой. Когда один мой друг выслушал признание человека, который украл у него ножны от меча, а затем по­винился, он проникся к нему состраданием. Если человек исправит свои ошибки, люди о них вскоре забудут.

*  *  *

По словам буддийского священника Кайона, получая небольшое понимание, человек становится все более и более гордым, потому что ему кажется, что он знает свои ограничения и слабые места. Однако глубоко осознать свои ограничения и слабые места нелегко.

*  *  *

Достоинства каждого человека видны с первого взгляда. Есть достоинство во внешнем виде. Есть достоинство в спокойствии. Есть достоинство в краткости слов. Есть достоинство в безупречности манер. Есть достоинство в величавости поступков. И есть достоинство в глубоком постижении и ясном понимании. Все достоинства проявляются на поверхности. Но их залог есть простота мы­сли и сила духа.

*  *  *

Зависть, гнев и глупость — пороки, ко­торые легко заметить. Если в мире случа­ется что-то плохое, присмотрись, и ты увидишь, что там не обошлось без этих трех пороков. Внимательно вглядевшись в досто­инства людей, ты увидишь, что они не от­личны от мудрости, человечности и смелости.

*  *  *

Вот что сказал Накано Кадзума Тосиаки: “Есть люди, которые считают, что неправильно использовать для чайной церемонии старую утварь: нужно приобрести новую, чистую. Есть также люди, которые склонны использовать старую утварь, потому что она не бросается в глаза. И те, и другие оши­баются. Хотя старой посудой часто пользу­ются бедные люди, высшие сословия тоже видят ее достоинства и почитают ее”.

Слуга подобен этому. Человек из низшего сословия занимает высокую должность, по­тому что он достоин этого. В то же время неправильно считать, что человеку без родословной не под силу вести дела человека с родословной, или что рядовой солдат не может стать предводителем. Если же чело­век вышел из низшего сословия, его достоинства следует уважать еще больше, чем достоинства тех, кто родился в богатом доме.

*  *  *

Мой отец Дзинъэмон сказал, что, когда он был молод, его часто брали в китайскую крепость, чтобы он привыкал к городской обстановке и учился общаться с людьми. Начиная с пяти лет, его часто посылали с поручениями в дома других людей. Чтобы он был сильным, в семь лет его обули в соломенные сандалии воина и повели в свя­тилище предков.

*  *  *

Чтобы успешно вершить свои дела, вла­дыка, его советники и старейшины должны держаться отстраненно. Ведь, если за человеком постоянно ходит целая свита подчиненных, ему трудно выполнять свои обя­занности. Об этом нужно помнить.

*  *  *

Негоже человеку не знать истории и родословной своего клана и его самураев. Но бывают случаи, когда многие знания оказываются препятствием. Так, глубокая осведомленность может помешать в обыден­ных делах. Это нужно понимать.

*  *  *

Записано, что священник Сюнгаку ска­зал: “Уже только тем, что человек не убе­гает, он удваивает свою силу”. Это инте­ресно. Если ты не сделаешь чего-то сразу же, не сходя с этого места, оно останется несделанным до конца жизни. Во времена, когда трудно завершить дела силами одного человека, их можно завершить силами дво­их. Если человек вспоминает об этом слиш­ком поздно, неудачи будут преследовать его в течение всей жизни.

“Будь стремителен и проходи через же­лезную стену”, — вот еще одно интересное высказывание. Стремительно войти и быс­тро продвигаться вперед — это залог ус­пеха. В связи с этим следует отметить, что Хидэёси был едва ли не единственным че­ловеком в Японии, который не упустил свой шанс.

*  *  *

Люди, которые много говорят о пустяко­вых делах, в глубине души чем-то недовольны. Но чтобы казаться честолюбивыми и скрыть свое недовольство, они повторяют одно и то же снова и снова. Когда слышишь их речи, в сердце закрадывается сомнение.

*  *  *

Нужно быть внимательным, чтобы не го­ворить того, что может навлечь неприят­ности. Ведь, когда люди сталкиваются с трудностями, они выходят из себя и, не задумываясь, сразу обо всем рассказывают. Поэтому говорить много о себе не просто бесполезно. В худшем случае это может породить сплетни, и у тебя появятся злей­шие враги. Говорят, что в таких случаях лучше оставаться дома и размышлять о поэзии.

Говорить о делах других людей означает совершать великую ошибку. Хвалить их тоже не стоит. В любом случае достаточно хорошо знать свои способности, прилагать усилия в делах и быть разборчивым в речах.

*  *  *

Сердце добродетельного человека пребы­вает в покое, и поэтому такой человек не знает суеты. Недостойный человек беспоко­ится, причиняет неудобство другим и ссорится со всеми.

*  *  *

Правильно поступает тот, кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и гово­ришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна.

*  *  *

Разумные люди используют разум для того, чтобы размышлять об истине и лжи. Они пытаются добиться своего с помощью сообразительности. Так разум причиняет им вред.

Ни одно твое дело не увенчается успехом, если ты не видишь истины.

В таких делах, как судебные процессы и дискуссии, уступая, человек не умаляет своего достоинства. Это напоминает борьбу сумо. Если ты думаешь только о том, чтобы выиграть, с трудом добытая победа будет хуже, чем поражение. А поражение в этом случае будет жалким поражением.

*  *  *

Человек глубоко чувствует разницу меж­ду собой и остальными, лелеет в себе недоброжелательность и пререкается с людь­ми только тогда, когда в его сердце недостает сострадания. Если же сострадание живет в сердце человека, он не будет конфликтовать с другими.

*  *  *

Тот, кто знает очень мало, будет напус­кать на себя вид знатока. Это говорит о его неопытности. Если человек что-то хорошо знает, об этом по нему не скажешь. Такой человек ведет себя благопристойно.

*  *  *

Отправляясь к человеку, чтобы погово­рить с ним, лучше сообщить ему об этом заранее. Неучтиво приходить к другому, не поинтересовавшись, чем он занимается и как себя чувствует. Нет ничего выше прин­ципа: “Не иди туда, куда тебя не пригла­шают”. Хорошие друзья встречаются редко. Даже если тебя пригласили куда-то, нужно быть разборчивым. Трудно предсказать, что может случиться в обществе незнакомых людей. На таких встречах можно легко со­вершить ошибку.

Но не следует быть бесцеремонным, встречаясь с человеком, который пришел к тебе, даже если ты занят.

*  *  *

Плохо, если ты заходишь слишком да­леко в хороших делах. Даже в таких вопросах, как буддизм, буддийские проповеди и наставления, много разговоров приносят вред.

*  *  *

Покойный Дзинъэмон говорил, что луч­ше, когда рождаются сыновья, но не дочери. Дочери не могут прославить свою семью и позорят родителей. Очень плохо, если дочь — первый ребенок, а лучше всего, если все дети — сыновья.

*  *  *

По словам священника Кэйхо, господин Аки учил, что воинская доблесть требует быть одержимым. Я подумал, что эти слова очень важны для меня и с тех пор стал еще более одержимым.

*  *  *

Покойный Накано Кадзума говорил, что смысл чайной церемонии в том, чтобы очистить шесть чувств. Для глаз есть висящие свитки и цветочные композиции. Для носа есть благовония. Для ушей — звуки кипя­щей воды. Для рта — вкус чая. А для рук и ног — правильность формы. Когда пять чувств таким образом очищены, ум очища­ется сам по себе. Чайная церемония прояс­няет мысли, когда они затуманились. Я не теряю духа чайной церемонии в течение двадцати четырех часов в день, и все же такой образ жизни нельзя назвать прият­ным времяпрепровождением. Более того, ут­варь для чайной церемонии должна соот­ветствовать общественному положению че­ловека.

*  *  *

В стихотворении:

“В заброшенной деревне под глубоким снегом

Ночью расцвели многие ветки сливы”

красноречивое выражение “многие ветки” было заменено выражением “одна ветка”. Говорят, что слова “одна ветка” отражают подлинный покой.

*  *  *

Когда близкие друзья, доброжелатели или люди, перед которыми ты в долгу, сделали что-то не так, ты должен наедине сказать им об этом, чтобы помочь им оп­равдать себя в глазах общества. Ты должен забыть о плохой репутации человека и пре­возносить его как своего единомышленника, как одного достойного из тысячи. Если ты выскажешь человеку свое мнение о нем так, чтобы об этом не знали другие, его ошибка будет исправлена, и впредь он будет осто­рожен. Если ты похвалишь этого человека на людях, они изменят к нему свое отно­шение, и его плохая репутация скоро за­будется. Важно правильно поступать и от­носиться к людям с состраданием.

*  *  *

Некто сказал следующее: “Есть две раз­новидности характера, внешняя и внутрен­няя, и тот, у кого не хватает одной из них, ни к чему не пригоден. Это подобно лезвию меча, который хорошо наточен и вложен в ножны. Меч время от времени вынимают, осматривают, хмуря брови, как перед ата­кой, протирают лезвие, а затем кладут об­ратно в ножны. Если человек постоянно держит меч обнаженным, он показывает всем его сверкающее лезвие. В этом случае люди не подойдут к нему, и у него не будет союзников. С другой стороны если меч пос­тоянно находится в ножнах, он заржавеет, лезвие затупится, и люди перестанут уважать его обладателя”.

*  *  *

Нельзя надеяться только на сообрази­тельность. Нужно смотреть на вещи широко. Поспешные суждения о хорошем и плохом ни к чему не приводят. Говорят, что человек не может считаться самураем, если он при­нимает решения медленно и не стремится без промедления завершить начатое дело.

*  *  *

Однажды группа из пяти или шести слуг плыла в столицу на лодке, и случилось так, что ночью их лодка столкнулась с граж­данским судном. Пять или шесть матросов прыгнули в лодку и громогласно велели слугам сняться с якоря, как того требовал морской закон. Услышав это, слуги двину­лись на них с криками: “Морские законы пригодны для таких людей, как вы! Неуже­ли вы думаете, что мы, самураи, позволим вам указывать, где бросать якорь? Мы вас зарубим и выбросим за борт — всех до последнего человека!” Услышав эти слова, моряки бежали на свой корабль.

При таких обстоятельствах человек до­лжен действовать, как самурай. В незначительных случаях лучше добиваться своего криком. Если в таких случаях действовать более решительно, ты упустишь свой шанс и не сможешь завершить начатое.

*  *  *

У одного человека возникли финансовые затруднения, и он послал своему предводителю письмо, в котором говорилось: “Жаль, но мне придется совершить сэппуку из-за нехватки денег. Прошу вас как своего на­чальника прислать мне какие-то средства”. Поскольку письмо было очень конкретным, средства были выделены, и долг был уплачен. Говорят, что даже виновные могут дей­ствовать достойно.

*  *  *

Тот, кто нетерпелив, все запутает, и ни­чего не добьется. Если приступить к делу безотлагательно, его можно сделать на удив­ление быстро. Времена меняются. Подумай о мире, каким он будет через пятнадцать лет. Тогда все будет другим, но, посмотрев в книгу пророчеств, можно убедиться, что изменения будут несущественными. Через пятнадцать лет многих влиятельных людей нашего времени не будет в живых. И даже если на их место придут молодые, лишь немногие из них добьются успеха.

Драгоценности постепенно обесценивают­ся. Например, если будет мало золота, люди начнут ценить серебро, если будет мало серебра, они будут ценить медь. Времена меняются, и достойных людей становится все меньше. Поэтому скоро человек сможет добиться многого, даже если он почти не прилагает усилий.

Если только человек не испортит себе здоровье, он добьется своей цели и прославится. Конечно, во времена, когда много мастеров, для этого нужно приложить немало усилий. Но когда мир постепенно при­ходит в упадок, преуспеть нетрудно.

*  *  *

Чтобы улучшить поведение человека, следует приложить много усилий. Нужно уподобиться роющей осе [16]. Говорят, что даже если ты усыновишь чужого ре­бенка и будешь учить его поступать так, как поступаешь сам, он станет похожим на тебя.

*  *  *

Если сила дана тебе от природы, твои слова и поведение будут в гармонии с Пу­тем, и люди будут хвалить тебя. Но если ты спрашиваешь себя об этом, тебе нечего сказать. Последняя строка стихотворения “Когда сердце спрашивает” является тай­ным принципом всех искусств [17].

*  *  *

Когда тебе рассказывают истории о вы­дающихся людях, ты должен слушать их очень внимательно, даже если их тебе рас­сказывают не в первый раз. Если, слушая что-то в десятый или двадцатый раз, ты неожиданно достигнешь понимания, это бу­дет незабываемое мгновение. В скучных раз­говорах о людях прошлого сокрыты тайны их великих свершений.

Из Книги Третьей

Господин Наосигэ однажды сказал: “Ни­что не чувствуется так глубоко, как гири. Порой, даже после смерти двоюродного бра­та, не хочется проливать слезы. Но иногда узнаешь о человеке, который жил пятьдесят или сто лет назад, о котором не знаешь почти ничего, и с которым не имеешь ни­какого родства, и все же из чувства гири проливаешь слезы”.

*  *  *

Когда господин Наосигэ проезжал по се­лению Тирику, кто-то спросил у него:

— Здесь живет человек, которому боль­ше девяноста лет. Судьба благоволит ему. Почему вы не остановитесь, чтобы пови­даться с ним?

— Кто может быть более несчастным, чем этот человек? Как ты думаешь, сколько его детей и внуков умерло у него на глазах? В чем же благоволение судьбы? — ответил Наосигэ.

Говорят, что он так и не остановился, чтобы повидаться с долгожителем.

*  *  *

Господин Наосигэ как-то сказал в раз­говоре со своим внуком, господином Мотосигэ: “К какому бы сословию ни относился человек, наступит время, когда его род при­дет в упадок. Если пытаться продлить су­ществование рода, его конец будет невзрач­ным. Если ты понимаешь, что время твоего рода истекло, лучше всего не сопротивлять­ся его концу. Поступив таким образом, тебе, возможно, удастся его спасти”.

Говорят, что господин Мотосигэ расска­зал об этом своему младшему брату.

Из Книги Четвертой

Когда Набэсима Таданао было пятнад­цать лет, слуга на кухне поступил неучтиво. Рядовой солдат собирался избить его, но слуга зарубил солдата. Старейшины клана решили, что смертный приговор будет умес­тным, поскольку слуга поднял руку на высшего по рангу, и к тому же пролил кровь человека. Таданао услышал об этом и спросил:

— Что страшнее, забыть о ранге или погрешить против Пути Самурая?

Старейшины не смогли ответить ему. То­гда он продолжил:

— Я читал, что когда преступление не­ясно, наказание должно быть нестрогим. Посадите его в тюрьму на некоторое время.

*  *  *

Однажды господин Кацусигэ охотился в провинции Сиройси и убил большого кабана. Все собрались посмотреть на него и гово­рили:

— Да! Вы убили очень большого кабана!

Вдруг кабан вскочил и бросился на со­бравшихся. Все в испуге разбежались, и только Набэсима Матабэй вынул меч и при­кончил его. Тогда господин Кацусигэ закрыл лицо рукавом и сказал:

— Здесь очень много пыли. — Считают, что он сделал так, чтобы не видеть, как Разбегаются малодушные люди.

Когда господин Кацусигэ был молод, его отец, господин Наосигэ, наставлял его:

— Чтобы научиться отрубать голову, ты должен казнить людей, приговоренных к смерти.

Затем, недалеко от того места, где сейчас находятся Западные Ворота, было выстроено десять человек, и Кацусигэ обезглавли­вал их одного за другим, пока не дошел до последнего. Увидев, что десятый человек молодой и здоровый, Кацусигэ сказал:

— Я устал рубить головы. Этому чело­веку я дарую жизнь. — Так жизнь послед­него человека была спасена.

*  *  *

Господин Кацусигэ всегда говорил, что есть четыре типа слуг: “сначала поспешные, потом медлительные”, “сначала медлитель­ные, потом поспешные”, “всегда поспешные” и “всегда медлительные”.

“Всегда поспешные” — это те, кто, полу­чив приказ покончить с собой, действуют быстро и безупречно. Фукути Китидзаэмон и равные ему относятся к этому типу.

“Сначала медлительные, потом поспеш­ные” — это те, кто, получив приказ покончить с собой, не обладают должным пони­манием, но быстро находят в себе силы и завершают дело. Думаю, что такими были Накано Кадзума и подобные ему люди.

“Сначала поспешные, потом медлитель­ные” — это те, кто сначала быстро берутся за дело, но по ходу приготовлений уступают сомнениям и начинают медлить. Таких лю­дей очень много.

Остальных можно назвать “всегда мед­лительными”.

Из Книги Шестой

Во время битвы при Бунго к господину Таканобу из вражеского лагеря прибыл посланник и привез с собой сакэ и еду. Така­нобу пожелал отведать приношений, но приближенные остановили его, сказав:

— Дары из вражеского лагеря могут быть отравлены. Генерал не должен прика­саться к ним.

— Даже если они отравлены, разве это имеет значение? Зовите сюда посланни­ка! — воскликнул Таканобу.

Он открыл бочку с сакэ прямо перед посланником, выпил три больших чаши сам и дал одну посланнику. Затем Таканобу ответил на его вопросы и отправил его об­ратно во вражеский лагерь.

*  *  *

Такаги Акифуса выступил против клана Рюдзодзи, а затем попросил защиты у Маэда Иё, который приютил его. Акифуса был воином безупречной доблести и известным мастером меча. Ему прислуживали Ингадзаэмон и Фудодзаэмон. Они были сами под стать Акифуса и не покидали его ни днем, ни ночью.

Случилось так, что господин Таканобу послал Иэсада убить Акифуса. И вот однажды, когда Акифуса сидел на веранде, а Ингадзаэмон мыл ему ноги, Иэсада подскочил к Акифуса сзади и отрубил ему голову. Не успела его голова упасть, Акифуса вы­хватил свой короткий меч и повернулся, чтобы нанести ответный удар, но при этом случайно отрубил голову Ингадзаэмону. Обе головы вместе упали в таз для мытья ног. Затем голова Акифуса поднялась среди со­бравшихся. Это произошло потому, что Акифуса владел какими-то магическими знани­ями.

