Шэн-янь

Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров

Электронная библиотека - литература Дзен на сайте "Ки Айкидо в Москве".

Часть пятая. В духе Чань.

Буддизм и искусство

Лекция, прочитанная наставником Шэн-янем

на открытии художественной выставки «Познание пустоты»

Я хотел бы подчеркнуть с самого начала, что я не являюсь экспертом в области эстетики или искусства, никогда не изучал ни теорию, ни историю искусства, и поэтому мой взгляд — это взгляд со стороны. Тем не менее, когда я пришел на выставку и увидел картины, выставленные здесь, они понравились мне, и мне было приятно смотреть на них.

Поэтому я не буду рассуждать о различных приемах при написании живописных произведений и сравнивать одну технику с другой. Но когда я стою перед каким-то хорошим и проникновенным произведением искусства, мне хочется вглядываться в него, как бы стараясь постичь состояние сознания художника в момент создания картины, понять, что руководило им — какие чувства и какие ощущения. Мне интересно, оказывают ли эти картины такое же воздействие на вас, художников и зрителей.

Теперь я хотел бы сказать несколько слов о буддизме, чань-буддизме в частности, и попытаться определить какую-то линию соприкосновения между буддизмом и искусством. Еще раз подчеркну, что не являюсь экспертом в искусстве, но все же постараюсь осуществить эту задачу.

Прежде всего, нужно сказать, и вряд ли кто-то будет с этим спорить, что любая значительная религия с продолжительной историей непременно имеет какие-то связи с эстетикой, с искусством. Буддизм не является исключением в данном случае, можно утверждать, что во всех странах, где существовал или существует буддизм, как Индия, Китай, Япония, Тибет, страны Юго-Восточной Азии — во всех этих странах буддизм играл очень важную роль при определении сюжетов живописных произведений и в искусстве вообще.

Одним из наиболее распространенных видов искусства в буддийских странах является настенная живопись. Произведения искусства, дошедшие до наших дней, доносят до нас прежде всего горячее желание художников выразить какие-либо буддийские истины и свою горячую приверженность к буддизму. Ведь как авторов этих произведений искусства, так и тех, кто финансировал создание или изготовление скульптур или фресок, не столько интересовало то, чтобы увековечить при их помощи свои имена (чаше всего эти произведения искусства были анонимными), сколько они хотели просто выразить свое понимание, свое переживание буддизма.

Что касается таких видов искусства, как, допустим, миниатюры в буддийских сутрах, то в данном случае художники, работавшие с таким материалом, непременно были приверженными последователями буддизма. Они должны были неоднократно и очень внимательно прочитать и изучить текст того или иного произведения, той или иной сутры под руководством наставника, чтобы полностью пережить и проникнуть в содержание учения, которое было выражено в этом источнике.

На самом деле, существует специальный ритуал, который выполнялся художниками перед тем, как они начинали работу над живописным произведением. Он заключался в том, что они совершали омовение, затем переодевались в чистую одежду, мыли руки, и только после этого, предварительно выполнив определенные медитативные практики для очищения сознания, приступали к работе. Это делалось для того, чтобы то состояние сознания, то ощущение глубокого благоговения и глубокой веры по отношению к религиозному тексту, которое возникало и укреплялось в них благодаря такого рода действиям, было запечатлено и в конечном продукте их творчества, то есть произведении искусства, и читатель того или иного текста или человек, который смотрит на произведение искусства, мог непосредственно ощутить их настроение, состояние духа их авторов, глубокое благоговение по отношению к учению.

Существуют два основных вида искусства, связанных с буддизмом. Первый вид — тот, о котором я только что говорил, когда произведения искусства создавались под воздействием благоговения, религиозных добродетелей художника. Но существует и другой вид искусства, связанный с буддизмом, -- те случаи, когда художник находился под влиянием определенных идей буддизма.

Этот вид искусства был особенно популярен в Китае в VIII—IX веках при династии Тан. В частности, я имею в виду конкретного художника, имя которого Ван Вэй. Он был одним из ведущих художников, разработавших стиль живописи «горы и реки».

Отличие между искусством первого вида, мотивом для создания которого являлось благоговение или благочестие, и искусством второго вида, которое создавалось просто под воздействием каких-то буддийских идей и представлений, заключалось в том, что в первом случае все предметы изображались в реалистической манере. Это могли быть, например, здания, люди, деревья, что угодно.

Что касается второго случая, то здесь использовалась специальная живописная техника. Такие живописцы, как Ван Вэй, наносили краску на холст очень простыми движениями кисти. Это напоминает своеобразную версию китайского импрессионизма.

Так, например, если художнику нужно было изобразить луну, он не просто рисовал луну, он рисовал облака и оставлял пустое место, так, чтобы наше воображение восполнило отсутствие луны и мы увидели ее там, где на самом деле ее нет на картине, но где она должна быть по замыслу художника.

