Сюнрю Судзуки

СОЗНАНИЕ ДЗЭН, СОЗНАНИЕ НАЧИНАЮЩЕГО

ЧАСТЬ 3 :  ПРАВИЛЬНОЕ   ПОНИМАНИЕ

Наше понимание буддизма — не просто интеллектуальное понимание.

Верное понимание и есть подлинная практика.

 

ТРАДИЦИОННЫЙ ДУХ ДЗЭН

БЫСТРОТЕЧНОСТЬ

СВОЙСТВО БЫТИЯ

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ

ПУСТОТА

ГОТОВНОСТЬ, ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ

ВЕРУЯ В НИЧТО

ПРИВЯЗАННОСТЬ, НЕПРИВЯЗАННОСТЬ

ПОКОЙ

ОПЫТ, А НЕ ФИЛОСОФИЯ

ПОДЛИННЫЙ БУДДИЗМ

ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОЗНАТЕЛЬНОГО

ПРОСВЕТЛЕНИЕ БУДДЫ

ТРАДИЦИОННЫЙ ДУХ ДЗЭН

Если вы пытаетесь достичь просветления, вы создаёте себе карму

и карма движет вами, и вы только зря теряете время на чёрной полушке.

Самое важное в нашей практике — это физиче­ская поза и способ дыхания. Нас не так уж бес­покоит углублённое понимание буддизма. Буддизм как философия — это очень глубокая, широкая и основательная система мысли, но в дзэн нас ин­тересует не философское понимание. Мы делаем упор на практику. Мы должны понимать, почему так важна физическая поза и дыхание. Вместо углуб­лённого понимания доктрины нам нужна прочная уверенность в нашем учении, которое говорит, что изначально всем нам присуща природа Будды. Наша практика основана на этой вере.

Ещё до того, как Бодхидхарма прибыл в Китай, почти весь набор известных дзэнских слов был в ходу. Например, уже существовало выражение «внезапное просветление». «Внезапное просветле­ние» — это не строгий перевод, но я временно воспользуюсь этим выражением. Просветление чаще всего наступает внезапно. Это истинное просветление. До Бодхидхармы считалось, что вне­запное просветление наступает после длительной подготовки. Поэтому практика дзэн была своего рода тренировкой для обретения просветления. По существу, и сегодня многие практикуют дзадзэн с такой мыслью. Но это не есть традиционное пони­мание дзэн. Согласно пониманию, переданному от Будды до наших дней, когда вы приступаете к дза­дзэн, просветление уже есть, даже без всякой под­готовки. Практикуете вы дзадзэн или нет, вы уже обладаете природой Будды. Поскольку вы обла­даете ею, в вашей практике есть просветление. Главное, чему мы придаём особое значение, — это прочная уверенность в присущей нам изначальной природе и искренность при занятиях практикой, а не достигнутая ступень. Мы должны практиковать дзэн с той же искренностью, что и Будда. Если изначально нам присуща природа Будды, то причи­на, по которой мы практикуем дзадзэн, заключа­ется в том, что мы должны поступать так же, как Будда. Передавать наш путь — значит передавать наш дух, идущий от Будды. Поэтому мы должны привести наш дух, нашу физическую позу и наше действие в соответствие с традиционным путём. Конечно, вы можете достичь какой-то определён­ной ступени, но дух нашей практики не должен быть основан на эгоистичной мысли.

Согласно традиционным воззрениям буддистов, наша  человеческая   природа   лишена   эго.   Когда у нас отсутствуют мысли о своём эго, мы видим жизнь, как видел её Будда. Наши эгоистичные мысли — это иллюзия, скрывающая нашу природу Будды. Мы постоянно порождаем их и следуем им, и поскольку это повторяется снова и снова, наша жизнь целиком заполняется эгоцентричными мысля­ми. Это называется кармической жизнью, или кар­мой. Жизнь буддиста не должна быть кармической. Цель нашей практики — пресечь сознание, пряду­щее карму. Если вы пытаетесь достичь просветле­ния, то это будет частью кармы, вы создаёте себе карму и карма движет вами, и вы только зря теряе­те время на чёрной подушке. Согласно пониманию Бодхидхармы, практика, основанная на идее дости­жения, это всё та же кармическая жизнь. Забывая об этом, многие позднейшие учителя дзэн особо выделяли ту или иную ступень, достигаемую при помощи практики.