*  *  *

Священник Таннэн любил говорить в своих проповедях:

“Монах не может достичь совершенства на буддийском Пути, если он не проявляет сострадание вовне и не развивает смелость внутри. Воин не может быть слугой, если он не проявляет смелость вовне и не таит в сердце столько сострадания, что оно готово разорвать грудь. Поэтому монах должен учиться смелости у воина, а воин — состраданию у монаха.

Я много лет странствовал и встречал много мудрых людей, но никогда не находил средства достижения знания. Поэтому вся­кий раз, когда я узнавал о смелом человеке, я отправлялся к нему, с какими бы труд­ностями ни было сопряжено путешествие. Я ясно понял, что предания о Пути Самурая помогают постигать буддизм. Воин, к при­меру, может с оружием в руках ворваться во вражеский лагерь и сделать это оружие своей силой. Может ли монах с четками в руках броситься под копья и мечи, воору­жившись лишь своим смирением и состра­данием? Если у него нет смелости, он не сдвинется с места. Это подтверждается еще и тем, что священник, раздающий благово­ния на великой службе в честь Будды, дрожит от страха. А все потому, что у него нет смелости.

Такие вещи, как возвращение человека с того света или спасение из ада всех живых существ, возможны только тогда, когда есть смелость. Но монахи наших дней заботятся лишь о том, чтобы быть благочестивыми, и поэтому среди них нет тех, кто прошел по Пути до конца. Более того, среди воинов есть тщедушные люди, которые прикрываются буддизмом. Здесь есть о чем сожалеть. Тот, кто учит буддизму молодых самураев, совершает великую ошибку. Дело в том, что после этого они будут видеть вещи двояко. Но человек, который не направляет свои усилия в одном направлении, ничего не достигает. Буддизм под стать изучать стари­кам, которые ушли в отставку. Но если воин может двадцать четыре часа в день без устали нести на одном плече преданность и чувство долга, а на другом — смелость и сострадание, он будет самураем.

В своих утренних и вечерних молитвах и в течение дня он должен повторять имя своего господина. Для него оно ничем не отличается от имени Будды и от священных слов. Более того, таким образом он будет в гармонии с божествами, которые покровительствуют его семье. От этого зависит судь­ба человека. Сострадание напоминает мать, которая питает свою судьбу. Прошлое и настоящее дает нам много примеров бес­славной смерти выдающихся воинов, кото­рые были смелыми, но не имели сострада­ния”.

*  *  *

Однажды в разговоре с господином Набэсима Наохиро слуга сказал:

— Здесь нет людей, на которых хозяин мог бы полностью положиться. Хотя я ничтожный человек, я один готов отдать за вас свою жизнь.

Говорят, что, услышав эти слова, госпо­дин Наохиро разгневался и воскликнул:

— Среди наших слуг нет ни одного че­ловека, который дорожил бы своей жизнью! Все они слишком высокомерны! — И он eдарил бы слугу, если бы присутствовавшие не уволокли его.

*  *  *

Однажды, когда основатель семьи Тиба мастер Танэсада плыл по морю на остров Сикоку, разыгралась буря, и корабль был поврежден. Он не утонул только потому, что несколько существ “морское ухо” со­брались вместе и закрыли собой пробоину в днище. С тех пор ни сам Тиба, ни его родственники и слуги никогда не ели “мор­ское ухо”. Говорят, что когда один из них невзначай съел “морское ухо”, его тело пок­рылось нарывами в форме “морского уха”.

*  *  *

Во время падения замка Арима, на двад­цать восьмой день осады, в окрестности внутренней цитадели на дамбе между по­лями сидел Мицусэ Гэнбэй. Накано Сигэтоси, проходя мимо, спросил у него, почему он сидит в этом месте. Мицусэ ответил:

— У меня болит живот, и я не могу идти дальше. Я послал свою группу вперед, но она оказалась без предводителя. Пожа­луйста, прими на себя командование.

Поскольку об этом рассказал посторон­ний наблюдатель, Мицусэ был признан трусом, и ему было велено совершить сэппуку.

В древности боль в животе называлась “зелье тщедушных”, потому что она приходила внезапно и лишала человека воз­можности двигаться.

*  *  *

Во времена смерти господина Набэсима Наохиро господин Мицусигэ запретил слугам Наохиро совершать цуйфуку. Его по­сланец прибыл в дом Наохиро и объявил об этом, но слуги Наохиро не могли согла­ситься с этим. Среди них слово взял молодой Исимару Унэмэ, позже названный Сэйдзаэмоном:

— Мне, самому молодому, говорить не подобает, но я думаю, что слова господина Кацусигэ звучат мудро. Как самурай, вос­питанный хозяином с молодых лет, я был полностью готов совершить цуйфуку. Но, услышав распоряжение господина Кацусигэ и ни на миг не сомневаясь в его дально­видности, я, что бы ни делали другие, от­казываюсь от мысли о цуйфуку и перехожу в услужение наследнику хозяина.

Услышав эти слова, другие последовали его примеру.

*  *  *

Однажды господин Масайэ играл в сиги с господином Хидэёси, а другие даймё наблюдали за ними. Когда игра подошла к концу, господин Масайэ встал, но его ноги затекли, и он не мог ходить. Он удалился из комнаты ползком, под общий смех собравшихся. Поскольку господин Масайэ был высокого роста и тучный, передвигаться, стоя на коленях, ему было трудно. После этого он решил, что ему больше не стоит появляться в присутственных местах, и начал слагать с себя обязанности.

*  *  *

Накано Уэмонносукэ Тадааки был убит двенадцатого дня восьмого месяца шестого года Эйроку во время сражения войск гос­подина Гото и господина Хирай близ Суко на острове Кабасима в провинции Кисима. Когда Уэмонносукэ отправлялся на фронт, он обнял в саду своего сына Сикибу, позже названного Дзинъэмоном, и хотя тот был еще очень молод, сказал ему:

— Когда вырастешь, заслужи славу на Пути Самурая!

Когда сыновья Ямамото Дзинъэмона бы­ли детьми, он брал их на руки и говорил:

— Растите и становитесь богатырями, чтобы служить своему хозяину. — Потом он добавлял для присутствовавших: — Их уши должны слышать об этом, хотя, по своей малости, они еще не могут этого по­нять.

*  *  *

Когда Сахэй Киёдзи, законный сын Огава Тосикиё, умер в молодости, нашелся один молодой слуга, который поскакал в храм и совершил сэппуку.

*  *  *

Когда Таку Нагато-но-ками Ясуёри скон­чался, Кога Ятаэмон сказал, что ничем не может отблагодарить хозяина за его добро­ту, и совершил цуйфуку.

Из Книги Седьмой

Нарутоми Хёго сказал: “Победа заклю­чается в победе над своими союзниками. Победа над союзниками — это победа над собой. Победа же над собой — это преодоление собственного тела.

Это напоминает сражение, в котором че­ловек находится среди десяти тысяч союзников, но ни один из них не следует за ним. Если вначале человек не совладал со своим телом и рассудком, он никогда не одолеет врага”.

*  *  *

Во время Симабарского восстания Сюгё Этидзэн-но-ками Танэнао вступил в бой, одетый в хакама и хаори, поскольку его доспехи остались в лагере. Говорят, он погиб в бою в этой самой одежде.

*  *  *

Во время нападения на Симабарский замок Тадзаки Гэки был одет в белые до­спехи. Господину Кацусигэ это пришлось не по душе, и впоследствии, когда он видел снег, он говорил: “Это напоминает Гэки в доспехах”.

Мораль этой истории в том, что воинские доспехи и снаряжение белого цвета следует считать непригодными и лишающими силы. Сквозь них просвечивает сердце их обла­дателя.

*  *  *

Когда Набэсима Хидзэн-но-ками Таданао умер, его слуга Эдзоэ Кинбэй взял его останки и захоронил их на горе Коя. Затем, уединившись в хижине, он высек статую хозяина и статую самого себя в поклоне хозяину. Когда пришло время праздновать первую годовщину смерти Таданао, он вер­нулся домой и совершил цуйфуку. Впоследствии статуя была перевезена с горы Коя в храм Кодэндзи.

*  *  *

В свое время у господина Мицусигэ был пеший солдат по имени Ойси Косукэ, который верно служил своему хозяину. Вся­кий раз, когда господин Мацусигэ приезжал в свою резиденцию в Эдо, Косукэ сторожил покои, в которых спал его хозяин. Если он чувствовал, что господину Мицусигэ может угрожать опасность, он расстилал свою циновку и проводил всю ночь в бдении подле него. В плохую погоду он одевал бамбуковую шляпу и плащ из промасленной бумаги и стоял на часах под проливным дождем. Го­ворят, что до последних дней своей жизни он преданно сторожил сон хозяина.

*  *  *

Когда Ойси Косукэ был утитонином господина, в ту часть дома, где жили женщины, проник неизвестный. Оттуда доноси­лись крики, вниз по леснице сбегали мужчины и женщины всех сословий, и только Косукэ не было видно. Пока старшие куртизанки искали его, Косукэ, достав меч из ножен, спокойно ждал возле спальни господина. Он знал, что враги могут восполь­зоваться переполохом в доме, и поэтому приготовился защитить своего хозяина. В этом он отличался от остальных.

Впоследствии выяснилось, что в дом про­ник человек по имени Нарутимо Китибэй. Он и его сообщник Хамада Итидзаэмон были приговорены к смерти за прелюбодеяние.

*  *  *

Однажды, когда господин Кацусигэ был на охоте в Нисимэ, он по какой-то причине рассердился. Он схватил свой меч и, не вынимая его из ножен, начал бить им Соэдзима Дзэннодзё, но сделал неловкое дви­жение и меч упал в глубокий овраг. Дзэн­нодзё тут же бросился вслед за мечом. Он скатился в овраг и подобрал его. Затем он засунул его себе за отворот, выполз назад и, не приводя себя в порядок, сразу же предложил меч хозяину. По готовности и скорости исполнения этот поступок можно назвать проявлением несравненной наход­чивости.

Однажды, когда мастер Сано Укё пере­секал реку Такао, оказалось, что мост ремонтируют. При этом нужно было вырвать из земли одну сваю, но она никак не поддавалась. Мастер Укё спрыгнул с лошади, крепко ухватил сваю, издал крик и начал тянуть ее вверх. Раздался громкий звук, и он вытянул свою на высоту своего роста. Дальше она не вынималась и, когда он ее отпустил, она снова ушла на всю глубину. По возращении домой мастер Укё заболел и вскоре скончался.

Когда похоронная процессия по пути к храму Дзёбару пересекала мост через реку Такао, покойник выскочил из гроба и прыг­нул в воду. Шестнадцатилетний послушник из Сюфукудзи без промедления прыгнул в реку и вытянул тело из воды. Все подбе­жали к воде и помогли ему вынести тело на берег. Главный монах был очень тронут поступком юноши и велел всем послушни­кам брать с него пример. Говорят, что этот молодой человек стал очень знаменитым.

*  *  *

Когда Ямамото Китидзаэмону исполни­лось пять лет, его отец Дзинъэмон приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнад­цати лет ему велели казнить преступника.

Когда-то в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет всем предлагали проявить мужество и обезглавить человека. Так, гос­подин Кацусигэ в молодости получил от господина Наосигэ приказ практиковать казнь с помощью меча. Говорят, что тогда он был способен зарубить подряд не менее десяти человек.

С давних пор люди следовали этой прак­тике, особенно в высших сословиях, но теперь даже дети низших сословий никогда никого не казнят. Это свидетельствует о крайнем небрежении. Говорить, что человек может обойтись без умения казнить, или что убивать приговоренного к смерти чело­века недостойно или преступно — означает искать отговорки. Вкратце, разве не вправе мы считать, что воинская доблесть самураев не на высоте, потому что они учатся только стричь ногти и следить за собой?

Если углубиться в дух человека, который находит эту практику неприятной, легко увидеть, что он проявляет изобретательность в поиске оправданий своей боязливости. Од­нако, Наосигэ приказывал своему сыну со­вершать обезглавливание потому, что этим обязательно нужно заниматься.

В прошлом году я ездил на место казни в Касэ, чтобы попробовать себя в обезглавливании и нашел свою поездку очень поу­чительной. Если ты думаешь, что участие в казни может лишить тебя спокойствия, ты становишься трусом.

*  *  *

Среди пажей в свите господина Мицусигэ был слуга по имени Томода Сёдзаэмон. Он был распущенным парнем и поэтому, влю­бившись в главного актера по имени Тамон, Сёдзаэмон изменил свое имя и призвание и стал актером. Позабыв о своем долге са­мурая, он увлекся такой жизнью и промотал все, что у него было, включая одежду и доспехи. Когда у него больше не было на что жить, он украл меч Маватари Рокубэя и велел копьеносцу отнести его в ломбард.

Однако копьеносец донес на него, хотя после расследования он был приговорен к смерти вместе с Сёдзаэмоном. Следователем был назначен Ямамото Городзаэмон. Зачитывая решение суда, он сказал громким голосом:

— Человек, который обвиняет подсуди­мого, носит имя копьеносец такой-то.

— Казните его, — быстро сказал госпо­дин Мицусигэ.

Когда пришло время огласить приговор Сёдзаэмону, Городзаэмон подошел к нему и сказал:

— Теперь тебе не поможет никто. Готовь себя к смерти.

— Хорошо. Я принимаю ваши слова и искренне благодарен вам за ваш приго­вор, — ответил Сёдзаэмон, взяв себя в руки.

Однако по чьему-то замыслу, когда Сёд­заэмону представляли его кайсяку, солдат-пехотинец Наодзука Рокууэмон подошел к кайсяку и неожиданным ударом меча обезглавил его.

Направляясь на место казни, Сёдзаэмон приветствовал своего нового кайсяку Наодзука очень спокойно. Но когда Наодзука поднял меч, он вскочил и воскликнул:

— Кто ты такой? Я никогда не позволю тебе отрубить мне голову!

После этого его напускное спокойствие было потеряно, и он проявил себя как отъ­явленный трус. В конце концов его свалили с ног, прижали к земле и обезглавили.

Городзаэмон впоследствии говорил в уз­ком кругу:

— Если бы его не обманули, ему, воз­можно, удалось бы умереть достойно.

*  *  *

Нода Кидзаэмон говорил о роли кайсяку: “Иногда приговоренный человек, прибыв на место смерти, теряет самообладание и едва стоит на ногах. Поэтому, когда приходит время действовать кайсяку, может случить­ся что-то неладное, и он опозорит себя и приговоренного человека. В таком случае следует немного подождать и собраться с силами, а затем принять устойчивое поло­жение и рубить решительно. Тогда кайсяку справится со своей обязанностью”.

*  *  *

Во времена господина Кацусигэ были слуги, которые, будь они из низкого или высокого сословия, приступали к выполне­нию своих обязанностей еще в молодости. Когда Сиба Кидзаэмон служил у него, од­нажды хозяин остриг себе ногти и передал их слуге со словами:

— Выбрось их.

Однако Кидзаэмон, не поднимаясь на но­ги, держал их в руке.

— В чем дело? — спросил хозяин.

— Одного не хватает, — ответил Кид­заэмон.

— Вот он, — сказал господин Кацусигэ, протягивая ему ноготь, который он спрятал.

*  *  *

Савабэ Хэйдзаэмон получил приказ со­вершить сэппуку в одиннадцатый день одиннадцатого месяца второго года Тэнна. Когда он узнал об этом вечером десятого дня, он обратился к Ямамото Гоннодзё (Цунэтомо) с просьбой быть его кайсяку. Вот копия ответа Ямамото [18]:

“Я разделяю вашу решимость и прини­маю приглашение быть вашим кайсяку. Интуиция подсказывала мне, что я должен отклонить ваше предложение, но поскольку сэппуку должно случиться завтра, у меня нет времени для поиска оправданий, и по­этому я выполню свою миссию. То, что из многих людей вы остановили свой выбор на мне, делает мне большую честь. Пожалуй­ста, не беспокойтесь о том, что будет завтра. Хотя сейчас уже поздно, я приду к вам, чтобы согласовать подробности”.

Говорят, что когда Хэйдзаэмон увидел этот ответ, он заметил: “Это письмо не имеет себе равных”.

С незапамятных времен среди самураев просьба стать кайсяку считалась плохим предзнаменованием. Причина этого в том, что кайсяку не приобретает славы, даже если хорошо совершил свое дело. Но если, по какой-то случайности, он совершит оп­лошность, он опозорит себя до конца жизни.

*  *  *

Однажды, когда Танака Яхэй был по Делам в Эдо, один из его слуг поступил Дерзко, и поэтому Яхэй сильно выругал его. Поздно вечером в этот день Яхэй услышал, как кто-то поднимается вверх по лестнице. Ему это показалось подозрительным, и он бесшумно встал. Стоя с коротким мечом в Руке, он спросил, кто там, но тут же он Увидел, что к нему крадется слуга, которого он выругал раньше в этот день. В руках у слуги тоже был короткий меч. Яхэй выско­чил ему навстречу и одним ударом зарубил его. я слышал, как многие потом говорили, что Яхэю повезло.

*  *  *

Один мастер по имени Токухиса отли­чался от других людей тем, что от рождения выглядел немного слабоумным. Однажды он созвал гостей и велел подать на стол салат из ильной рыбы. Впоследствии все долго вспоминали этот “салат из ильной рыбы мастера Токухиса”. Позже, когда Токухиса был на службе, один человек решил посмеяться над ним и напомнил ему об этом. Токухиса выхватил меч и зарубил его. После расследования господину Наосигэ сказали:

— Мастеру Токухиса можно порекомен­довать совершить сэппуку, потому что он поступил опрометчиво в пределах дворца.

Услышав об этом, господин Наосигэ ска­зал:

— Если человек молча терпит насмешки других, он проявляет трусость. Даже находясь внутри дворца, нечего забывать об этом. Тот, кто насмехается над другими, глуп. Поэтому он сам виноват в том, что его зарубили.