Если художник собирался изобразить большой монастырь, допустим, где-нибудь в горах, то он не изображал его полностью и в реалистической манере, но рисовал среди гор лишь верхнюю часть, маленькую верхушку пагоды. Дело в том, что в Китае пагода существует только в больших монастырях. Поэтому для китайца вполне естественно, увидев верхнюю часть пагоды, подумать, что он просто не видит большого монастырского комплекса. Таким образом, эта маленькая деталь на самом деле говорит о гораздо большем, о том, что на картине непосредственно не изображено.

Допустим, что художник захотел изобразить дорогу, но вместо того чтобы нарисовать ее, он просто, изобразив все окружающее, оставил небольшие участки бумаги или холста незакрашенными — это и была дорога.

Подобные приемы в живописи получили свое развитие при династии Сун, когда некоторые художники для изображения большого озера, вместо того чтобы рисовать озеро и берега вокруг него, использовали следующий прием: они рисовали речные водоросли, а среди них очень маленькую лодочку и, таким образом, соотнося размеры лодки с размерами самой картины, зритель понимал, что озеро является очень большим, так что границы озера и вовсе не обозначены на картине.

Когда художник хотел изобразить заснеженные вершины гор, то вместо снега он рисовал отпечатки следов животных, людей на этом снегу. И по глубине этих отпечатков можно было судить о глубине снега. А самого снега на рисунке не было.

В основе всех этих традиционных технических приемов, которые использовались в живописи, связанной с чань-буддизмом, лежал  один интересный принцип: существование передавалось через пустоту, через незаполненность, и наоборот.

Однако теперь я хотел бы поговорить о том, как чань-буддизм и буддизм в целом может оказывать влияние на современное искусство, которое уже не является традиционным.

Буддизм в целом придает очень большое значение мудрости и состраданию. Мудрость — это прозрение тех закономерностей, которые существуют в возникновении явлений. И мудрость говорит нам о том, что все явления характеризуются двумя особенностями.

Первая особенность — это то, что все явления происходят под воздействием определенных причин и условий, они являются причинно обусловленными. И поскольку причин и условий очень много, то стоит какому-либо из этих причин и условий измениться, как изменяется и общий характер самих явлений. Все эти причины и условия очень тесно связаны между собой.

Другая характеристика всех явлений заключается в том, что поскольку все они зависят от множества условий, а эти условия постоянно меняются, то соответственно меняется и характер явления в целом. Таким образом, все явления, все вещи в этом мире непостоянны, изменчивы, лишены собственной, постоянной и неизменной сущности.

Человек, который не осознает того, что явления подвержены двум этим закономерностям, не понимает истинной сущности происходящего, и это неизбежно приводит к страданиям, поскольку человек живет не в реальном мире, а в мире своих искусственных представлений, не соответствующих действительному положению вещей.

Если человек заблуждается и не видит истинной сущности вещей, он склонен воспринимать как постоянные те вещи, которые не являются таковыми, и воспринимать как некую личность или как некое «я» самого себя и других людей, хотя на самом деле в мире нет ничего постоянного, в том числе и постоянной личности или постоянного «я» у людей, и постоянной сущности — у вешей и явлений.

Впрочем, человек, который обладает пониманием двух этих особенностей существования, а именно пониманием непостоянства и пониманием действия причин и условий, избавляется от восприятия непостоянных вещей как постоянных, и его жизнь становится избавленной от различных тревог, волнений, разочарований; таким образом, он достигает освобождения.

Но несмотря на то, что он сам свободен, он не забывает и о других людях, он испытывает сострадание к ним и стремится избавить их страданий. Такой человек в буддийском понимании обладает мудростью и состраданием.

В данном случае эти истины буддизма выражаются при помощи слов, но в чань-буддизме было не принято опираться на слова. Существовали и другие способы выражения положений буддизма, в частности, при помощи движений тела и различных жестов.

Существует знаменитая чаньская история, которая как раз выражает идею мудрости и идею сострадания чань-буддизма. Однажды знаменитый чаньский наставник Нань-чуань покинул свой монастырь и отправился куда-то по делам. По возвращении он увидел, что монахи из западного крыла монастыря спорят с монахами из восточного крыла.

Когда он спросил, в чем причина спора, они ответили, что спорят из-за кошки. Монахи западного крыла утверждают, что кошка принадлежит им, а монахи восточного крыла не согласны с этим. И теперь наставник должен каким-то образом разрешить их спор.

Наставник взял топор для рубки дров в одну руку, в другую руку взял кошку и разрубил ее пополам. Одну половину он отдал монахам западного крыла, другую — монахам восточного. Монахи были совершенно ошарашены таким поворотом событий, и среди них разгорелся новый спор о том, почему наставник проявил такое отсутствие сострадания по отношению к бедной кошке.