Гораздо важнее любой достигнутой ступени — ваша искренность, ваше правильное усилие. Пра­вильное усилие должно основываться на верном понимании нашей традиционной практики. Когда вы поймёте это, вы поймёте, как важно сохранять пра­вильное положение тела. Когда вы не понимаете этого, то поза и способ дыхания — это просто средства для достижения просветления. При таком отношении куда лучше чем-нибудь одурманиваться, а не сидеть со скрещёнными ногами! Если практи­ка — только средство для достижения просветле­ния, то, воистину, нам не достичь его! Мы утратим смысл пути, ведущего к цели. Но если мы твёрдо верим в свой путь, мы уже обрели просветление. Когда вы уверовали в свой путь, просветление уже есть. Но если вы не способны уверовать в смысл практики, которой занимаетесь в эту минуту, вы ни на что не способны. Ваш обезьяний ум просто ходит вокруг цели. Вы постоянно ищете чего-то, не зная, что вы делаете. Если вы хотите что-то увидеть, надо открыть глаза. Когда вы не понимаете дзэн Бодхидхармы — вы пытаетесь смотреть на вещи с закрытыми глазами. Мы не пренебрегаем идеей достижения просветления, но самое важное для нас — настоящий миг, а не какое-то отдалённое будущее. Мы должны прилагать наши усилия в эту минуту. Это самое важное в нашей практике.

До прихода Бодхидхармы изучение доктрин Будды выливалось в углублённую и возвышенную философию — буддизм, и многие пытались достичь его высоких идеалов. Это было ошибкой. Бодхидхарма обнаружил, что ошибочно создавать себе какой-то возвышенный или углублённый идеал, а затем пытаться достичь его при помощи практики дзадзэн. Если наш дзадзэн будет таким, то он ничем не будет отличаться от нашей обычной деятельности, или обезьяньего ума. Он будет казаться очень хорошим, очень возвышенным и даже святым дей­ствием, но в сущности не будет разницы между ним и нашим обезьяньим умом. На это положение Бодхидхарма обращал особое внимание.

Прежде чем Будда достиг просветления, он при­ложил все мыслимые усилия ради нас и в конце концов достиг полного понимания различных ме­тодов. Вы, возможно, считаете, что Будда достиг некой ступени, на которой освободился от кармы, но это не так. Будда поведал много историй о том, что он испытал после достижения просветления. Он вовсе не отличался от нас. Когда его страна воева­ла с могущественным соседом, он поведал уче­никам о своей собственной карме, о том, как он страдал, видя, что его страну собирается покорить соседний царь. Будь он другим человеком — обре­тшим просветление, в котором нет кармы, — у него не было бы причины так страдать. И даже после того, как он обрёл просветление, он продолжал прилагать усилия, так же как и мы. Но в его взгля­де на жизнь не было неуверенности. Его взгляд на жизнь отличался устойчивостью, и он наблюдал жизнь всякого человека, включая и свою собствен­ную. Он наблюдал себя, и он наблюдал других — в точности так же, как наблюдал камни или расте­ния или что-то ещё. У него был весьма научный подход. Таков был его образ жизни после достиже­ния просветления.

Если нам близок традиционный дух следования истине как таковой, и если мы будем заниматься практикой безо всяких эгоистичных идей, то мы обретём просветление в подлинном смысле этого слова. И если мы поймём это, мы будем каждый миг прилагать наши лучшие усилия. Это и есть вер­ное понимание буддизма. Так что наше понимание буддизма — не просто интеллектуальное понима­ние. Наше понимание есть одновременно и прояв­ление этого понимания, есть сама практика. Только путём практики, подлинной практики, а не' посред­ством чтения или философского размышления, мы можем понять, что такое буддизм. Мы должны практиковать дзадзэн постоянно, прочно уверовав в свою подлинную природу, разрывая цепь карми-ческой деятельности и обретая своё место в мире подлинной практики.