Однажды Накано Мокуносукэ сел на не­большой корабль, чтобы совершить прогул­ку по реке Сумида и насладиться вечерней прохладой. Но на корабле оказался негодяй, который начал грубо издеваться над пасса­жирами. Когда негодяй подошел к борту, чтобы помочиться, Мокуносукэ незаметно отрубил ему голову и она упала в реку. Чтобы люди не увидели этого, он быстро прикрыл тело вещами, которые попались под руку. Затем он сказал капитану:

— Об этом никто не должен знать. Плыви в верховья реки и похорони тело. Я хорошо заплачу тебе за это.

Капитан все так и сделал, но в лагуне, где было похоронено тело, Мокуносукэ отрубил голову и капитану. Говорят, что об этом никто не узнал, кроме одного юноши-мужеложца, который занимался проститу­цией на корабле. Мокуносукэ указал ему на тело капитана и сказал:

— Этот человек тоже был мужчиной. Учиться рубить нужно, когда ты еще молод.

После этого юноша разрубил труп. Поэ­тому он не рассказал о случившемся впоследствии.

*  *  *

Говорят, что каждый раз, когда обсуж­дение дел на заседании группы Оки Хёбу заканчивалось, он говорил: “Молодые люди должны настойчиво трудиться и воспитывать в себе смелость. Этого можно достичь, если стремиться к смелости всей душой. Когда твой меч сломан, ты одолеешь про­тивника голыми руками. Если твои руки будут отрублены, ты прижмешь его к земле плечами. Если твои плечи тоже отрублены, ты зубами прогрызешь шею десяти или пятнадцати врагам. Вот что такое смелость”.

*  *  *

Сида Китиносукэ сказал:

“Долго бежать трудно, потому что вы­биваешься из сил. Зато до чего приятно потом постоять и отдохнуть. Нет, посидеть и отдохнуть. Нет, полежать и отдохнуть. Нет, самое приятное — взять подушку и крепко уснуть.

Вся жизнь человека должна быть подоб­ной этому. Прилагать усилия, когда молод, а затем отдыхать, когда состарился, и за­сыпать, когда приходит время умереть, — вот как следует жить. Но если ты вначале спишь, а потом прилагаешь усилия, ты ве­дешь себя недостойно”.

Эти слова пересказал Симомура Року-роуэмон.

Схожее изречение Китиносукэ звучит так: “Жизнь человека должна быть многотрудной”.

Когда Уэно Рихэй был надзирателем за счетоводами в Эдо, у него был мальчик-ассистент, которого он очень любил. В первую ночь восьмого месяца Рихэй пошел пьянст­вовать с Хасимото Таэмоном, надзирателем-пехотинцев, и напился до неприличия. Он проводил своего юного ассистента домой, всю дорогу ведя с ним пьяные разговоры. Затем Рихэй сказал, что собирается казнить его. Ассистент отобрал у него меч. После этого они сцепились в драке и упали в сточную канаву, и ассистент оказался свер­ху. В это время подбежал слуга Рихэя и спросил:

— Господин Рихэй, вы сверху или снизу?

Когда Рихэй ответил, что он снизу, тогда слуга ударил ассистента мечом в спину. Поскольку рана оказалась легкой, ассис­тент подхватился на ноги и убежал.

После расследования случившегося Ри­хэй был приговорен к смерти посредством отсечения головы и его заключили в тюрьму Наэкияма. Перед казнью его содержали в Эдо в купеческом квартале, где он жил в нанятом доме. Там он повздорил со слугой и зарубил его. И хотя люди сказали, что на этот раз он действовал правильно, как и подобает мужчине, все было напрасно, потому что вскоре его казнили.

Если задуматься над этим, нетрудно по­нять, что тот, кто пьяным хватается за меч, проявляет не только безрассудство, но и трусость. Слуга Рихэя был человеком из Таку, однако его имя нам неизвестно. Хотя он был выходцем из низших сословий, он был смелым человеком. Говорят, что пока шло разбирательство, Таэмон совершил самоубийство.

*  *  *

В двенадцатом разделе пятой главы “Рёанкё” есть следующая история:

“В провинции Хидзэн был человек из Таку, который болел оспой, но присоеди­нился к воинам, атаковавшим Симабарский замок. Родители всячески отговаривали его от этого.

— Когда ты тяжело болен, какая будет от тебя польза, даже если ты доберешься до места сражения? — говорили они.

— Я с удовольствием умру по пути, — отвечал он. — Хозяин всегда был ко мне благосклонным. Как мне после этого сми­риться с тем, что я не могу быть ему полезным?

Невзирая ни на что, он отправился на фронт. Хотя в то время была зима и в лагере было очень холодно, он не обращал внимания на свое здоровье, не одевал дополнительной одежды и не выпускал из рук оружия ни днем, ни ночью. Более того, он не следил за собой, но все же в конце концов выздоровел и выполнил свой долг. Поэтому, вопреки ожиданиям, мы не вправе утверждать, что человек должен прежде всего следить за чистотой своего тела”.

Когда учитель Судзуки Сёдзо услышал об этом, он сказал:

— А разве не был очищением отказ от своей жизни во имя хозяина? Человеку, который не жалеет жизни в борьбе за правое дело, не нужно взывать за помощью к богу оспы. Все божества небес защищают его.

*  *  *

Господин Кацусигэ говорил: “Боится ли смерти человек из Хидзэна или нет, не столь уж важно. Меня больше беспокоит то, что в наше время люди склонны пре­небрегать придворным этикетом и правила­ми хорошего тона. Меня беспокоит то, что все представители клана, даже родственники и старейшины, являются прилежными слу­гами, но считают, что значение правил по­ведения сильно преувеличено. Раньше были люди, которые знали ограничения правил поведения, но они умели достойно вести себя в каждом конкретном случае и поэтому легко находили выход в любой ситуации. Я говорю об этом потому, что сейчас таких людей почти не осталось”.

*  *  *

В течение периода Гэнроку жил самурай по имени Судзуки Рокубэй. Он был выходцем из низшего сословия и родом из про­винции Исэ. Однажды он сильно заболел лихорадкой, и в уме у него помутилось. В это время одного из слуг одолела жадность, и он решил украсть деньги, которые хра­нились в коробочке для чернил. Но не успел слуга открыть коробочку, как больной по­вернулся к нему, выхватил меч из-под по­душки и сразил человека одним ударом. После этого больной упал на постель и умер. Этот поступок Рокубэя свидетельствует о его великой решимости.

Я услышал эту историю в Эдо, но позже, когда я служил в провинции Исэ, я спросил о ней доктора Нагацука, и он подтвердил ее истинность.

Из Книги Восьмой

В ночь тринадцатого дня девятого месяца четвертого года Тэйкё группа из десяти актеров Но вышла посмотреть на луну возле дома солдата-пехотинца Накаяма Мосукэ, расположенного в Саяномото. Наоцука Кан-дзаэмон, а за ним и все остальные начали высмеивать другого солдата-пехотинца Араки Кюдзаэмона за то, что тот был низкорослым. Араки рассердился, зарубил мечом Кандзаэмона и начал рубить остальных.

Хотя Мацумото Рокудзаэмон был без од­ной руки, он спустился вниз, схватил Араки сзади одной рукой и воскликнул:

— Таким, как ты, я откручиваю голову одной рукой!

После этого он выхватил меч Араки, свалил его с ног и прижал коленом к земле. Но когда Мацумото схватил Араки за горло, силы покинули Мацумото и Араки быстро одолел его.

После этого Араки снова вскочил на ноги и принялся рубить всех подряд. Однако мастер Хаята, позже известный как Дзи-родзаэмон, выступил против него с копьем. В конце концов несколько человек осилили Араки. После разбирательства ему было приказано совершить сэппуку, а всех ос­тальных уволили со службы за неблагоразу­мие, хотя Хаята впоследствии был прощен.

Поскольку Пунэтомо не помнит всех об­стоятельств этого случая, читатель должен расспросить о нем других.

*  *  *

Несколько лет назад в Дзиссоине в про­винции Каваками проходило чтение сутр. Пять или шесть человек из провинции Тасиро пришли на службу, а на обратном пути зашли в трактир. Среди них был слуга Кидзука Кюдзаэмона, который по какой-то причине не принял приглашения друзей и вернулся домой до наступления темноты. Остальные же затеяли в трактире драку с какими-то людьми и зарубили их всех.

Когда поздно вечером слуга Кюдзаэмона узнал об этом, он быстро направился туда, где жили его друзья. Узнав подробности происшедшего, он сказал:

— В конце концов от вас потребуют сви­детельств. Когда вы будете давать показания, говорите, что я был с вами и помогал вам рубить этих людей. Вернувшись к Кюдзаэмону, я скажу ему то же самое. По­скольку в поединке все виноваты в равной мере, меня приговорят к смерти так же, как вас. Этого я больше всего и желаю. Ведь даже если я скажу своему хозяину, что вернулся домой до темноты, он не по­верит моим словам. Кюдзаэмон — очень жестокий человек. Поэтому даже если мою непричастность подтвердят свидетели, он скорее всего прикажет мне покончить с со­бой прямо у него на глазах. В таком случае умереть с репутацией того, кто пытался оправдать себя, будет достойно. Поскольку умереть мне придется в любом случае, я желаю умереть, будучи обвиненным в убий­стве людей. Если вы не согласитесь, я вскрою себе живот прямо здесь.

Поставленные в безвыходное положение, его друзья согласились. Однако, хотя на допросе все говорили, как было условлено, в ходе разбирательства выяснилось, что слуга Кюдзаэмона не участвовал в потасов­ке. Следователи были очень тронуты его решением присоединиться к друзьям и вы­соко оценили его мужество.

Эта история была рассказана мне в об­щих чертах, поэтому отдельные подробности я уточню позже.

*  *  *

Однажды, когда Набэсима Аки-но-ками Сигэтакэ обедал, к нему неожиданно пришел посетитель, и он ушел из-за стола, не за­кончив трапезу. Позже его слуга сел за стол и принялся доедать жареную рыбу, которая была на нем. Когда господин Аки вернулся и увидел слугу, тот испугался и убежал. Господин Аки крикнул ему вдогонку:

— Только презренный раб может есть то, что не доел кто-то другой! — Затем он сел за стол и продолжил обедать.

Это — одна из историй, рассказанных Дзинъэмоном. Известно также, что слуга был одним из тех, кто после смерти своего хозяина совершил цуйфуку.

*  *  *

Ямамото Дзинъэмон всегда говорил своим слугам: “Напропалую играйте в карты! Лгите сколько угодно! Если вы прошли с человеком сто метров, и он не солгал вам семь раз, этот человек ни к чему не при­годен!”. В прошлом люди всегда говорили подобным образом, потому что они заботи­лись только о воинских подвигах и считали, что “праведный” человек не способен на великие свершения. Они также закрывали глаза на проступки людей, оправдывая их словами: “Они сделали много хорошего, по­этому...”

Люди вроде Сагара Кюма тоже прощали своим слугам воровство и прелюбодеяния, постепенно приучая их не совершать таких поступков. Сагара Кюма говорил: “Если бы не такие люди, у нас не было бы настоящих слуг”.

*  *  *

Икуно Орибэ говорил: “Если слуга будет Думать только о том, что ему предстоит сделать в течение дня, он сможет сделать все. Приниматься нужно только за то, что можно закончить в течение одного дня. Зав­тра будет тоже только один день”.

*  *  *

В то время, когда господин Набэсима Цунасигэ еще не возглавил клан, он изучал буддизм у дзэнского священника Куротакияма Тёона. Цунасигэ достиг просветления и священник собирался вручить ему печать мастера [19]. Об этой новости узнали во дворце господина Набэсима. В это время Ямамото Городзаэмон получил приказ прислуживать Цунасигэ и одновременно при­сматривать за ним. Узнав о намерении священника, Городзаэмон понял, что это плохо и решил попросить Тёона не давать Цунасигэ печати мастера, а если тот откажется выполнить его просьбу, убить его. Он при­ехал к священнику в Эдо и вошел к нему в дом. Тёон решил, что это странствующий монах и встретил его очень достойно.

Городзаэмон обратился к священнику со словами:

— Я должен сказать вам кое-что по сек­рету. Пожалуйста, отошлите прислугу, — и когда тот отослал, продолжил: — Говорят, что вы собираетесь вручить господину Цунасигэ печать мастера за его успехи в изу­чении буддизма. Однако вы являетесь выходцем из провинции Хидзэн и поэтому в общих чертах знакомы с обычаями кланов Рюдзодзи и Набэсима. У нас все сословия живут в мире, потому что, в отличие от других провинций, власть у нас переходит по наследству от одного владыки к другому. До сих пор еще ни разу не было так, чтобы владыка нашего клана получил буддийскую печать мастера. Если вы дадите печать Цу­насигэ, он может возомнить себя просвет­ленным и перестать считаться с мнением своих слуг. Великий человек от этого станет тщеславным. Я настаиваю на том, чтобы вы не давали ему печать. Если вы не согласи­тесь со мной, знайте, что я исполнен ре­шимости [20].

Городзаэмон сказал это с неподдельной решимостью. Цвет лица священника изменился и он сказал:

— Ладно, ладно. У вас благородные на­мерения, и я вижу, что вы хорошо разбираетесь в делах своего клана. Вы преданный слуга...

— Нет, это не пройдет! Я понимаю ваш замысел! — воскликнул Городзаэмон. — Я пришел сюда не для того, чтобы вы меня хвалили. Не говорите мне больше ничего, а только ответьте мне на мой вопрос: отка­зываетесь ли вы от намерения дать Цуна­сигэ печать?

— То, что вы говорите, очень разумно, — сказал Тёон. — Конечно же, я не дам ему печати. — После этого Городзаэмон еще раз переспросил его и удалился.

Цунэтомо слышал эту историю от самого Городзаэмона.

*  *  *

Восемь самураев отправились вместе, чтобы немного развлечься. Двое из них, Комори Эйдзюн и Оцубо Дзинъэмон, зашли в чайный домик перед храмом Каннона в Асакуса, поссорились там с официантами и были жестоко избиты. Другие самураи находились в это время на прогулочном ко­рабле. Когда они узнали об этом, Муто Рокуэмон сказал:

— Мы должны вернуться и отомстить за них. — Ёсий Ётиэмон и Эдзоэ Дзинбэй согласились с ним, но другие самураи вы­ступили против этого, утверждая, что это навлечет неприятности на весь клан. В конце концов все они направились домой.

— И все-таки, мы должны отомстить им! — сказал Рокуэмон, когда они прибыли во дворец, но другие снова не согласились с ним.

Тем временем Эйдзюн и Дзинъэмон со­брались с силами после драки, вернулись в чайный домик и зарубили официантов, хотя при этом сами были серьезно ранены. Впоследствии хозяин привлек их к ответ­ственности за это. Когда все стороны случая были подробно рассмотрены, некто сказал:

— Если ждать согласия со стороны дру­гих, такое дело, как месть, никогда не будет доведено до конца. Нужно действовать сразу же и без колебаний, даже если это значит идти на верную смерть. Человек, который призывает других к мести, но не торопится отомстить, — это всего лишь лицемер. Хит­рые люди пытаются добыть себе славу, прибегая только к словам. Но подлинный са­мурай — это тот, кто никого не уговаривает, отправляется мстить втайне от других и погибает. Достигать цели нет необходимости. Чтобы быть самураем, достаточно умереть. И все же такой человек добивается своего чаще других.

*  *  *

Итиюкэн был простым слугой на кухне у господина Таканобу. Однажды он поспорил с несколькими людьми о вопросах борьбы и в последовавшей за спором потасовке за­рубил семь или восемь человек, за что был приговорен к самоубийству. Однако, когда господин Таканобу услышал об этом, он помиловал слугу, сказав: “В наше неспо­койное время провинция нуждается в бес­страшных людях, а этот человек, кажется, очень смел”. Впоследствии, во время боевых действий на реке Юдзи, господин Таканобу взял с собой Итиюкэна, и последний в сра­жении проявил невиданную доблесть, глу­боко вонзившись в ряды врага и сокрушая всех на своем пути.

В битве при Такаги Итиюкэн зашел так далеко в строй неприятеля, что господин Таканобу почувствовал сожаление и отозвал его назад. Поскольку первая шеренга наступающих не поспевала за Итиюкэном, чтобы остановить Итиюкэна, господину Таканобу пришлось самому рвануться вперед и схватить его за рукав. К тому времени Итиюкэн был уже несколько раз ранен в голову, но без труда остановил кровотече­ние, приложив к голове полотенце с завер­нутыми в него зелеными листьями.

*  *  *

В первый день штурма замка Хара пос­ланником господина Мимасака к Оки Хёбу был назначен Цурута Яситибэй. Когда он доставлял письмо, он был ранен пулей из замка в поясницу и упал лицом вниз. Вскоре он встал и все же доставил письмо по назначению, но был сражен вторично и умер. Тело Яситибэя с поля битвы привез Тайра Тихёэй. Когда Тихёэй возвращался в лагерь Хёбу, он также был убит пулей из ружья.

*  *  *

Дэнко родился в Таку. В то время, о котором пойдет речь, еще были живы его старший брат, которого звали Дзиробэй, младший брат и мать. Однажды в девятом месяце мать Дэнко, отправляясь на пропо­ведь, взяла с собой сына Дзиробэя. Когда пришло время отправляться домой, ребенок, одевая соломенные сандалии, наступил на ногу человеку, который стоял рядом с ним. Человек упрекнул ребенка, но тот начал спорить с ним. В конце концов человек обнажил меч и убил его. Мать Дзиробэя чуть не лишилась чувств, Опомнившись, она бросилась на человека, и тогда он убил ее тоже. После этого человек вернулся к себе домой.

Этого человека звали Гороуэмон. Он был сыном ренина по имени Накадзима Моан. Его младший брат Тюдзобо вел аскетичес­кую жизнь в горах. Моан был советником господина Мимасака, и Гороуэмон тоже по­лучал жалование.

Когда о случившемся узнали в семье Дзиробэя, его младший брат отправился к дому Гороуэмона. Обнаружив, что дверь за­перта изнутри, и что на стук никто не выходит, он изменил голос и представился незнакомым человеком. Когда дверь откры­ли, он выкрикнул свое подлинное имя и скрестил мечи с врагом. Оба самурая упали в кучу мусора, но в конце концов Гороуэмон был убит. В это время ворвался Тюдзобо и зарубил младшего брата Дзиробэя.