В это время в монастырь вернулся один из старших учеников Нань-чуаня и спросил, что же произошло. И прежде чем наставник успел что-то сказать, все остальные монахи начали очень громко кричать: «Наставник только что убил кошку!» И когда этот старший ученик Нань-чуаня узнал, что монахи спорили из-за кошки, а Нань-чуань разрубил ее пополам, он снял свои туфли, поставил их себе на голову и вышел.

Все три события, о которых я рассказал, являются отражением совершенно перевернутых представлений, когда то, что правильно, воспринимается как неправильное, и наоборот.

Монахи спорят из-за кошки, само по себе это уже глупость, это бессмысленно. Наставник, движимый состраданием к монахам, и желая показать, что их представления неправильны, ошибочны, убивает кошку, что, вообще-то, монахам делать нельзя. Старший ученик наставника снимает с ног туфли и кладет их себе на голову для того, чтобы еще раз показать монахам, что они заблуждаются, что их представления неправильны, и подчеркнуть сострадание и доброту наставника, который старался показать им это.

Как только я вошел в зал и посмотрел направо, я увидел очень интересную картину. На ней изображена пара, юноша и девушка, которые стоят вверх ногами, и у них там, где должны быть руки, находятся ноги, и наоборот. Поскольку я не знаю русского языка и не смог прочитать подписи под картиной, я воспринял ее как символическое изображение превратных представлений, которых придерживаются люди.

Но потом я узнал, что название картины — «Любовь с первого взгляда». Она является выражением определенного прозрения и сострадания. Я не знаю, какое впечатление эта картина произвела на вас, но мое первое впечатление, мое субъективное впечатление было именно таким.

В завершение разговора о современном буддийском искусстве я хотел бы сказать, что поскольку именно современное западное искусство подвергается влиянию чань-буддизма и буддизма в целом, то это не обязательно должна быть живопись в традиционном китайском стиле «горы и реки». Те же самые идеи и представления можно передавать множеством различных способов и при помоши множества различных техник.

Вне зависимости от того, отражает ли картина какие-либо идеи чань-буддизма иди его дух, главным является то, что картина, которая действительно проникнута духом Чань или воплощает в себе идеи Чань, непременно должна оставлять ощущение, что в ней присутствует некое прозрение, сострадание и определенная стабильность или успокоенность.

Хотя я не являюсь критиком или специалистом в области искусства, мне кажется, что картины, которые мы видим здесь, несмотря на их яркость и динамичность, тем не менее содержат в себе и выражают определенную тишину и спокойствие.

Что касается картин других художников, то они мне нравятся, хотя я и не все их понимаю. В кажущейся простоте этих картин заключена множественность возможных превращений и изменений. По моему мнению, во всех тех случаях, когда произведение искусства воплощает в себе прозрение, сострадание и стабильность, или свойство тишины или спокойствия, и тем не менее содержит в себе множественность потенциальных значений или многозначность, оно как раз является воплощением духа чань-буддизма.

Недавно я видел современное реалистическое изображение поля битвы во время сражения — побоище, устроенное японскими солдатами в китайской деревне в Нанкине. Это было великое произведение искусства. Первоначально картина потрясла меня, мне казалось, что она оказывает очень большое воздействие на того, кто смотрит на нее.

Но когда я некоторое время постоял перед этой картиной, глядя на нее, в моем сознании, в моей душе возникло ощущение спокойствия, и на моих глазах появились слезы. Я понял, что хотя картина изображает побоище. тем не менее ее цель — выражение идеи сострадания.

Мне показалось, что художник написал эту картину для того, чтобы на глазах людей появились слезы, чтобы в их сознании пробудилось сострадание. Картина изображала побоище, и убийцами были японские солдаты, а погибали обычные люди, не имевшие отношения к армии, женщины и дети. Однако эта картина не вызывала у меня ощущение ненависти по отношению к японцам.

В картине была выражена идея человечности, и я почувствовал, что все те, кто изображен на ней, являются людьми и, таким образом, эта картина отражает сущность человека. Сознание тех, кто убивал. было омрачено неведением, они заблуждались, а те, кто умирал, испытывали страдание и боль. И то и другое заслуживало сострадания и понимания.

Познакомившись с художником, я узнал, что последние пять лет он активно занимался медитацией и изучал буддизм. Таким образом, искусство становится чаньским по духу не в тех случаях, когда соблюдается какая-то определенная тематика произведений, или техника, или стиль — это может быть и сюрреализм, и реализм и абстрактное искусство, — но скорее когда это произведение передает дух чань-буддизма.

На этом моя лекция заканчивается. Она была прочитана человеком, который является посторонним по отношению к искусству. И я прошу у всех вас прощения за это.

Санкт-Петербург

1 сентября 1998 г.