БЫСТРОТЕЧНОСТЬ

Мы должны  обрести  совершенное  суще­ствование посредством несовершенного.

Основополагающее учение буддизма — это учение о быстротечности, или изменчивости. Всё подвержено изменению — вот основополагающая истина всякого существования. Никто не может отрицать эту истину; в ней сжато выражено всё учение буддизма. Это учение для всех нас. В любом месте и при любых обстоятельствах это учение будет истинно. Это учение также можно понимать как учение об отсутствии «я». Поскольку всякое существование подвержено постоянному измене­нию, не существует неизменного «я». В действи­тельности, собственная природа всякого существо­вания — это не что иное, как изменение само по себе, собственная природа всего сущего. Любая форма существования не имеет особой, обособ­ленной собственной природы. Это также называет­ся учением о Нирване. Когда мы понимаем вечную истину «всеобщей изменчивости», и находим в ней равновесие, мы — в Нирване.

Без признания того, что всё непостоянно, нам не обрести полного равновесия. Но, к сожалению, хотя это и истинно, нам трудно примириться с этим. Мы страдаем от того, что не можем принять исти­ну быстротечности. Следовательно, причина наших страданий — неприятие этой истины. Учение о причине страданий и учение о непостоянстве су­щего — это, таким образом, две стороны одной медали. Но субъективно — быстротечность или непостоянство есть причина наших страданий. Объективно же это учение есть просто основопола­гающая истина о том, что всё непостоянно. Догэн-дзэндзи сказал: «Учение, которое не оставляет впе­чатления, будто оно вам что-то навязывает, не есть истинное учение». Само учение истинно, и само по себе оно ничего нам не навязывает, но в силу наших человеческих склонностей мы воспринимаем его так, будто нам что-то навязывается. Независимо от того, хорошо или плохо мы относимся к учению, истина эта существует. Если не существует ничего, то не существует и этой истины. Буддизм существу­ет в силу каждого отдельного существования.

Мы должны обрести совершенное существова­ние посредством несовершенного. Мы должны найти совершенство в несовершенстве. Для нас полное совершенство не отличается от несовер­шенства. Вечное существует потому, что существу­ет невечное. Ожидание чего-то за пределами этого мира считается в буддизме еретической точкой зрения. Мы не ищем ничего вне нас самих. Мы должны найти истину в этом мире, преодолевая свои затруднения, претерпевая свои страдания. Это основополагающее учение буддизма. Удовольствие не отличается от затруднения. Хорошее не отлича­ется от плохого. Плохо — это хорошо; хорошо — это плохо. Это две стороны одной медали. Поэтому просветление должно быть в практике. Это правильное понимание практики и правильное понимание жизни. Так что находить удовольствие в страдании — это единственный способ принять истину быстротечности. Не понимая, как прими­риться с этой истиной, вы не сможете жить в этом мире. Хотя бы вы и пытались уйти от неё, ваши усилия будут тщетными. Если вы полагаете, что имеется какой-то иной способ принять эту вечную истину о том, что всё непостоянно, вы заблуждае­тесь. Это основополагающее учение о том, как жить в этом мире. Как бы вы ни относились к нему, вы должны принять его. Вы должны совершить та­кого рода усилие.

И пока мы не станем достаточно сильными, чтобы принимать затруднения как удовольствие, мы должны продолжать прилагать такое усилие. На самом деле, если вы станете достаточно честными, или достаточно откровенными сами с собой, при­знать эту истину будет не так трудно. Вы можете не­много изменить свой образ мышления. Это трудно, но степень этой трудности не всегда одинакова. Иногда это бывает сделать трудно, а иногда не так уж трудно. Когда вы страдаете, учение о том, что всё непостоянно, принесёт вам некоторое утеше­ние. Когда у вас беда или горе, принять это учение довольно легко. В таком случае почему не принять его и в другое время? Ведь суть одна. Иногда, быть может, вы посмеётесь над собой, заметив, насколь­ко вы эгоистичны. Как вы относитесь к этому уче­нию, не имеет значения, но очень важно, чтобы вы переменили свой образ мышления и признали истину быстротечности.