Услышав об этом, Дэнко сразу же при­шел в дом Дзиробэя и сказал:

— Из врагов был убит только один, тогда как наша семья потеряла три человека. Это очень печально, и поэтому мы должны убить Тюдзобо.

Однако Дзиробэй не соглашался. Дэнко почувствовал, что это позор, и хотя он был буддийским священником, он решил отомс­тить убийце своей матери, младшего брата и племянника. Тем не менее он знал, что поскольку он занимает пост обычного священника, скорее всего господин Мимасака примет ответные меры. Поэтому он много работал и добился назначения главным свя­щенником храма Рюундзи. После этого он отправился к мастеру меча Иёнодзё и поп­росил его сделать ему длинный и короткий мечи. Более того, Дэнко предложил ему стать его учеником и получил разрешение участвовать в работе.

В двадцать третий день девятого месяца следующего года он был готов к осуществлению своего замысла. К счастью, в это время к нему пришел гость. Дав приказ накрывать стол, Дэнко облачился в одежду простолюдина и тайно покинул резиденцию главного священника. Затем он пошел в Таку и, спросив Тюдзобо, узнал, что тот с большой группой людей наблюдает за вос­ходом луны, и поэтому нападать на него было опасно. Не желая откладывать свое дело, Дэнко решил, что выполнит свой долг, если убьет Моана, отца Тюдзобо. Отправив­шись в дома Моана, он вломился в его спальню, выкрикнул свое имя и зарубил его, не дав ему встать с кровати. Когда на крики сбежались люди со всей округи, он объяснил свой поступок, выбросил длинный и короткий мечи и вернулся домой. Известие о его мести опередило его, и поэтому, когда он возвращался в Сага, большая группа мирян из его прихода встретила его на дороге и проводила его до самого дома.

Господин Мимасака был вне себя от ярос­ти, но, занимая должность главного священ­ника клана Набэсима, Дэнко был неуязвим. В конце концов через подданных Набэсима Тонэри господин Мимасака обратился к Тан-нэну, главному священнику Кодэндзи. Он сказал:

— Когда священник убивает человека, его нужно приговорить к смерти.

— Приговор духовному лицу может вы­нести только традиция храма Кодэндзи, — ответил Таннэн.

Господин Мимасака рассердился еще больше:

— К чему же его теперь приговорят?

— Хотя вам этого знать не полагает­ся, — отвечал Таннэн, — поскольку вы настаиваете, я отвечу вам. В соответствии с буддийским Законом, провинившийся свя­щенник должен низложить мантию и уйти в изгнание.

Впоследствии Дэнко низложил свою ман­тию в храме Кодэндзи. Однако, когда он отправлялся в изгнание, несколько его учеников взяли длинные и короткие мечи и вместе с целой толпой мирян сопровождали его до Тодороки. По дороге они встретили несколько человек в одежде охотников. Охотники спросили правда ли, что процес­сия идет из Таку.

Дэнко долгие годы жил в Тикудзэне. Он пользовался всеобщим уважением и был на хорошем счету среди самураев. Эта история о нем получила огласку, и, говорят, его хорошо принимали во всех домах города.

*  *  *

Преступление Хориэ Санъэмона состояло в том, что он украл деньги из казны Набэсима и бежал с ними в другую провинцию. Впоследствии он был схвачен и сознался. Ему вынесли приговор: “Поскольку это очень тяжелое преступление, провинивше­гося нужно пытками замучить до смерти”. Накано Дайгаку было приказано присутст­вовать при экзекуции. Сначала Санъэмону вырвали все ногти и выжгли все волосы на теле. Затем были разорваны все его сухо­жилия. А затем его тело сверлили сверлами и подвергали другим пыткам. За все это время он ни разу не содрогнулся и не переменился в лице. В конце концов его опустили в кипящий соевый соус, а затем его тело согнули назад и сломали.

*  *  *

Однажды, когда Фукути Рокуроуэмон выходил из дворца, мимо усадьбы мастера Таку проходила процессия с паланкином одной высокопоставленной женщины. Чело­век, который случайно оказался рядом, в соответствии с правилами приветствовал процессию. Однако один из охранников па­ланкина сказал ему:

— Ты не поклонился достаточно низ­ко, — и ударил его рукоятью алебарды. Человек провел рукой по голове и оказалось, что она разбита до крови.

— Ты оскорбил меня, хотя я был веж­лив, — сказал он. — Считай, что тебе не повезло.

После этого он зарубил охранника одним ударом. Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон поднял копье и обратился к че­ловеку со словами:

— Спрячьте свой меч в ножны. В пре­делах дворца запрещено находиться с обнаженным оружием.

— Случившегося нельзя было предотв­ратить. Я действовал под давлением обстоятельств. Вы, очевидно, видели, как все произошло. Хотя мне хотелось бы вернуть меч в ножны, тон ваших слов не позволяет мне сделать это. Если вы недовольны моим поступком, я с радостью приму ваш вызов.

После этого Рокуроуэмон бросил на зем­лю копье и доброжелательно ответил:

— Ваши слова заслуживают внимания. Мое имя — Фукути Рокуроуэмон. Я подтвержу, что вы действовали безупречно. Более того, я буду отстаивать вас, даже если для этого мне придется пожертвовать жизнью. А теперь спрячьте ваш меч.

— С удовольствием, — ответил человек и положил меч в ножны.

Когда этого человека спросили, откуда он, он ответил, что является слугой Таку Нагато-но-ками Ясуёри. Рокуроуэмон отпра­вился вместе с ним и объяснил все обстоятельства случившегося. Полагая, что жен­щина в паланкине была женой высокопоставленного сановника, господин Нагато велел своему слуге совершить сэппуку. Тог­да Рокуроуэмон обратился к нему.

— Поскольку я дал слово самурая за­щищать этого человека, — сказал Рокуроуэмон, — если он должен совершить сэппуку, я совершу сэппуку первым.

Говорят, что после этого дело удалось уладить.

Господин Сима послал гонца к своему отцу, господину Аки с посланием, в котором говорилось: “Я собираюсь совершить палом­ничество в храм Атаго в Киото”. Господин Аки спросил у гонца:

— Зачем он собирается делать это?

— Атаго — божество, покровительству­ющее стрельцам из лука, — ответил го­нец, — а господин Сима желает добиться успеха в войне.

— Это полностью бесполезно! — сердито ответил господин Аки. — Должен ли доблестный воин клана Набэсима ездить на поклон к Атаго? Нет, не должен. Даже если Атаго пожелает воплотиться в рядах про­тивника, доблестный воин должен одним ударом разрубить его пополам!

*  *  *

Дохаку жил в Кироцутибару. Его сына звали Горобэй. Однажды, неся мешок с рисом, Горобэй встретил ренина мастера Ку-масиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. По поводу каких-то давних разногласий у них возникла ссора, и Горобэй ударил мешком Кюная. Завязалась драка, в ходе которой Горобэй толкнул Кюная в канаву и вернулся домой. Кюнай долго выкрикивал угрозы вслед уходящему Горобэю, но потом тоже вернулся домой, где рассказал обо всем своему старшему брату Гэнъэмону. Вдвоем они направились к Горобэю с намерением отомстить.

Когда они подошли к дому Горобэя, ока­залось, что дверь немного приоткрыта. Горобэй ждал их за дверью с обнаженным мечом. Не подозревая об этом, Гэнъэмон вошел и Горобэй ударил его. Гэнъэмон по­лучил глубокую рану, но, опираясь на меч, вышел из дома. Тогда в дом ворвался Кюнай и зарубил Кацуэмона, зятя Дохаку, который сидел возле очага. После этого Дохаку вмес­те с женой сумели отобрать у Кюная меч. Кюнай начал извиняться.

— Я достиг своей цели, — сказал он. — Пожалуйста, верните мне меч, и мы с братом уйдем домой.

Но когда Дохаку вернул ему меч, Кюнай бросился на него и наполовину разрубил ему шею. После этого они опять скрестили мечи с Горобэем и дрались на равных, пока Кюнай не отрубил Горобэю руку.

После этого Кюнай, тоже порядком из­раненный, взвалил себе на плечи Гэнъэмона и направился домой, но Гэнъэмон умер по дороге.

У Горобэя было очень много ран, и хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер на следующий день оттого, что выпил немного воды.

У жены Дохаку были отрублено несколь­ко пальцев. У Дохаку был разрублен позвоночник в области шеи. Поскольку горло осталось целым, его голова свисала вперед. Поддерживая голову рукой, Дохаку отпра­вился к хирургу.

Лечение хирурга было следующим. Сна­чала он смазал челюсть Дохаку настойкой живицы на масле и перевязал ее волокнами китайской крапивы. Затем он прикрепил веревку к макушке его головы и привязал ее к перекладине, чтобы голова не падала, пока он будет зашивать рану. А потом он велел Дохаку лечь и засыпал его тело рисом, чтобы тот не мог пошевелиться.

В течение трех дней Дохаку ни разу не потерял сознания и не переменил положе­ния тела. Он даже не пил настойки жень­шеня. Говорят, что только когда на третий день дал о себе знать его геморрой, он принял немного болеутоляющего. В конце концов его кости срослись и он полностью выздоровел.

*  *  *

Когда господин Мицусигэ заболел оспой в Симоносэки, Икусима Сакуан дал ему какое-то лекарство. Это был исключительно тяжелый случай болезни, и поэтому приближенные всех сословий были очень обес­покоены состоянием господина Мицусигэ. Неожиданно его струпья стали черными. Люди, которые ухаживали за ним, были в отчаянии. Они тайно сообщили об этом Са-куану и он сразу же пришел к больному.

— Что ж, это совсем не опасно. Струпья заживают. Вскоре он полностью выздоровеет без каких-либо осложнений. Даю вам слово, — сказал Сакуан.

Приближенные господина Мицусигэ ус­лышали об этом и подумали: “Сакуан выглядит немного обеспокоенным. Значит, по­ложение нашего хозяина действительно без­надежно”.

Затем Сакуан расположил возле кровати больного ширму, стал за ней и дал господину Мицусигэ какое-то лекарство. После этого его струпья зажили и он полностью выздо­ровел. Впоследствии Сакуан рассказывал одному человеку:

— Поскольку лечил хозяина я сам, когда я давал хозяину лекарство, я был исполнен решимости, если ему не станет лучше, вскрыть себе живот и умереть вместе с ним.

*  *  *

Когда Накано Такуми умирал, возле него собрались все его родные и близкие. Он сказал: “Вы должны понять, что есть три качества безупречного слуги: решимость выполнить волю хозяина, смелость и готов­ность умереть”.

Однажды, когда несколько человек со­брались на платформе возле внутренней цитадели дворца, некто обратился к Утида Сёуэмону со словами:

— Говорят, что вы учитель меча, но ва­ши поступки в повседневной жизни не подтверждают этого. Если бы вас попросили совершить кайсяку, мне кажется, вместо того, чтобы отрубить голову, вы отрубили бы макушку головы.

— Это не так, — ответил Сёуэмон. — Проведите небольшую линию на своей шее, и тогда я покажу вам, что могу рубить, не отступая от нее даже на волосок.

*  *  *

Нагаяма Рокуродзаэмон путешествовал по Токайдо и был недалеко от Хамамацу. Когда процессия с его паланкином прохо­дила мимо постоялого двора, к нему подо­шел нищий и сказал:

— Я — ренин из Этиго. У меня закон­чились деньги и я оказался в затруднитель­ном положении. Мы оба воины. Пожалуйста, помогите мне.

— Неучтиво говорить, что мы оба во­ины, — гневно отвечал Рокуродзаэмон. — Если бы я оказался на твоем месте, я бы вскрыл себе живот. Вместо того чтобы по­зориться, выпрашивая деньги на дороге, вскрой себе живот прямо сейчас. Давай!

Говорят, услышав эти слова, нищий уда­лился.

*  *  *

Макигути Ёхэй за свою жизнь был кай­сяку много раз. Когда некто Канахара до­лжен был совершить сэппуку, Ёхэя снова попросили быть кайсяку. Канахара вонзил меч себе в живот, но после этого силы покинули его. Ёхэй подошел к нему со сто­роны, крикнул “Эй!” и наступил ему на ногу. Это дало Канахара силы распороть живот до конца. Говорят, что, выполнив свою миссию кайсяку, Ёхэй говорил со сле­зами на глазах:

— А ведь он когда-то был моим другом...

Эту историю рассказал мастер Сукээмон.

*  *  *

Когда некто совершал сэппуку, кайсяку отрубил ему голову, но она полностью не отделилась от тела, а повисла на небольшом кусочке кожи. Официальный наблюдатель сказал:

— Что-то все же осталось.

Кайсяку рассердился, взял голову и, пе­ререзав оставшуюся кожу, поднял ее на уровень глаз и воскликнул:

— Полюбуйтесь!

Говорят, что смотреть на это зрелище было неприятно. Эту историю рассказал господин Сукээмон.

В прошлом часто были случаи, когда отрубленная голова отлетала далеко. Поэ­тому считалось, что лучше оставить немного кожи, чтобы голова повисла на ней и не покатилась в сторону официальных лиц. Од­нако в настоящее время считается, что луч­ше отрубать голову полностью.

Человек, отрубивший пятьдесят голов, как-то сказал: “Когда рубишь головы, иног­да бывает, что туловище начинает проти­водействовать. Так, когда отрублены три головы, сопротивления все еще нет, и ты рубишь хорошо. Но когда дело доходит до четвертой или пятой, ты начинаешь чувст­вовать небольшое противодействие. Поскольку это очень важно, всегда лучше ру­бить так, чтобы голова упала на землю. В этом случае человек заведомо не совершит ошибку”.

*  *  *

Когда господин Набэсима Цунасигэ был ребенком, Ивамура Кураносукэ был назначен его воспитателем. Однажды Кураносукэ увидел, что перед молодым Цунасигэ лежат золотые монеты. Он спросил слугу:

— Зачем ты даешь это молодому хозя­ину?

— Хозяин услышал, что ему принесли подарок. Он сказал, что не видел его, и поэтому я принес ему показать этот по­дарок, — ответил слуга.

Кураносукэ выругал его и сказал:

— Приносить такие ничтожные вещи пред очи его высочества — крайнее небрежение. Помни, что сын нашего господина не должен видеть денег. Слуги должны всег­да помнить об этом.

В другой раз, когда господину Цунасигэ исполнилось двадцать лет, он по какой-то причине направлялся в имение Наэкияма. Когда процессия приближалась к имению, он попросил посох. Его подручный Миура Дзибудзаэмон нашел для него палку и соби­рался дать ее господину Цунасигэ, когда это увидел Кураносукэ. Он быстро отобрал у Дзибудзаэмона палку и строго выбранил его:

— Ты что, хочешь сделать нашего мо­лодого господина похожим на нищего? Даже если он просит посох, ему нельзя его давать. Это — попустительство со стороны того, кто ему прислуживает.

Дзибудзаэмон впоследствии был повы­шен в должности до тэакияри, и Цунэтомо слышал эту историю от него самого.

Из Книги Девятой

Однажды, когда Симомура Сёун служил во дворце, господин Наосигэ с гордостью сказал:

— Как хорошо, что в свои юные годы Кацусигэ так силен. В борьбе со сверстни­ками он побеждает даже тех, кто старше его.

— Хотя я и старик, — отвечал Сёун, — в сидячей борьбе никто не сравнится со мной.

Произнеся эти слова, Сёун, не вставая на ноги, схватил Кацусигэ и швырнул его на землю с такой силой, что тому было больно.

— Гордиться силой, когда характер еще не сформировался, — продолжил Сёун, — означает навлекать на себя позор среди людей. Кацусигэ слабее, чем может пока­заться.

И Сёун вышел из комнаты.

*  *  *

Мацуда Ёхэй и Исий Дзинку были близ­кими друзьями. Однажды Ёхэй поссорился с Нодзоэ Дзинбэем. Ёхэй послал Дзинбэю записку, в которой говорилось: “Пожалуй­ста, прийди и мы с тобой выясним наши отношения раз и навсегда”. После этого он и Дзинбэй встретились и вместе направи­лись в имение Ямабуси в Кихаре. Перепра­вившись через ров с водой, они разрушили после себя мост. Обсудив свои разногласия, они убедились, что им не нужно устраивать поединок. Однако, на обратном пути, они вспомнили, что мост разрушен.

Осматривая ров в поисках возможности пересечь его, они заметили, что к ним крадутся какие-то люди.

— Нам не суждено вернуться отсюда живыми, — сказали они друг другу, — да­вай же будем сражаться, чтобы не опозо­рить имя своих потомков.

Некоторое время они дрались. Серьезно раненый, Ёхэй упал в канаву между двумя полями. Дзинбэй тоже был ранен. Кровь текла по его лицу, и он долго не мог найти Ёхэя. Пока Дзинбэй на четвереньках искал Ёхэя, тот незаметно подошел к нему сзади и сразил его ударом меча. Но когда ему нужно было нанести завершающий удар, его рука обессилела, и ему пришлось на­ступить на меч ногой.

К этому времени подоспели друзья Ёхэя и помогли ему вернуться обратно. После того как его раны зарубцевались, ему велели совершить сэппуку. Перед смертью он встретился со своим другом Дзинку, и они вместе осушили прощальную чашу.

*  *  *

Окубо Тоэмон из Сиода содержал винный магазин для Набэсима Кэнмоцу. Господин Окура, сын Набэсима Кай-но-ками, был ка­лекой и жил, не выходя из дома, в деревне Мино. Странствующие борцы и пройдохи были частыми гостями в его доме. Нередко они выходили в соседние деревни и достав­ляли там много неудобств. Однажды двое из них зашли к Тоэмону, напились сакэ, затеяли ссору и начали оскорблять Тоэмона. Он вышел против них с алебардой, но пос­кольку их было двое, они зарубили его.

Его сыну Канносукэ тогда исполнилось пятнадцать лет. Когда ему сообщили о случившемся, он был на занятиях в храме Дзодзэйдзи. Прискакав домой с небольшим мечом, длиной всего лишь шестнадцать футов, он вступил в поединок с двумя взрос­лыми борцами и быстро одолел их. Хотя Канносукэ получил тринадцать ран, он ос­тался жив. Впоследствии его называли Доко, и он прославился как мастер массажа.