СВОЙСТВО БЫТИЯ

Когда вы что-то делаете, и при этом устойчи­во фиксируете

 своё сознание на действии, каче­ство вашего состояния сознания

 есть само это действие. Когда вы сосредоточены на этом

свойстве своего бытия, вы готовы к действию.

Цель дзадзэн заключается в обретении свободы бытия в отношении физическом и умственном. Со­гласно Догэну-дзэндзи, всякое существование есть вспышка в необъятном феноменальном мире. Каж­дое существование — это ещё одно проявление свойства самого бытия. Ранним утром я часто вижу много звёзд. Звёзды — это всего лишь свет от не­бесных тел, распространяющийся с огромной ско­ростью на много миль. Но для меня звёзды — не стремительные создания, а спокойные, тихие и мир­ные существа. Мы говорим: «В покое должно быть действие; в действии должен быть покой». На самом деле это одно и то же: сказать «покой» или «действие» значит просто двумя разными спосо­бами передать одно явление. Нашим действиям присуща гармония, а где гармония, там и покой. Эта гармония есть свойство бытия. Но свойство бытия — это также не что иное, как его стреми­тельное действие.

Когда мы сидим, мы чувствуем себя очень спо­койно и безмятежно, но, в сущности, мы не знаем, какая именно деятельность протекает в это время внутри нас. В действии нашего физического орга­низма имеется полная гармония, поэтому мы ощу­щаем его покой. Даже если мы не ощущаем этого, это свойство присутствует. Поэтому нам незачем беспокоиться насчёт покоя или действия, неподвиж­ности или движения. Когда вы что-то делаете, и при этом устойчиво фиксируете своё сознание на дей­ствии, качество вашего сознания есть само это действие. Когда вы сосредоточены на этом свойстве своего бытия, вы готовы к действию. Движение — это всего лишь свойство нашего бытия. Когда вы занимаетесь дзадзэн, свойство вашего спокойного, неподвижного, безмятежного сидения — это свой­ство безграничного действия самого бытия.

Положение «всё есть просто вспышка в необъят­ном феноменальном мире» означает свободу наших действий и нашего бытия. Если вы правильно сиди­те и обладаете правильным пониманием, вы дости­гаете свободы бытия, хотя бы вы и были просто временным существованием. В пределах данно­го мгновения это временное существование неиз­менно, недвижимо и всегда независимо от других существований. В следующее мгновение возникает другое существование; мы можем превратиться во что-то ещё. Строго говоря, между моим вчерашним «я» и моим «я» настоящего мгновения нет связи; совсем нет никакой связи. Догэн-дзэндзи сказал: «Древесный уголь не становится золой». Зола есть зола; она не уголь. У неё своё собственное про­шлое и будущее. Она обладает независимым суще­ствованием, ибо она есть вспышка в необъятном феноменальном мире. Древесный уголь и пылаю­щий огонь — это совершенно разные существова­ния. Чёрный древесный уголь — это тоже вспышка в необъятном феноменальном мире. Где существует чёрный древесный уголь, там нет раскалённого древесного угля. Поэтому чёрный древесный уголь независим от раскалённого угля; зола независима от дров; всякое существование независимо.