*  *  *

Говорят, что Токунага Китидзаэмон часто жаловался: “Я теперь стал таким старым, что даже если начнется сражение, я не смогу в нем участвовать. И все же я хотел бы ворваться в ряды противника и умереть от ударов их мечей. Позорно кончать свою жизнь, лежа на кровати”.

Говорят, что священник Гёдзаку услы­шал эти слова, еще когда был послушником. Наставником Гёдзаку был священник Ёмон, младший сын Китидзаэмона.

*  *  *

Когда Сагара Кюма попросили стать главным слугой, он обратился к Набэсима Хэйдзаэмону:

— По какой-то причине хозяин благово­лит мне и предлагает занять высокую должность. Но у меня нет хорошего слуги, и поэтому я прошу тебя: дай мне своего слугу Такасэ Дзибусаэмона.

— Мне приятно слышать, что ты такого высокого мнения о моем слуге, — ответил Хэйдзаэмон, — поэтому я выполню твою просьбу.

Но когда он рассказал об этом Дзибусаэмону, тот сказал:

— Я отвечу лично господину Кюма.

Затем он пошел в дом господина Кюма для разговора с ним.

— Я знаю, что для меня очень большая честь получить от вас такое приглаше­ние, — сказал Дзибусаэмон. — Но слуга — это человек, который не может часто менять хозяев. Поскольку вы собираетесь занять высокую должность, если я стану вашим слугой, я тоже буду жить в роскоши. Это нехорошо для меня. Хэйдзаэмон — человек низкого сословия, он никогда не был в ми­лости, и поэтому мы с ним едим простую рисовую кашу. Однако мы ни на что не жалуемся. Пожалуйста, подумайте еще раз об этом.

Эти слова произвели на Кюма сильное впечатление.

*  *  *

Некто отлучился из дома, а когда вер­нулся поздно вечером, оказалось, что в дом проник незнакомец и совершил прелюбоде­яние с его женой. Тогда он убил этого человека. Затем он проломил стену в амбаре, вытянул оттуда мешок с рисом и положил тело убитого рядом с мешком, чтобы все подумали, что он убил вора. Так и случилось. Через некоторое время он развелся со своей женой и таким образом покончил с этим делом..

*  *  *

Когда один человек вернулся домой, он обнаружил, что в спальне его жена изменяет ему со слугой. Когда человек вошел в спаль­ню, слуге удалось бежать, а жену он убил.

Позвав прислужницу, он поведал ей о случившемся, а потом сказал:

— Поскольку огласка опозорит моих детей, все должно быть устроено так, словно моя жена умерла от болезни. Мне понадо­бится твоя помощь. Если ты считаешь, что не справишься с этим, я тоже убью тебя как соучастницу тяжкого преступления.

— Если вы пощадите меня, я сделаю все, как вы скажете, — ответила она.

После этого прислужница убрала в ком­нате, и одела покойную госпожу в ночную одежду. Затем они послали к доктору одного за другим трех гонцов с просьбой приехать ввиду неожиданной болезни жены. Когда доктор уже был в пути, они послали еще одного, который сказал, что женщина умер­ла и поэтому можно не приезжать. Потом они послали за дядей покойной и рассказали ему о болезни так, что он поверил.

Все сошло как смерть в результате бо­лезни, и никто так и не узнал правду. Впоследствии слугу уволили. Все это слу­чилось в Эдо.

*  *  *

В канун нового, третьего года Кэйтё в Корее в местности Ёлсан перед японскими войсками предстали полчища династии Мин, насчитывавшие многие сотни тысяч воинов. Японские воины замерли, потому что не ожидали, что противник соберет такую большую армию. Господин Наосигэ сказал:

— Ладно, ладно. Их довольно много. Как вы думаете, сколько сотен тысяч воинов будет у них?

— В Японии о несметном количестве принято говорить: их так много, как волос на трехлетнем теленке, — ответил Дзинъэмон. — Вот я и скажу, что их собралось тут столько, сколько волос на трехлетнем теленке!

Предание гласит, что все рассмеялись и тем самым вернули себе смелое расположение духа.

Позже господин Кацусигэ охотился на горе Сиройси и напомнил об этом Накано Матабэю:

— Кроме твоего отца, который сказал это, никто из присутствующих не проронил ни слова.

*  *  *

Накано Дзинъэмон часто повторял: “Че­ловек, который служит господину, когда тот благоволит ему, — это не слуга. Но человек, который служит господину, когда тот безжалостен и несправедлив, — вот это насто­ящий слуга. Вы должны глубоко понять это”.

Когда Ямамото Дзинъэмону исполнилось восемьдесят лет, он заболел. Со временем ему стало так плохо, что он с трудом сдер­живал стоны. Тогда кто-то сказал ему:

— Вам будет лучше, если вы будете стонать. Не стесняйтесь!

— Это будет неправильно, — ответил старый самурай. — Имя Ямамото Дзинъэмона известно всем. Он не опозорился ни разу за всю свою жизнь. Поэтому он не может позволить людям слышать свои стоны даже перед смертью.

Говорят, что он не стонал до самого конца.

Когда один из сыновей Мори Монбэя оказался втянут в потасовку и вернулся домой раненый, отец спросил его:

— Что ты сделал со своим противником?

— Я зарубил его, — ответил сын.

— Ты нанес ему завершающий удар [21]?

— Да, нанес.

— Что ж, ты поступил достойно, — ска­зал Монбэй, — и тебе не о чем сожалеть. Теперь, хотя ты и остался в живых, ты должен совершить сэппуку. После того как спокойствие вернется к тебе, соверши сэп­пуку. Тогда ты умрешь не от руки другого человека, а от руки своего отца.

И через некоторое время он выступил в роли кайсяку для своего сына.

*  *  *

Человек из группы, в которой состоял Айура Гэндзаэмон, совершил какой-то проступок. Начальник группы дал ему записку, в которой ему был вынесен смертный при­говор, и попросил отнести записку Гэндза-эмону. Гэндзаэмон внимательно прочел ее и сказал провинившемуся:

— Здесь написано, что я должен убить тебя, поэтому давай лучше пойдем на восточный берег. Ты ведь когда-то учился сра­жаться на мечах. Теперь пришло время проверить, чему ты тогда научился.

— Я сделаю все, как вы говорите, — ответил человек и вместе с Гэндзаэмоном вышел из дома.

Не успели они пройти и двадцати метров вдоль рва, как слуга Гэндзаэмона окликнул его с другой стороны. Когда Гэндзаэмон повернулся к нему, приговоренный бросился на него с мечом. Гэндзаэмон уклонился от удара, выхватил свой меч и зарубил напа­давшего. Затем он вернулся домой.

Он положил в сундук одежду, в которую был тогда одет, запер этот сундук на ключ и до самой смерти никому не показывал этой одежды. Когда сундук открыли после его смерти, оказалось, что одежда изорвана в клочья.

Эта история была рассказана его сыном Гэндзаэмоном.

*  *  *

Говорят, что Окубо Доко однажды заме­тил: “Все говорят, что в конце времен не будет мастеров. Я не могу понять этого. Такие растения, как пионы, азалии и ка­мелии будут рождать прекрасные цветы независимо от того, наступил конец света или нет. Если люди задумаются над этим, они все поймут. Более того, если люди пос­мотрят по,сторонам, они увидят, что в наше время тоже есть мастера различных ис­кусств. Однако люди продолжают рассуж­дать о том, что мир доживает свои послед­ние дни, и поэтому считают, что можно не прилагать усилий. Это постыдно. Плохих времен не бывает”.

*  *  *

Когда господин Магороку был еще на правах второго сына, однажды он отпра­вился на охоту в Фукахори. Случилось так, что его слуга, по ошибке приняв в густой лесной чаще своего хозяина за вепря, вы­стрелил по нему из ружья и ранил его в колено, вследствие чего Магороку упал с большой высоты. Слуга был так расстроен, что тут же разделся до пояса и собирался совершить сэппуку, но Магороку попросил:

— Вскрыть себе живот ты еще успеешь. А сейчас лучше принеси мне воды.

Слуга побежал. Вернувшись с водой для хозяина, он уже был в спокойном расположении духа. Через некоторое время он снова попытался покончить с собой, но Магороку силой удержал его. Когда они приехали с охоты, Магороку попросил своего отца, Кандзаэмона, простить слугу.

— Это была неожиданная ошибка, — ска­зал Кандзаэмон слуге, — поэтому не беспокойся. Сэппуку в данном случае неуместно. Продолжай служить своему хозяину.

*  *  *

Человек по имени Такаги поссорился с тремя крестьянами, жившими поблизости, и однажды был избит ими по пути с поля домой. Его жена спросила у него:

— Не забыл ли ты, что говорят о смерти?

— Нет, конечно же! — ответил он.

— Мы знаем, что в любом случае чело­век умирает только один раз, — продол­жала она. — Можно умереть от болезни, на поле битвы, в результате сэппуку или вследствие казни посредством отсечения го­ловы. Но, как бы человек ни умирал, жалкая смерть — это всего позорнее для него.

Сказав это, она вышла, но скоро верну­лась. Она заботливо уложила спать детей, приготовила факелы для ночного поединка и сказала:

— Я ходила на разведку и мне показа­лось, что я видела, как эти три человека собрались вместе на совет. Теперь настало время. Пошли, скорее!

После этого, вооружившись короткими мечами, мужчина и его жена вышли из дома с факелами в руках. Они лихо ворва­лись в дом, где собрались крестьяне, и убили двоих из них, ранив при этом третьего. Впоследствии мужчину приговорили к сэп­пуку.

Из Книги Десятой

Однажды слуга Такэда Сингэна затеял ссору с посторонним человеком, свалил его на землю и бил его ногами, пока не подо­спели друзья и не разняли их. Старейшины посоветовались и решили:

— Человек, который бил другого ногами, должен быть наказан.

Услышав это, Сингэн молвил:

— Поединок не может оставаться неза­конченным: От того, кто забывает Путь Самурая и не пускает в ход свой меч, отво­рачиваются все божества и будды. В нази­дание другим, оба человека долны быть казнены.

Люди, разнимавшие дерущихся, были со­сланы.

*  *  *

В трактате Юя Сёсэцу о воинской до­блести,, который озаглавлен “Путь Трех Начал”[22], есть изречение о природе кармы. В этом изречении говорится, что Юй Сёсэцу получил устное наставление о во­семнадцати принципах Великой Смелости и Малой Смелости. Он никогда не записывал эти принципы и не пытался их запомнить, а сразу же забыл их все. Затем, оказавшись в реальном бою, он действовал по наитию, и тогда все изученное им стало его собст­венной мудростью. Вот что такое природа кармы.

*  *  *

Если, столкнувшись с неприятностями, человек смажет мочку уха слюной и глубоко выдохнет через нос, он легко справится с ними. Это средство следует держать втайне от других. Более того, если человеку в го­лову прилила кровь и он смажет слюной верхнюю часть уха, скоро к нему вернется спокойное расположение духа.

*  *  *

Цзы Чань был при смерти, когда кто-то спросил у него, как управлять страной. Он ответил: “Нет ничего достойнее, нежели уп­равлять страной великодушно. Однако, быть великодушным, управляя страной, очень трудно. Если действовать нерешительно, вскоре даст о себе знать попустительство. Поскольку управлять страной великодушно очень трудно, лучше управлять ею строго. Быть строгим в управлении страной озна­чает быть взыскательным до того, как про­изошли нежелательные события. Однако тот, кто проявляет строгость после того, как зло заявило о себе, все равно что выставляет ловушку. Много ли найдется людей, которые будут неосторожны с огнем после того, как один раз обожглись? Среди тех, кто недо­оценивают опасность воды, многие ли тону­ли?”

Некто молвил:

— Я знаю форму Разума и форму Жен­щины.

Когда его спросили, каковы эти формы, он ответил:

— Разум имеет четыре угла и не будет двигаться даже в случае смертельной опасности. Женщина же кругла. О ней можно сказать также, что она не ведает различия между добром и злом, между хорошим и плохим, и может закатиться куда угодно.

*  *  *

Основное правило поведения предписы­вает быть быстрым в начале и в конце, но не торопиться в середине. Митани Тадзаэ-мон, услышав об этом, заметил: “Такими же качествами должен обладать кайсяку”.

*  *  *

Фукаэ Ангэн препроводил своего знако­мого к священнику Тэссю из Осаки и, оставшись наедине со священником, сказал ему:

— Мой знакомый желает изучать буд­дизм и надеется получить ваши наставле­ния. Этот человек исполнен великой реши­мости.

Вскоре после этого священник сказал:

— Я знаю человека, который причиняет вред другим. Это Ангэн. Он расхваливал мне достоинства своего знакомого. Однако в чем его достоинства? Глаза Тэссю не находят в нем ничего особенного. Нам не по­добает легкомысленно превозносить других. Ведь тот, кого мы похвалили, будь он умным или глупым, становится надменным. Хвалить означает причинять вред.

*  *  *

Прислуживая сёгуну [23], Хотта Кага-но-ками Масамори проявлял большую преданность. Тогда сёгун решил устроить ему испытание, чтобы узнать, что таится в глубинах его души. Масамори имел обык­новение входить в покои сёгуна, подходить к очагу, брать щипцы, которыми обычно подкладывал дрова, и лишь потом привет­ствовать своего повелителя. Поэтому, чтобы испытать слугу, сёгун нагрел щипцы и пос­тавил их на положенное место. Когда Ма­самори, ни о чем не подозревая, взял в руки щипцы, он сразу же обжегся. Однако он поклонился хозяину, словно ничего не произошло, и тогда тот быстро встал, по­дошел к нему и взял раскаленные щипцы у него из рук.

*  *  *

Некто сказал: “Во время осады крепости в ней может оказаться несколько воинов, которые исполнены решимости сражаться до последнего. Однако, если в рядах защитников нет согласия, крепость в конце концов достанется врагу.

При штурме крепости один человек мо­жет отважиться тайком пробраться в нее, чтобы захватить ее без боя. Однако, если несколько его соратников, которые желают брать крепость штурмом, направят на него свет своих фонарей, защитники заметят крадущегося смельчака и поднимут тревогу. Впоследствии, даже если те, кто помешали ему, поймут, что поступили опрометчиво, крепость все равно придется брать штурмом. В таком случае говорят, что осада крепости началась по вине осаждающих”.

Буддийский священник Рёдзан записы­вал свои размышления о воинском искусстве полководца Таканобу. Другой священник, узнав об этом, упрекнул его:

— Негоже священнику писать о воена­чальнике. Ведь, каким бы хорошим сочинителем он ни был, он исказит намерения великого полководца, поскольку сам не уча­ствовал ни в одном реальном сражении. Поэтому не стоит передавать будущим поколениям неправильные сведения.

*  *  *

Некто обратился к самураю со словами:

— На стене гробницы Святого [24] высечено стихотворение:

Даже если человек не читает молитв,

Но в сердце своем шествует по пути искренности,

Боги никогда не отвернутся от него.

— Что такое этот Путь искренности?

На что самурай сказал ему:

— Ты, кажется любишь поэзию. Что ж, отвечу тебе стихом:

Поскольку все в этом мире —

Всего лишь кукольное представление,

Путь искренности — это смерть!

Говорят также, что следовать по Пути искренности означает жить каждый день так, словно ты уже умер.

*  *  *

Говорят, что если рассечь лицо вдоль, помочиться на него и потоптаться по нему соломенными сандалиями, с лица слезет ко­жа. Об этом поведали священнику Гёдзаку, когда он был в Эдо. Подобными сведениями нужно дорожить.

*  *  *

Один из слуг Мацудайра Сагами-но-ками отправился в Киото собирать долги и поселился в нанятой квартире. Однажды, стоя возле дома и взирая на идущих по улице людей, он услышал, как один прохожий сказал другому:

— Говорят, что потасовку затеяли люди господина Мацудайра. Она все еще продолжается.

Слуга подумал: “Как нехорошо, что мои товарищи затеяли резню. Это, должно быть, люди, которые пришли сменить тех, кто в настоящее время работают в Эдо. Наверное, говорят именно о них”. Он спросил у про­хожего, где это происходит, и когда прибе­жал на указанное место, оказалось, что его товарищи потерпели поражение и враги собираются уже нанести завершающий удар. Он издал боевой клич, зарубил двоих неприятелей и вернулся к себе на квартиру.

Об этой истории узнал чиновник из сёгуната и слугу Мацудайра вызвали к нему для расследования.

— Ты присоединился к своим товарищам в потасовке и тем самым нарушил правительственный указ. В этом не может быть сомнений, правда? — спросили его.

— Я человек из провинции, — отвечал слуга, — и поэтому мне трудно понять, о чем ваше высочество изволит говорить. Будьте добры, повторите то, что вы только что сказали.

— Не заложены ли у тебя уши? Я спра­шиваю тебя, правда ли, что ты участвовал в резне, нарушив одновременно правитель­ственный указ и закон страны?

— Теперь я понял, что вы говорите, — отвечал слуга. — Вы утверждаете, что я нарушил закон и правительственный указ, но уверяю вас, что я никоим образом не сделал этого. Объяснить это я могу тем, что все живые существа любят жить, и это столь же справедливо в отношении людей. Я тоже очень ценю свою жизнь. Однако, когда я услышал, что мои друзья вступили в неравный бой, я подумал, что пренебрегу Путем Самурая, если сделаю вид, что не услышал этого. Поэтому я побежал к месту действия. Я смог бы продлить себе жизнь, если бы, не ведая стыда, вернулся домой после того, как моих товарищей зарубили, но это было бы попиранием Пути Самурая. Чтобы следовать по Пути, нужно отказаться от своей драгоценной жизни. Поэтому, ос­таваясь верным Пути Самурая и соблюдая самурайские заповеди, я без колебаний пре­небрег своей жизнью. Прошу вас казнить меня на месте.

Эти слова произвели сильное впечатле­ние на чиновника, и впоследствии он прекратил разбирательство, сказав господину Мацудайра:

— У вас на службе состоит очень спо­собный самурай. Пожалуйста, берегите его.

Вот как говорит священник Банкэй: “Не одалживай чужой силы, но полагайся на свою собственную [25], отрешись от прошлых и будущих мыслей и не живи в повседневных заботах — тогда Великий Путь всегда будет у тебя перед глазами”.

*  *  *

Фамильные реликвии господина Сома под названием “Тикэн марокаси” были самыми древними в Японии. Однажды в его имении случился пожар и дом был объят пламенем.

— Мне не жалко дома и того, что в нем было, даже если он сгорит дотла, — сказал господин Сома. — Ведь все это можно вос­становить. Я сожалею лишь о том, что не могу спасти свои семейные реликвии, кото­рые являются самым ценным сокровищем моего рода.

— Я войду в горящий дом и вынесу реликвии, — отозвался один самурай из числа его слуг.

— Ты не сможешь этого сделать, потому что дом уже догорает, — сказал господин Сома, и все собравшиеся засмеялись.

Этот человек не отличался красноречием ^и никогда не был полезен хозяину, но его взяли в слуги за то, что он делал все от начала до конца.

— Я никогда не выручил своего хозяина в трудную минуту, — отвечал самурай, — потому что был слишком беззаботен, но я лелеял в себе решимость в один прекрасный день отдать за него свою жизнь. Кажется, этот день настал. — И он прыгнул в пламя.

Когда дом догорел и огонь потух, хозяин сказал:

— Давайте найдем останки этого смель­чака. Как жаль, что он погиб!

После поисков его тело обнаружили в одном из помещений, которые прилегали к жилым комнатам. Когда его перевернули, из живота потекла кровь. Оказалось, что слуга вскрыл себе живот и положил туда семейные реликвии господина Сома, вслед­ствие чего они совсем не пострадали от пожара. С тех пор их называли “кровавая родословная”.

*  *  *

Один человек поведал следующее: “Пос­ледователи традиции "И-цзин" допускают одну ошибку. Принято считать, что это — традиция гадания, однако в действительнос­ти это не так. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что иероглиф "и" оз­начает "перемены". Даже если ты предска­жешь себе удачу, стоит тебе сделать что-то не так, и она обернется неудачей. И в то же время, если ты предскажешь себе не­удачу, но поступишь правильно, тебе пове­зет.

Когда Конфуций говорил: "Если я буду трудиться много лет, чтобы постичь одни только перемены ("и"), я не буду совершать ошибок", он имел в виду не изучение "И-цзин". Конфуций утверждал, что если человек посвятит много лет изучению перемен и правильного поведения на Пути добра, его поступки будут безупречными”.

*  *  *

Хирано Гонбэй был одним из Рыцарей семи копий, которые прямым штурмом взя­ли возвышенность в сражении при Сидзугадакэ [26]. Впоследствии его пригла­сили стать одним из хатамото господина Иэясу.

Однажды Гонбэя пригласил к себе домой господин Хосокава.

— Все в Японии знают о мужестве мас­тера Гонбэя, — сказал господин Хосока­ва. — Стыдно, что такой смелый человек вынужден занимать столь низкую долж­ность. Вы, наверное, ожидали чего-то дру­гого. Если бы вы были моим слугой, я бы пожаловал вам половину своего состояния.

Не проронив ни слова, Гонбэй встал, вышел на веранду, повернулся лицом к дому и помочился.

— Если бы я был слугой хозяина этого дома, я бы здесь не мочился, — сказал он.

*  *  *

Когда священник Дайю из Сансю по вы­зову прибыл к больному, ему сказали:

— Этот человек только что умер.

— Смерть не могла наступить в это вре­мя суток. Может быть, он умер вследствие неумелого лечения? Какой позор!

Доктор все еще не ушел и услышал эти слова, сидя по другую сторону сёдзи. Он рассердился, вышел из-за ширмы и сказал:

— Я слышал, как ваше преосвященство сказали, что человек умер вследствие неумелого лечения. Поскольку я неопытный доктор, это вполне могло быть так. Но я слышал, что священники олицетворяют си­лу буддийского Закона. Покажите нам, как вы умеете возвращать человека к жизни, ведь без такого подтверждения буддизм не имеет смысла.

Это задело Дайю, и он почувствовал, что как священник не имеет права позорить буддизм.

— Я действительно покажу вам, как воз­вращать к жизни с помощью молитвы, — ответил он. — Только подождите немного, мне нужно подготовиться. — И сказав это, он ушел в храм.

Вскоре он вернулся и сел в медитации рядом с покойником. Через некоторое время покойник начал дышать и зашевелился. Го­ворят, он прожил еще полгода. Поскольку эту историю рассказали самому священнику Таннэну, никакой подлог здесь невозможен.

Когда у Дайю спросили, как он молился, он ответил:

— В нашей секте не принято оживлять мертвецов, поэтому я не знаю никакой специальной молитвы. Я просто открыл свое сердце для буддийского Закона, вернулся в храм, наточил короткий меч, который когда-то был подарен храму, и спрятал его в своей мантии. Затем я обратился к покой­нику с молитвой: “Если сила буддийского Закона существует, сразу же возвращайся к жизни”. Поскольку я был исполнен ре­шимости, если бы покойник не вернулся к жизни, я не задумываясь вскрыл бы себе живот и умер рядом с ним.

*  *  *

Когда Ямамото Городзаэмон отправился к священнику Тэцугю в Эдо, чтобы тот поведал ему о буддизме, Тэцугю сказал:

— Буддизм отвергает мыслящий разум. Выше этого нет мурости. Для вас как для воина у меня есть хорошее подтверждение этого. Китайский иероглиф “малодушие” получается, если к иероглифу “смысл” при­бавляют основу “человек”. Отметим, что “смысл” подразумевает “мышление”. Это значит, что когда человек омрачает мышлением свой подлинный разум, он стано­вится малодушным. Может ли человек быть безупречным на Пути Самурая, если он продолжает мыслить? Полагаю, вы сделаете из этого вывод.

*  *  *

Как говорил один старый самурай, взять врага на поле боя все равно что соколу поймать птицу. Хотя сокол видит перед собой тысячи птиц, он не замечает ни одной из них, кроме той, которая должна стать его добычей.

Более того, голова, которую человек взял на поле боя после того, как заявил: “Я возьму в плен воина в таких-то доспехах”, называется пгэдзукэ-но куби.

*  *  *

В “Коёгункан” один воин говорит:

— Когда я встречаюсь с врагом, мне кажется, будто я вхожу во тьму. Поэтому я часто получаю тяжелые ранения. Но вы сражались со многими известными воинами и никогда не были ранены. Почему это так?

Другой отвечает ему:

— Когда я встречаюсь с врагом, это дей­ствительно напоминает пребывание во тьме. Но если при этом мой ум пребывает в покое, он подобен ночи, озаренной бледным лунным светом. Если я начинаю поединок в таком состоянии, я знаю, что не могу быть ранен.

Вот что чувствует воин в мгновение ис­тины.

Ружейная пуля, попадая в воду, отлетает рикошетом. Говорят, что если пометить ее ножом или оставить на ней след зубами, она войдет в воду. Более того, если хозяин часто охотится или как-то по-другому ис­пользует оружие, меченая пуля принесет ему удачу.

*  *  *

Однажды господа Овари, Кий и Мито в десятилетнем возрасте были в саду вместе с господином Иэясу, когда тот сбил осиное гнездо [27]. Из гнезда вылетели осы и господа Овари и Кий в испуге убежали прочь. Однако господин Мито одну за другой снимал ос со своего лица, но никуда не убегал.

В другой раз господин Иэясу сушил на жаровне каштаны и пригласил мальчиков присоединиться к нему. Когда каштаны на­грелись, они внезапно начали лопаться. Двое ребят испугались и отстранились. Однако господин Мито не испугался. Он подобрал каштаны, скатившиеся с жаровни и поло­жил их обратно.

*  *  *

Для изучения медицины Эгути Тоан от­правился в дом старого Ёсида Итиана в районе Банте в Эдо. В это время поблизости жил мастер меча, с которым Тоан время от времени занимался. У этого мастера был также ученик-рёнин, который однажды по­дошел к Тоану и сказал:

— Сегодня я собираюсь осуществить давнее намерение, которое я вынашиваю уже много лет. Я сказал тебе об этом, потому что ты мой давний друг.

Затем он ушел. Тоан почуял что-то не­доброе в его словах и последовал за ним. Вскоре Тоан увидел, что с другой стороны к ренину приближается человек в плетеной шляпе. Проходя мимо человека в шляпе, ренин сильно ударил своими ножнами по ножнам человека в шляпе. Когда человек оглянулся, ренин сшиб с него шляпу и гром­ко заявил, что собирается ему отомстить. Поскольку человек был застигнут врасплох, зарубить его оказалось нетрудно. Впослед­ствии жгельцы ближайших домов все как один поздравляли ренина. Говорят, они даже предлагали ему деньги. Тоан любил расска­зывать эту историю.

Однажды, когда священник Унго из Мацусимы ночью шел через горы, его остановили разбойники.

— Я человек из этой местности, а не странник, — сказал он, — поэтому у меня нет денег, но вы можете забрать мою одеж­ду. Прошу вас, оставьте мне жизнь.

— Что ж, наши усилия были напрасны­ми, — ответили разбойники. — Твоя одеж­да нам не нужна. — И они двинулись даль­ше по дороге.

Не успели они пройти и двадцати метров, как Унго окликнул их.

— Я нарушил заповедь: “Не лги”, — сказал он. — В замешательстве я забыл, что у меня в кошельке есть один кусок серебра. Искренне сожалею, что обманул вас, когда сказал, что у меня ничего нет. Вот это серебро. Пожалуйста, возьмите его.

Разбойники были так тронуты, что пос­триглись в монахи и стали его учениками.

*  *  *

Однажды в Эдо четыре или пять хатамото собрались для игры в го. В какой-то момент игры один самурай вышел в убор­ную, а другие тем временем затеяли драку. В результате один человек был убит, погас свет и воцарился беспорядок. На шум при­бежал отсутствовавший самурай.

— Успокойтесь! Ваша ссора ничего не стоит. Зажгите лампы и позвольте мне ска­зать свое слово! — воскликнул он.

Когда лампы были снова зажжены, и все успокоились, этот самурай выхватил меч и отрубил голову одному из повздоривших.

— Моя самурайская удача изменила мне, и я не участвовал в потасовке, — сказал он впоследствии. — Если это будет понято как малодушие с моей стороны, мне придется совершить сэппуку. Даже если этого не случится, мне нечего будет ответить людям, которые уличат меня в том, что я сбежал в туалет. В этом случае мне тоже останется только совершить сэппуку. Я за­рубил человека потому, что желаю умереть как победитель врага, а не как подозрева­емый в трусости.

Когда сёгун услышал об этом, он похва­лил самурая.

*  *  *

Десять слепцов путешествовали в горах. Дойдя до того места, где с одной стороны дороги зияла пропасть, они начали продви­гаться вперед очень осторожно. Их охватил страх, и ноги у них дрожали. Вдруг человек, который шел впереди, споткнулся и упал в пропасть. Оставшиеся остановились и           в ужасе запричитали:

— О! Какая жалость!

Но тот, кто упал, закричал им снизу:

— Не бойтесь. Когда я падал, мне не было страшно. Теперь со мной все в порядке. Раньше я думал: “И что я буду делать, когда упаду?”, поэтому мое беспокойство не ведало границ. Но сейчас я успокоился [28]. Если вы тоже желаете обрести покой, скорей падайте сюда!

*  *  *

Ходзё Ава-но-ками однажды собрал сво­их учеников боевых искусств и обратился к прославленному физиономисту с просьбой определить, кто из его учеников смел, а кто тщедушен. Он велел ученикам по одному подходить к физиономисту.

— Если физиономист скажет, что ты “смел”, ты должен стараться еще больше. Если он скажет, что ты “тщедушен”, то ты должен полностью презреть свою жизнь. Речь идет о том, с чем ты родился, и поэтому здесь нечего стыдиться, — настав­лял Ходзё каждого ученика.

Хиросэ Дэндзаэмону было тогда двенад­цать или тринадцать лет. Усаживаясь перед физиономистом, он решительно сказал ему:

— Если вы прочтете у меня на лице тщедушие, я зарублю вас одним ударом!

*  *  *

Если нужно что-то сказать, говори без промедления. Если ты будешь говорить позже, люди подумают, что ты оправдываешься. Более того, иногда нужно ошеломить собеседника своей речью. В дополнение к уместно сказанному слову, ты одержишь высшую победу, если сможешь научить сво­его собеседника чему-то полезному для него. Так нужно действовать на Пути.

*  *  *

Священник Рей сказал: “Самураи былых дней больше всего боялись умереть в кровати. Они надеялись встретить свою смерть на поле битвы. Священник тоже ничего не достигнет на Пути, если в этом он не будет подражать воину. Если человек живет в уединении и избегает общества, он малоду­шен. Только ложные мысли заставляют его считать, что он сможет достичь чего-то, отгораживаясь от других. Ведь даже если, пребывая в уединении, он сделает что-то доброе, он не поведает будущим поколениям традиции своего клана”.

*  *  *

У Такэда Сингэна был слуга по имени Амари Бидзэн-но-ками, который погиб в сражении. После смерти Амари должность конного воина при генерале занял его восем­надцатилетний сын Тодзо. Однажды человек из групы Тодзо был тяжело ранен, и поскольку кровотечение из раны не прекраща­лось, Тодзо велел ему выпить раствор по­мета гнедой лошади в воде.

— Я дорожу своей жизнью. Как я могу пить лошадиный помет?

— Какой смелый воин! — воскликнул Тодзо в ответ. — Ты правильно рассужда­ешь, но преданность хозяину велит нам спасти себе жизнь и победить на поле битвы. Что ж, в таком случае я выпью с тобой. — И Тодзо отпил из чаши и передал ее ра­неному. Тот с благодарностью принял ле­карство, и оно ему помогло.

Из Книги Одиннадцатой

В “Заметках о законах боевых искусств” говорится:

Принцип: “Сначала победи, затем сра­жайся” может быть выражен двумя слова­ми: “Побеждай заранее”. Трудно в уче­нии — легко в бою. С пятьюстами пре­данными   людьми   можно   победить десятитысячную вражескую армию.

Если после штурма крепости противника ты вынужден отступать, лучше идти не по главной дороге, а по обходным.

Своих убитых и раненых воинов следует оставлять на поле боя лицом вниз, головой в направлении врага.

Понятно, что воину приличествует быть первым в нападении и последним в отступлении. Когда придет время атаковать, воин улучит подходящий момент. В ожидании подходящего момента воин не упустит слу­чая атаковать.

*  *  *

Шлем обычно считается очень тяжелым, однако во время взятия крепости или другого сооружения, когда в любой миг на голову могут обрушиться стрелы, пули, кам­ни и бревна, он совсем не покажется таким.

Когда Ягю по делам находился на приеме у сёгуна, с потолка на него упало несколько бамбуковых мечей. Он быстро поднял руки вверх, и мечи не задели его.

В другой раз сёгун велел мастеру Ягю зайти к нему, а сам стал за ширмой с бамбуковым мечом в руках, готовый ударить его. Войдя, мастер Ягю громко сказал:

— Закройте глаза! Это послужит вам уроком.

Когда сёгун отвернулся, мастер Ягю сту­пил за ширму и взял меч у него из рук.

*  *  *

Если ты боишься пасть от стрелы про­тивника, тем самым ты лишаешься божественной защиты. Но если ты не желаешь пасть от стрелы простого солдата, а лишь от стрелы прославленного воина, небеса да­руют тебе защиту, о которой ты просишь.

*  *  *

Ветряные колокольчики используются при военных маневрах для определения направления ветра. Ночные атаки нужно на­чинать с подветренной стороны, а с наветренной следует разжигать костры. Если воз­никает необходимость узнать направление ветра, нужно вывешивать ветряные коло­кольчики.

*  *  *

Господин Аки заявил, что он не позволит своим наследникам изучать военную такти­ку. Он сказал: “Если на поле боя начать рассуждать, этим рассуждениям не будет конца. Благоразумие никогда не победит врага. Меньше всего оно требуется, когда человек оказался перед логовом тигра. В таком случае, если человек когда-либо изу­чал военную тактику, он начнет сомневать­ся, и его сомнения никогда не прекратятся. Мои наследники не будут изучать военную тактику”.

*  *  *

Господину Наосигэ принадлежат слова:

“Каждый молодой самурай должен об­ратить внимание на одну особенность. Когда в мирное время он слушает предания о поединках, он никогда не должен спраши­вать себя: "Как в такой ситуации можно было поступить лучше?" Подобные вопросы не должны возникать никогда. Ведь, если сомнения человека дают о себе знать, когда он находится у себя в комнате, разве он сможет победить на поле боя?”

Есть такое изречение: “Каковы бы ни были обстоятельства, воин должен быть исполнен решимости победить. Первое копье всегда следует держать наготове”. Даже если в бою случилось что-то непредвиденное и ты рискуешь жизнью, никогда не следует менять свои намерения.

*  *  *

Такэда Сингэн однажды сказал:

— Если бы нашелся человек, который смог бы убить господина Иэясу, я бы не замедлил отблагодарить его.

Услышав это, один тринадцатилетний юноша поступил на службу к господину Иэясу. Однажды, когда мальчик увидел, что его хозяин отошел ко сну, он проник в покои Иэясу и ударил мечом по его постели. Гос­подин Иэясу в это время молча читал сутру в соседней комнате. Услышав шум, он быс­тро схватил юношу.

Во время расследования инцидента юно­ша честно сознался во всем, и тогда господин Иэясу молвил:

— Когда я принимал тебя на службу, ты показался мне прекрасным слугой. Те­перь я еще больше тронут твоими досто­инствами.

С этими словами он отправил юношу обратно к Сингэну [29].

*  *  *

Однажды поздним вечером несколько са­мураев из Карацу собрались вместе и иг­рали в го. Мастер Китабатакэ наблюдал за игрой, но когда он дал играющим совет, один из них бросился на него с мечом. Когда люди, которые были поблизости остановили распоясавшегося игрока, мастер Китабатакэ отщипнул кончик фитиля единственной горящей свечи и сказал:

— Прошу прощения, я поступил опро­метчиво. Удар мечом пришелся по доске для игры в то. Я совсем не пострадал.