Сегодня я сижу в Лос-Алтосе. Завтра я буду в Сан-Франциско. Между моим «я» в Лос-Алтосе и моим «я» в Сан-Франциско нет никакой связи. Это совсем разные существа. В этом проявляется свобода существования. И нет никакого свойства, свя­зывающего меня и вас. Когда я говорю «вы», не су­ществует «я»; когда я говорю «я», не существует «вы». Вы независимы, и я независим; то и другое существует в разные мгновения. Но это не означа­ет, что мы совершенно разные существа. Мы на самом деле одно и то же существо. Мы одинаковы, и всё-таки мы разные. Это очень парадоксально, но в действительности это так. Поскольку мы незави­симые существа, каждый из нас — это полная, за­конченная вспышка в необъятном феноменальном мире. Когда я сижу, нет больше никого, но это не значит, что я игнорирую вас. Я всецело слит с каж­дым существованием в феноменальном мире. И когда я сижу, сидите и вы; всё сидит вместе со мной. Это наш дзадзэн. Когда вы сидите, всё сидит вместе с вами. И всё это составляет свойство ва­шего бытия. Я часть вас. Я становлюсь свойством вашего бытия. Так что эта практика есть абсолют­ное освобождение от всего остального. Если вы владеете этой тайной, то нет разницы между прак­тикой дзэн и вашей повседневной жизнью. Вы сможете всё истолковать так, как захотите.

Великолепная картина — это результат чувстви­тельности ваших пальцев. Если вы чувствуете коли­чество туши на кисти, рисунок готов ещё до того, как вы его нарисовали. Когда вы обмакиваете кисть в тушь, вы уже знаете итог, результат рисунка, в про­тивном случае вы не можете писать. И прежде чем вы что-то сделали, «существование» уже имеется, результат уже здесь. Хотя бы вы и казались спокой­но сидящими, все ваши действия, и прошлые и настоящие, заключены здесь; и результат вашего сидения также уже здесь. Вы вовсе не отдыхаете. Всё ваше действие заключено в вас. Это ваше бытие. Поэтому все результаты вашей практики за­ключены в вашем сидении. Такова наша практика, наш дзадзэн.

Догэн-дзэндзи заинтересовался буддизмом ещё мальчиком, когда, наблюдая за струйкой дыма от курящейся благовонной палочки, зажжённой у тела его умершей матери, он ощутил недолговечность нашей жизни. Это чувство крепло в нём — ив ко­нечном счёте привело его к обретению просветле­ния и к созданию своей глубокой философии. Глядя на струйку дыма от курящейся благовонной палоч­ки и ощутив недолговечность жизни, он чувствовал себя очень одиноким. Но это чувство одиночества становилось всё сильнее и сильнее и увенчалось цветком просветления, когда ему было двадцать восемь лет. И в миг просветления он воскликнул: «Нет тела и нет сознания!» Когда он произнёс: «Нет тела и нет сознания!»— в этот миг всё его суще­ство стало вспышкой в необъятном феноменальном мире, вспышкой, которая заключает в себе всё, ко­торая обьемлет всё и несёт в себе свойство необъ­ятности; весь феноменальный мир заключён в ней, в этом абсолютно независимом существовании. Таково было его просветление. Испытав вначале чувство одиночества от недолговечности жизни, он обрёл затем глубочайшее опытное знание свойства своего бытия. Он говорил: «Я оставил сознание и тело». У вас возникает чувство одиночества, пото­му что вы думаете, что обладаете телом или созна­нием, но когда вы сознаёте, что всё сущее есть просто вспышка в безграничной вселенной, вы де­лаетесь очень сильными, и ваше существование обретает глубокий смысл. Таково было просветле­ние Догэна, и такова наша практика.

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ

Миг за мигом каждый из нас возникает из небытия.

 Это и есть подлинная радость жизни.