Свечу зажгли вновь и вспыльчивый игрок подошел к мастеру с чашей сакэ, желая помириться с ним. Тогда Китабатакэ отру­бил ему голову одним ударом.

— У меня было разрублено бедро, — заявил он, — и поэтому мне было трудно оказать сопротивление. Однако в темноте мне удалось обвязать ногу накидкой и опереться на доску для игры в го. Так мне удалось сделать это. — Произнеся эти сло­ва, он испустил последний вздох.

*  *  *

Ничто не причиняет больше страданий, нежели сожаление. Все мы желаем от него избавиться. Однако, когда мы воодушевлены или подавлены, мы действуем опрометчиво. Впоследствии воспоминания о безрассудном поведении заставляют нас раскаиваться, и тогда мы чувствуем сожаление. Поэтому мы должны стремиться к тому, чтобы никогда не падать духом перед лицом невзгод и чрезмерно не радоваться, когда нам сопут­ствует удача.

*  *  *

Вот наставления Ямамото Дзинъэмона:

“Настойчивость побеждает все. Привязывай даже жареного цыпленка.

Продолжай пришпоривать бегущую ло­шадь.

Человек, критикующий тебя открыто, не потерпит заговора.

Человек живет в своем веке, но его имя пребудет до конца времен.

Деньги найти легко. Хорошего человека найти трудно.

Пройди с настоящим человеком сотню мет­ров, и он солжет тебе не меньше семи раз.

Спрашивать, когда знаешь, означает пос­тупать вежливо. Спрашивать, когда не знаешь, абсолютно необходимо.

Заворачивай свои намерения в иголки сосны.

Широко открывать рот и зевать в при­сутствии других людей неприлично. Когда зеваешь, прикрывай рот рукавом или веером.

Соломенную шляпу и шлем следует но­сить, наклонив их вперед.”

*  *  *

Основной принцип боевых искусств со­стоит в том, чтобы нападать, не думая о жизни и смерти. Если противник поступает так же, он и ты друг друга стоите. В этом случае исход поединка решает сила духа и судьба.

Не следует показывать другим комнату, где ты спишь. Часы глубокого сна на рассвете также очень важны. Об этом нельзя забывать. Так говорится в предании о Нагахама Иносукэ.

*  *  *

Когда отправляешься на войну, следует взять с собой мешок с рисом. Одежда воина должна быть сделана из барсучьей шкуры. Тогда в ней не заведутся вши. Во время длительных походов вши причиняют много хлопот.

Когда встречаешься с противником, по его внешнему виду можно определить его силу. Если его голова наклонена вперед, он кажется смуглым и поэтому силен. Если его взгляд устремлен вверх, он кажется блед­ным и поэтому слаб. Так гласит предание о Нацумэ Тонэри.

*  *  *

Если воин привязан к жизни и смерти, он ничего не стоит. Может показаться, что изречение: “Целеустремленность рождает другие достоинства” относится к обычным способностям, но фактически в нем идет речь о непривязанности к жизни и смерти. Непривязанность позволяет человеку свер­шить все, что он пожелает. В той мере, в которой боевые и другие искусства пробуж­дают в человеке такую непривязанность, они приближают его к Пути.

Чтобы успокоить разум, нужно прогло­тить слюну. В этом секрет. Чтобы перестать сердиться, нужно сделать то же самое. Если смазать слюной лоб, это тоже помогает. В школе стрельбы из лука мастера Ёсида гло­тание слюны — это ключ к секретам мастерства.

*  *  *

Один генерал сказал: “В отличие от офи­церов, солдатам при проверке доспехов следует обращать внимание только на пере­днюю их часть. Орнамент на доспехах не играет роли. Нужно обратить внимание только на то, как выглядит шлем. Ведь шлем сопровождает голову воина в стан противника”.

*  *  *

Накано Дзинъэмон сказал: “Изучение та­ких предметов, как военная тактика, бесполезно. Если воин не бросается на врага и не рубит его, закрыв глаза, он окажется бесполезным, потому что в бою не продви­нется ни на один шаг”. Такого же мнения был и Иянага Сасукэ.

*  *  *

В “Военной тактике” Нацумэ Тонэри го­ворится: “Посмотрите на солдат в наше время! Даже в затяжных битвах бывает всего лишь один или два случая, когда кровь смывают кровью. Будьте бдительны!” Тонэ­ри был ренином из провинции Камигата.

*  *  *

Нехорошо, если место казни расположено там, где проходит много людей. То, как проводятся казни в Эдо и провинции Ка­мигата, должно быть примером для всей страны. Между тем, о казнях в одной про­винции не должны знать в других провин­циях. Ведь если преступников много, это позор. Что подумают о такой провинции жители других мест?

По прошествии времени преступник за­бывает о своем злодеянии. Поэтому лучше казнить виновных на месте преступления.

*  *  *

Мацудайра Идзу-но-ками сказал масте­ру Мидзуно Кэнмоцу:

— Вам должно быть стыдно! От вас ни­кому нет пользы, потому что вы низкого роста.

— Это верно, — ответил Кэнмоцу. — В этом мире не все соответствует нашим желаниям. Если бы я мог отрубить вашу голову и привязать ее к своим ногам, я стал бы выше. Но к сожалению, этого нельзя сделать.

*  *  *

Один человек проходил через город Яэ, когда у него неожиданно заболел живот. Он остановился у дома в переулке и попросил разрешения воспользоваться уборной. В до­ме оказалась только молодая женщина, но она повела его во двор и показала, где находится туалет. Когда он снял хакама и собирался оправиться, неожиданно вернулся муж молодой женщины и обвинил их в прелюбодеянии. В конце концов их дело рассматривалось в суде.

Господин Наосигэ услышал об этом и сказал:

— Даже если этот человек не думал о прелюбодеянии, он совершил не меньшее преступление, когда не раздумывая снял хакама в присутствии женщины. Женщина же совершила преступление, поскольку поз­волила незнакомцу раздеваться, когда в до­ме не было мужа.

Говорят, что они оба были приговорены к смерти.

*  *  *

Оценивая вражеский замок на расстоя­нии, не следует забывать о словах:

Сквозь дым и туман все напоминает горы весной;

После дождя все напоминает ясный день.

Что-то не удается разглядеть даже в ясную погоду.

*  *  *

Даже в преданиях о великих полководцах есть легкомысленно сказанные слова. Но не следует относиться к этим словам так же легкомысленно.

*  *  *

Человек, который напускает на себя вид знатока, не прослывет выдающимся, даже если сделает что-то хорошее. Если же он будет вести себя, как все, люди сочтут, что в его поступках есть какой-то изъян. Но люди похвалят человека, который сделал небольшое добро, если он известен своей скромностью.

*  *  *

В четырнадцатый день седьмого месяца третьего года Сётоку во внутреннем дворе замка шли приготовления к празднику Бон. Один из поваров Хара Дзюродзаэмон обнажил меч и отрубил голову Сагара Гэндза-эмону. Другие повара — Маватари Рокууэмон, Айура Таробэй, Кога Кинбэй и Каки-хара Риэмон — в смятении разбежались. Затем Дзюродзаэмон погнался за Кинбэем, который побежал к месту сбора солдат-пехотинцев. Там слуга даймё Танака прегра­дил путь Дзюродзаэмону. Исимару Санъэмон подоспел на помощь Такэуэмону и вместе они отняли у него меч.

Приговор был приведен в исполнение двадцать девятого дня одиннадцатого меся­ца того же года. Дзюродзаэмон был связан веревками и обезглавлен. Рокууэмон, Таро­бэй, Кинбэй и Риэмон были сосланы, а Санъ-эмону была дана отставка. Такэуэмон был награжден тремя слитками серебра.

Впоследствии говорили, что Такэуэмон действовал нерешительно, потому что он сразу же не связал преступника.

*  *  *

Среди слуг Такэда Сингэна были люди несравненной смелости, однако, когда в битве под Тэнмокудзаном был убит Кацуёри, все они разбежались. Цутия Содзо, воин, который долгое время был в немилости, остался один против многих врагов.

— Интересно, где сейчас все те, кто ки­чился своей смелостью каждый день? Я верну себе расположение хозяина, — ска­зал он и пал в неравном бою.

*  *  *

В искусстве красноречия главное — уме­ние молчать. Если тебе кажется, что в каком-то деле можно обойтись без разгово­ров, работай, не проронив ни слова. Если ты видишь, что в каком-то деле слова до­лжны быть сказаны, говори коротко и ясно.

Если давать волю своему языку, можно навлечь на себя позор и тогда люди отвернутся от тебя.

*  *  *

Последователь нэмбуцу повторяет имя Будды на каждом вдохе и на каждом выдохе и никогда не забывает о нем. Точно так же слуга должен думать о своем хозяине. Никогда не забывать хозяина — вот что глав­ное для слуги.

*  *  *

Если человек вел себя перед смертью достойно, это воистину смелый человек. Мы знаем много примеров таких людей. Тот же, кто похваляется своим удальством, а перед смертью приходит в замешательство, не мо­жет быть назван воистину смелым.

*  *  *

Среди тайных принципов Ягю Тадзима-но-ками Мунэнорй есть высказывание: “Для сильного человека нет правил военной так­тики”. В подтверждение этого часто приво­дят историю о том, как один из подданных сёгуна пришел к мастеру Ягю и попросил у него разрешения стать его учеником.

— Ты выглядишь как человек, который достиг совершенства в боевых искусствах, — ответил мастер Ягю. — Я не могу принять тебя своим учеником, пока не узнаю название твоей школь!.

— Я никогда не. занимался боевыми ис­кусствами, — сказал посетитель.

— Ты что, пришел издеваться над Тадзима-но-ками? Или мое чутье обманывает меня, когда говорит мне, что ты — учитель сёгуна?

Тогда посетитель поклялся, что это не так.

— Если это не так, скажи мне, есть ли у тебя какие-то глубокие убеждения? — спросил мастер Ягю.

— Когда я был ребенком, я однажды неожиданно осознал, что воин — это чело­век, который не привязан к своей жизни. Поскольку я лелеял это осознание в своем сердце в течение многих лет, оно стало моим глубинным убеждением, и поэтому я никогда не думаю о смерти. Других убеж­дений у меня нет.

Мастер Ягю был глубоко тронут словами посетителя и сказал:

— Мое чутье не обмануло меня. Основ­ной принцип боевых искусств есть именно это осознание. До настоящего времени среди нескольких сотен моих учеников не было ни одного человека, который сполна постиг этот глубочайший принцип. Тебе нет необ­ходимости брать в руки бамбуковый меч. Я посвящу тебя в мастера прямо сейчас. — Сказав это, он вручил посетителю свиток-удостоверение.

Эту историю рассказал Мурагава Содэн.

*  *  *

Созерцать неизбежность смерти следует ежедневно. Каждый день, когда тело и ум пребывают в покое, нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом из ружья, протыкают копьем или разрубают мечом. Каждый день нужно воображать себе, как ты погибаешь в горящем здании, как тебя уносят огромные волны, поражает молния или присыпает обломками каменных стен во время землетрясения. Каждый день нужно переживать падение с высокой скалы, смерть в результате болезни или самоубийство после смерти хозяина. Каждый день без исключения нужно счи­тать себя уже мертвым.

Есть древнее изречение:

Оставь дверь открытой — и враг уже тут как тут;

Стань под карнизом — и тебя уже нет.

Не нужно быть все время настороже. Нужно считать, что ты уже мертв.

*  *  *

Если ты слишком рано достигнешь ус­пеха в жизни, люди станут твоими врагами, и ты не сможешь быть полезным. Если же ты будешь приобретать славу постепенно, люди станут твоими союзниками и счастье тебе будет обеспечено.

Каким бы ты ни был, поспешным или медлительным, пока расположение людей на твоей стороне, ты в безопасности. Гово­рят, что успех, которым ты обязан дру­гим, — самый ценный.

*  *  *

Воины прошлого отращивали усы. Ведь, когда самурая убивали в битве, его уши и нос отрезали и несли во вражеский лагерь. Чтобы не возникало подозрений, что убитый был женщиной, усы отрезали вместе с но­сом. Если же на голове не было усов, иногда ее выбрасывали, по ошибке приняв за жен­скую. Поэтому самураи отращивали усы, чтобы на поле боя враги не выбрасывали их головы.

Цунэмото также говорил: “Если человек каждое утро умывается водой, после того, как его убьют, выражение его лица не из­менится”.

В традиции правильного воспитания из­вестно понятие “человек с севера”. Супруги должны спать головой на запад. Мужчина должен лежать с южной стороны лицом к северу, а женщина — с северной и лицом к югу [30].

*  *  *

Воспитывая мальчика, прежде всего нужно поощрять в нем смелость. С младенчества он должен относиться к родителям, как к хозяину. Он должен быть вежливым, соблюдать правила поведения и следить за своей речью. Он должен проявлять терпе­ние, прислуживать людям и даже правильно ступать, когда идет по улице. В прошлом детей воспитывали так же. Если мальчик не проявляет усердия, его нужно выругать и на один день оставить без еды. Так же нужно поступать и с нерадивыми слугами.

Главное в воспитании девочек — с дет­ских лет прививать им целомудрие. Девочка не должна подходить к мужчине ближе, чем на два метра, смотреть ему в глаза и брать вещи из его рук. Она не должна ходить на прогулки и посещать храмы. Если она получит строгое воспитание и будет много страдать в родительском доме, ей не на что будет жаловаться, когда она выйдет замуж.

Воспитывая детей, нужно использовать поощрения и наказания. Если не следить за тем, чтобы дети были послушными, они вырастут корыстными и будут совершать плохие поступки. Поэтому с детьми нужно быть очень внимательным.

Праздный вечерний разговор

Как самурай клана Набэсима ты должен всячески совершенствовать свои познания в истории и традициях нашей провинции. Тогда ты узнаешь, что наша сегодняшняя слава — лишь тусклые отблески нашей былой славы. Изучив историю и традиции, ты будешь знать, как возник и сформиро­вался наш клан. Ты узнаешь, что своей долговечностью наш клан обязан самоотвер­женным усилиям и состраданию его осно­воположников. Наш клан благополучно до­жил до настоящего времени благодаря че­ловечности и воинской доблести господина Рюдзодзи Иэканэ, щедрости и великодушию господина Набэсима Киёхиса, а также ве­ликим стараниям и могуществу господина Рюдзодзи Таканобу и господина Набэсима Наосигэ.

Я не понимаю, как люди нашего поко­ления могут забывать о славных традициях своего клана и почитать чужих будд. Между тем, ни Шакьямуни Будда, ни Конфуций, ни Кусуноки, ни Сингэн никогда не были слугами господина Рюдзодзи или господина Набэсима. Поэтому мы вправе утверждать, что излишнее почитание этих будд не вхо­дит в традиции нашего клана. И во времена войн, и в эпоху мирного благоденствия было бы вполне достаточно, если бы высшие и низшие сословия чтили своих предков и изучали их наследие. Ведь каждый должен почитать владыку своего клана и основопо­ложника своего учения. Для самураев на­шего клана все чужие учения не обладают ценностью. Мы знаем, что человек может изучать другие традиции лишь в доверше­ние к глубокому знанию своей собственной. Но когда человек глубоко постигает свою собственную традицию, он понимает, что у него нет больше нужды расширять свои знания.

В наши дни представитель другого клана может спросить о происхождении родов Рю­дзодзи и Набэсима, или же о том, почему наша провинция перешла от первого рода к другому. Он также может сказать: “Я слышал, что в былые времена никто на всем острове Кюсю не мог сравниться в воинской доблести с представителями родов Рюдзодзи и Набэсима. Расскажи мне о их подвигах”. Я уверен, что тот, кто никогда не изучал истории нашей провинции, в ответ на такую просьбу не сможет произнести ни слова.

Для слуги не должно существовать ни­чего, кроме выполнения своих обязанностей. Однако чаще всего люди пренебрегают сво­ими обязанностями, потому что находят чужие дела намного более интересными. По­этому повсеместно процветает непонимание, и близится великая смута. Жизни господина Наосигэ и господина Кацусигэ в этом отношении являют нам образец для подражания. В их времена все слуги прилежно выпол­няли свои”обязанности. В высших сословиях можно было обратиться за помощью к лю­бому человеку, тогда как представители ни­зших сословий всегда были готовы оказать услугу. Представители всех сословий жили в согласии, и могущество клана было на высоте.

Среди многих поколений наших владык не было ни одного недостойного или легкомысленного правителя, и никто из них ни разу не был сочтен вторым или третьим по влиятельности даймё в Японии. Наш клан воистину удивителен прежде всего благодаря силе духа его основателей. Более того, наши владыки никогда не отправляли своих подданных в соседние провинции, равно как и не принимали к себе на службу выходцев из других мест. Люди, которые становились У нас ренинами, никогда не покидали пре­делов своей провинции, так же как и по­томки тех, кому велели совершить сэппуку. Принадлежность к клану, в котором хозяева и слуги всегда были преданы друг другу, — это великое счастье, как для крестьянина, так и для горожанина. Что уж говорить в этом отношении о самурае.

Самурай клана Набэсима должен прежде всего понимать это. За счастье принадлежать к такому клану он должен платить своим неукоснительным служением. Если хозяин благоволит ему, он должен служить еще более самоотверженно. Он должен знать, что имеет возможность доказать свою преданность, даже если его делают ренином, или велят ему совершить сэппуку. Он до­лжен быть верным своему клану всегда, даже когда его изгнали в горы или закопали в землю. И хотя человек моего положения не должен говорить таких вещей, я скажу, что не желаю после смерти становиться буддой [31]. Я исполнен решимости и даль­ше служить своей провинции, даже если для этого мне придется перерождаться в теле самурая клана Набэсима еще семь раз. Для этого мне не нужно никаких достоинств и талантов. Мне достаточно одной готовнос­ти посвятить себя процветанию нашего клана.

Можно ли допустить, что другие достой­нее тебя? Ведь человек ничего не достигнет в обучении, если он не обладает великой уверенностью в себе. Ему не принесут поль­зу никакие наставления, если он не напра­вит свои усилия на служение клану. Однако, наше рвение подчас остывает, подобно чай­нику, в котором заваривают чай, но есть средство предотвратить это. Для этого я следую четырем заповедям:

Не позволяй другим превзойти себя на Пути Самурая.

Всегда будь полезен своему хозяину. Помни сыновний долг перед родителями.

Проявляй великое сострадание и помо­гай людям.

Если ты будешь произносить эти четыре заповеди каждое утро перед всеми божествами и буддами, твои силы удвоятся, и ты никогда не свернешь с избранного пути. Ты должен продвигаться к цели шаг за шагом, словно маленький червячок. Божества и будды тоже начинали с заповедей.

Предметный и именной указатель

Аки, господин — Набэсима Аки-но-ками Сигэтакэ.

Акинари Уэда (1734—1809) — ученый, поэт и писатель поздней эпохи Эдо, известный своим стилистическим совершенством и очень оригиналь­ными рассказами о сверхъестественном. Возможно, самой популярной его книгой является “Угэцу моногатари”, издававшаяся в переводе Кэнги Хамада под заглавием “Повести о лунном свете и дожде” (Kengi Hamada, “Tales of Moonlight and Rain”, Columbia University Press, 1972). Это про­изведение было положено в основу сценария фильма Кэндзи Мидзогути “Угэцу”.

Араи Хакусэки (1656—1726) — ученый-конфуцианец, советник при шестом сёгуне Токугава Иэнобу. Философ-администратор, он решал про­блемы управления с помощью конфуцианских принципов. Отличался кон­серватизмом. Говорят о его влиянии на сёгуна Есимунэ, выдвинувшего принцип: “Назад к Иэясу”.

Асакуса — район Эдо (Токио).

Асигару тайсё — звание командующего пехотой у самураев. Асигару — легко вооруженные пехотинцы, род наемников, по положению ниже саму­раев, которые, очевидно, были крестьянами, бросившими свои хозяйства. Как новый класс воинов они выступают во второй половине эпохи Муромати.

Ацутанэ Хирата (1776—1843) — ученый национальной Академии в позднюю эпоху Эдо. Ученик Норинага Мотоори. Способствовал распрост­ранению образования в духе ультра-национализма, подчеркивал превос­ходство синтоизма над другими религиями.

Бакуфу — правительство сёгуна.

Босё Мацуо (1644—1694) — мастер поэзии раннего периода Эдо (1600— 1868). Известен своими хайку и путевыми заметками.

Бон (о-бон), — праздник в честь духов умерших, которые, согласно поверью, в этот день возвращались в родные места. Праздник Бон отмечался в пятнадцатый день седьмого лунного месяца.

Буге — офицерское звание у самураев. Также — титул чиновников эпохи Токугава, осуществлявших различные функции в бакуфу (админис­тративные, исполнительные или судебные). Это слово примерно переводится как “комиссар”.

Бунсо Хасикава (род. 1922) — современный японский публицист и историк.

Вака — жанр пятистиший танка в японской поэзии.

Гири — долг признательности, обязанность, чувство чести; чувство морального долга.

Го — игра, в ходе которой игроки расставляют фишки на доске.

Гэнроку — название короткой эпохи (1688—1703), когда правил сёгун Цунаёси.

Дайжё — феодальный владыка.

Дзёрури — сказания, читавшиеся нараспев в такт, как, например, старинные баллады о воинах. Дзёрури были важным дополнением к спек­таклям марионеток, их становление тесно связано с развитием театра Кабуки.

Дзюнси — цуйфуку.

“Диплом постижения тайн вака, древних и современны^:” (Вака кокин дэндзю) — диплом, в котором говорилось, что его обладатель овладел мастерством сочинения стихов и удостоился чести узнать от учителя тайные сведения о подлинном значении некоторых слов в поэтической антологии “Кокинсю” (императорской антологии придворной поэзии начала Х века).

Ёйти Насу — одно из второстепенных действующих лиц “Сказания о Хэйкэ” (рассказы о войнах начала XII века). Когда Ёйти Насу бросили вызов, он, как утверждается в “Сказаниях”, поразил стрелой центр вос­ходящего солнца, изображенного на веере, который был закреплен на вражеском судне. Предание гласит, что в это время дул ветер, а сам герой скакал на лошади вдали от берега.

Ёсида Кэнко — монах, живший в XIV веке, автор сочинения “Цурэдзурэ-гуса” (“В часы досуга”; представляло собой разрозненные заметки, наблюдения, наброски, афоризмы, анекдоты).

Ёсимунэ (1716—1745) — восьмой сёгун Токугава, известный своей политикой “Назад к Иэясу”, которая ставила своей целью возрождение феодальной организации общества.

Ёсицунэ Минамото (1159—1189) — известный в народе военачальник прошлого; герой многих легенд и преданий; младший брат Ёримото Ми­намото, первого сёгуна Камакура. Ёримото выступил против Ёсицунэ и после героического сражения вынудил его совершить самоубийство.

-ин — обычно часть большого храма; используется как суффикс.

Ихара Сайкаку (1642—1692) писатель, автор многих рассказов о купцах и их любовных похождениях.

Иэмицу (1622—1651) — третий сёгун Токугава. Иэясу — Токугава Иэясу.

Кабуки (букв. “искусство пения и танца”) — театр народной драмы. Музыкальные и танцевальные произведения на открытых сценах, с более или менее связным сюжетом.

Кайсяку — помощник при сэппуку, который наносит “удар милости”, отрубая голову приговоренному человеку.

Камакура — орган власти в эпоху раннего феодализма в Японии (по названию местности, где поселился глава клана Минамото, Ёримото, впос­ледствии ставший первым сёгуном этого режима). Также название эпохи, правительства. Центр военной власти в период до Асикага (Муромати).

Камигата — район Киото-Осаки.

Каннон — буддийское божество милосердия (бодхисаттва Авалокитеш-вара).

“Коёгункан” — книга, написанная в начале эпохи Эдо (1603—1868) и повествующая о подвигах Такэда Сингэна и воинов провинции Кай.

Коку — единица измерения. В период Токугава коку равнялся примерно пяти мерам риса, что было эквивалентом годовой его нормы для взрослого. Доход, измеряемый в коку, отражал уровень положения, в том числе в самурайском классе.

Кули — низкооплачиваемый рабочий.

Кусуноки Масасигэ (ум. 1336) — верноподданный военачальник в пе­риод правления Северного и Южного дворов (1332—1390), который, по­терпев поражение в битве, совершил самоубийство.

Кусэмоно — в современном японском языке означает “негодяй”, но Цунэтомо часто использует это слово в значении “смельчак”, “настоящий мужчина”.

Кэйтё — император (1596—1615).

Литературой послевоенной эпохи принято называть в Японии романы и короткие истории, написанные сразу после второй мировой войны пи­сателями левого толка. В своих произведениях эти литераторы переска­зывали свои впечатления военных лет и предвосхищали построение нового японского общества.

Мамуси — ядовитая змея {Agkistrodon blomoffi).

Мастер-виночерпий — тот, кто открывает бочку сакэ (японской водки).

Мастер двадцати пяти дней — тот, кто верен обычаю через двадцать пять дней вскрывать бочку с соленьями или мисо (перебродившим соевым соусом).

Матануки — обычай протыкать бедро мечом или другим острым инструментом, чтобы продемонстрировать свою смелость.

Мицукуни — мудрец эпохи Токугава. Был основателем школы исто­риков Мито; стимулировал интерес к изучению национальной истории и литературы; заложил основы движения за возрождение, которое впослед­ствии подорвало положение сёгуната и восстановило главенство импера­торского дома.

Моммэ — единица веса, равная 3,75 граммам, а также денежная единица, равная 1/60 рё.

Мондзаэмон Тикамацу (1653—1725) — прославленный драматург своего времени. Писал пьесы для театра Кабуки и театра кукол бунраку. Известен своими историческими драмами и домашними постановками, главными действующими лицами которых, как правило, были влюбленные-самоубий-цы, оказавшиеся на распутье между страстью и долгом.

Моногасира — высокий офицерский чин у самураев.

Мураками — император (926—967).

Мусаси — местность, провинция.

Мэцукэ — офицерское звание у самураев. В период Токугава так назывались чиновники, чьи функции не совсем понятны. Во время войны они действовали в качестве офицеров разведки. В мирное время мэцукэ осуществляли надзор за поведением вассалов, то есть их главной обязан­ностью было сообщать о происходящем в княжествах. Само слово примерно переводится как “шпион”, или “инспектор”.

Набэсима Аки-но-ками Сигэтакэ — сын Иси Аки-но-ками Нобутада, усыновленный Фукахори Саманосукэ.

Набэсима Кацусигэ (1580—1657) — сын Набэсима Наосигэ; второй даймё клана Набэсима.

Набэсима Киёхиса — дед Набэсима Наосигэ.

Набэсима Мицусигэ (1632—1700) — сын Набэсима Таданао; третий даймё клана Набэсима.

Набэсима Наосигэ (1538—1618) — первый даймё клана Набэсима.

Набэсима Наохиро — сын Набэсима Кацусигэ.

Набэсима Садаю — внук Набэсима Сигэтоси.

Набэсима Тадасигэ — сын Набэсима Кацусигэ.

Набэсима Хидзэн-но-ками Таданао — сын Набэсима Кацусигэ.

Набэсима Хэйдзаэмон — внук Набэсима Дайдзэна.

Набэсима Цунасигэ — сын Набэсима Мицусигэ.

Накано Дайгаку — дядя Ямамото Цунэтомо.

Накано Кадзума Тосиакш — внук Накано Такуми Сигэтоси.

Накано Матабэй — шестой сын Ямамото Дзинъэмона.

Накано Мокуносукэ — другой член рода Накано.

Накано Сёгэн — двоюродный брат Ямамото Цунэтомо.

Накано Сикибу — Ямамото Дзинъэмон.

Накано Такуми Сигэтпоми — сын Накано Киёаки; дядя Ямамото Цу­нэтомо. Такуми означает “чиновник, ответственный за строительство”.

Накано Уэмонносукэ Тадааки — отец Ямамото Дзинъэмона.

Нарутоми Хёго — генерал, принявший участие в корейском походе Тоётоми Хидэёси.

Нитта Ёсисада (1301—1338) — военачальник, легенда о котором го­ворит, что, оказавшись в окружении, он отрубил себе голову, похоронил ее и только потом умер.

Но — театр, основные действующие персонажи в котором одевали маски. Но был последним оплотом эстетики самураев.

-но-ками — “владыка”; например, Набэсима Хидзэн-но-ками Таданао означает “Набэсима Таданао, владыка Хидзэна”.

Нэмбуцу — молитва “Наму Амида Буцу” (Хвала Будде Амиде).

Одавара — замок, крепость.

Оиси Ёсио — лидер ренинов господина Асано. В 1703 году сорок семь ренинов во главе с Оиси Ёсио совершили убийство высокопоставленного чиновника бакуфу, тем самым осуществив месть за своего господина. Они поступили вопреки принятым тогда законам и сами сдались в руки пра­восудия. После долгих споров были приговорены к самоубийству и совер­шили его, став национальными героями.

Оно Докэн — самурай, приговоренный к сожжению в 1615 году. Когда чиновник подошел, чтобы посмотреть на его останки, Оно выхватил его меч, зарубил его и тут же превратился в пепел.

“Оханасикикигаки” — собрание изречений Наосигэ, Кацусигэ и Мицусигэ, трех первых даймё клана Набэсима.

Путь ученого и воина — учение, которое исповедовалось правитель­ством Токугава в течение двухсотлетнего периода, когда в стране не было войн. Согласно этому учению, самурай должен овладевать не только бое­выми искусствами, но также литературой и другими предметами.

Рё — денежный эквивалент, равный стоимости годовой нормы риса на одного человека.

“Рёанкё” — сборник выступлений Судзуки Сёдзо (1579—1655), дзэнс-кого монаха секты Сото.

Ренин — самурай, уволенный со службы или потерявший хозяина.

Рэнга — “соединенные” стихи.

Рюдзодзи Иэканэ — пра-прадед Рюдзодзи Таканобу.

Рздозойзи Таканобу (1529—1584) — последний даймё из рода Рюдзодзи.

Сага — феодальное владение (хан) клана Набэсима, расположенное в северо-восточной части Кюсю; теперь входит в состав префектуры Сага.

Сайге (1118—1190) — странствующий монах и поэт, воспевавший ми­молетность жизни и красоты. Его любимым образом были вишни в цвету. “Санка вакасю” — сборник стихов Сайге. Составитель и время составления сборника неизвестны.

Сайкаку Ихара (1642—1693) — прославленный писатель, известный своими историями о горожанах, купцах и веселых кварталах города Осака.

Самурай-докоро — военный орган режима Камакура, нечто наподобие дисциплинарного трибунала; занимался делами военного класса. Был создан по образу совета.

Санэнори Нисисандзё — придворный импераорского двора, мастер классической поэзии. Много поколений предков Нисисандзё были учеными в области классической литературы. Под его руководством Набэсима Ми-цусигэ изучал стихотворения вака.

Сато Цугунобу — воин, который был смертельно ранен стрелой, закрыв телом господина Ёсицунэ.

Симабарское восстание (1637) — бунт про-христиански настроенных крестьян полуострова Симабара, доведенных до последней черты поборами местного феодала. Восставшие захватили ветхий замок на оконечности полуострова и некоторое время отражали атаки властей, но все погибли. С этого времени правительство Японии запретило своим гражданам вы­езжать за границу, а также любые контакты с иностранцами.

“Синъэй” — “Песни Богов” в книге “Гукэнсю”, написанной в позднюю эпоху Камакура (1249—1382).

Сёги — японские шахматы.

Сёдзи — ширма, которую делают, покрывая деревянный каркас бума­гой.

Сэппуку — самоубийство путем вскрытия себе живота. Церемония сэппуку имела несколько разновидностей и время от времени менялась.

Сюнгаку — верховный священник Мандзюдзи и Тайтёин. Когда в 1687 году его арестовали, подозревая в принятии христианства, Цунэтомо был одним из еПз охранников.

Таканобу — Рюдзодзи Таканобу.

Такэда Кацуёри (1546—1582) — третий сын Такэда Сингэна.

Такэда Сингэн (1521—1573) — даймё провинции Кай, один из лучших генералов и администраторов своей эпохи. Прославился в битвах с Уэсуги Кэнсином.

Таннэн (?—1680) — дзэнский священник, под руководством которого обучался Цунэтомо.

Татпами — плотная соломенная циновка площадью три на шесть футов.

Тикудзэн — провинция к северо-востоку от провинции Хидзэн.

Тоётоми Хидэёси (1536—1598) — государственный деятель, пытавший­ся наряду с Ода Нобунага и Токугава Иэясу установить стабильное централизованное управление в Японии. Предпринимал завоевательные походы в Китай и в Корею.

Токаййо — основная дорога между Киото и Эдо, проходящая недалеко от побережья Тихого океана.

Токугава Иэясу (1542—1616) — основатель сёгуната Токугава, который на некоторое время прекратил распри в стране, одержав решающие победы у замков Сэкигахара (1600) и Осака (1614—1615).

Тэакияри — самурай среднего звания.

Тэдзукэ-но куби означает буквально: “голова, на которую человек положил руку”.

Тэнна — император (1681—1684).

Тэцугю (1628—1700) — буддистский священник из дзэнской секты Обаку; основал в 1661 году храм Манпукудзи в Удзи.

Укиё-э — стиль в изобразительном искусстве Японии эпохи Гэнроку, представители которого выступали против традиции подражания китайским образцам и изображали сцены повседневной жизни японцев.

Утитонин — телохранитель даймё в пределах поместья.

Ужуги Кэнсин (1530—1578) — даймё провинции Этиго, прославившийся в нескольких битвах с Такэда Сингэном.

Хайку — семнадцатисложные трехстишия, жанр в японской поэзии.

Хакама — широкие, расклешенные штаны.

Xaopu — короткая накидка.

Хатамото — в эпоху Эдо (1603—1868) так называли самураев, которые находились в непосредственном подчинении у сёгуна.

Хёбу (в именах) — чиновник, ответственный за мореплавание.

Хидэёси — Тоётоми Хидэёси.

Хидэтада (1616—1622) — второй сёгун Токугава.

Хидзэн — провинция, в которой находилось поместье Набэсима; в настоящее время расположена в префектуре Сага.

Ходзё Соун (Ходзё Нагаудзи, 1432—1519) — известный и удачливый генерал и администратор своей эпохи. Владелец замка Одавара. Автор “Двадцати одного правила Ходзё Соуна”.

Хзйан — нынешний Киото.

Цзм Чакь — китайский чиновник эпохи “Весен и Осеней” (722—481 до н. э.), который проповедовал конфуцианскую философию реформ.

Цуйфуку — сэппуку слуги после смерти хозяина.

Цунаёси (1688—1703) — пятый сёгун Токугава, чье правление было отмечено продажностью администрации и распущенностью нравов (эпоха Гэнроку).

Четверокнижш, Пятиканоние, Семикниясм — китайские сочинения, признанные конфуцианскими учеными классическими.

Эдо — ныне Токио; город, в котором располагалось правительство сёгуна. Также — название эпохи Токугава.

Эйроку — император (1558—1570).

Этиго — провинция на западе Японии.

Юй Сёсзцу (1605—1651) — ренин, теоретик военной науки, который совершил сэппуку, не желая быть захваченным в плен после неудачного нападения.

Ягю Тадзима-но-ками Мунэнори (1571—1646) — основатель школы кэндо, которая называлась Ягю и была официальной школой поединка на мечах сёгуната Токугава.

Ямага Соко (1622—1685) — влиятельный моралист периода Гэнроку. Изучал военную науку и считается одним из основателей бусидо. Отличался непреклонностью характера, был сослан в княжество Асано (где явился вдохновителем мести сорока семи ренинов во главе с Оиси Ёсио).

Ямамото Городзаэмон — племянник Ямамото Цунэтомо. Ямамото Китидзаэмон — старший брат Ямамото Цунэтомо.

Примечания к “Хагакурэ”