Представление о естественности окружено боль­шим непониманием. Большинство людей, которые приходят к нам, придают немалое значение сво­боде или естественности, однако то, что они пони­мают под этим, мы называем дзинэн кэн гэдо, или еретическая естественность. Дзинэн кэн гэдо — это пренебрежение формальностями: просто нечто вроде линии поведения «что-хочу-то-и-делаю» или расхлябанности. Такова естественность большин­ства людей. Однако это не та естественность, кото­рую мы имеем в виду. Довольно трудно объяснить, что такое естественность, но мне кажется, что это некое чувство независимости от всего остального, или некое действие, основанное на небытии. Нечто, возникающее из небытия, есть естественность, подобно семени или растению, прорастающему из земли. Само семя и ведать не ведает, что оно пред­ставляет собой какое-то определённое растение, однако у него имеется собственная форма и оно пребывает в полной гармонии с почвой и со всем, что его окружает. Пока оно растёт, оно всё время проявляет свою природу. Ничто не существует вне формы и цвета. Всё сущее имеет форму и цвет, и эти форма и цвет пребывают в полной гармонии с другими созданиями. И тут не о чем беспокоить­ся. Это мы называем естественностью.

Для растения или камня оставаться естествен­ными не составляет проблемы. Но для нас это проблема, это действительно серьёзная проблема. Обрести естественность — это то, над чем мы дол­жны работать. Когда то, что вы делаете, просто воз­никает из небытия, вы испытываете совсем новое чувство. Например, когда вы голодны, поесть впол­не естественно. Вы испытываете естественное чув­ство. Но если вы хотите слишком многого, немного поесть будет неестественно. У вас не будет нового чувства. Вы будете неспособны его оценить.

Истинная практика дзадзэн состоит в том, чтобы сидеть так, как вы пьёте воду, когда испытываете жажду. Тогда вы обретаете естественность. Вполне естественно вздремнуть, когда вам очень хочется спать. Но просто задремать от безделья, словно достоинство человеческого существа заключается в том, чтобы дремать, — это, противоестественно. Вы можете подумать: «Все мои друзья вздремну­ли — а чем я хуже их? Никто не работает, зачем же мне надрываться? Почему у них уйма денег, а у меня нет?» В этом не будет естественности. Ваше сознание опутано какой-то другой мыслью, ещё чьей-то мыслью, и вы не самостоятельны, вы — не вы сами, не естественны. Даже когда вы сидите со скрещёнными ногами, если ваш дзадзэн не ес­тественный, это не будет истинной практикой. Вам не нужно заставлять себя пить воду, когда вы испы­тываете жажду, — вы пьёте с наслаждением. Если вы испытываете подлинную радость в дзадзэн, это истинный дзадзэн. Но хотя бы вам и приходилось принуждать себя практиковать дзадзэн, — если вы ощущаете нечто благое в своей практике, это дзадзэн. На самом деле не имеет значения, принуж­дает вас что-то или нет. Хотя бы у вас и были труд­ности — когда вы признаёте их необходимость, это естественно.

Эту естественность очень трудно объяснить. Но если вы можете просто сидеть и познавать реаль­ность небытия в своей практике, нет необходи­мости в объяснении. Что бы вы ни делали, всё обретёт естественность, если будет возникать из небытия, — это и есть подлинное действие. Вы испытаете подлинную радость от своей практики, подлинную радость от такого образа жизни. Миг за мигом каждый из нас возникает из небытия. Миг за мигом мы испытываем подлинную радость жизни. Потому мы говорим син ку мё у — «из ис­тинной пустоты возникает чудесная, дивная жизнь». Син— «истинный»; ку— «пустота»; мё— «чудес­ный, дивный»; у — «бытие, жизнь»: из истинной пустоты — дивная жизнь.

Без небытия не будет естественности — не будет истинного бытия. Истинное бытие возникает из небытия, миг за мигом. Небытие постоянно при­сутствует, оно постоянно здесь, и всё возникает из него. Но обычно, совершенно забывая о небы­тии, вы ведёте себя так, словно чем-то обладаете. То, что вы делаете, основывается на идее облада­ния или ещё на какой-то конкретной идее, и это не естественно. Например, когда вы слушаете лекцию, у вас не должно быть мыслей о себе. У вас не дол­жно быть собственных мыслей, когда вы слушаете кого-то. Забудьте то, что есть у вас в сознании, и просто слушайте, что вам говорят. Ничего не дер­жать в своём сознании — это и есть естествен­ность. Тогда вы поймёте, что этот человек вам го­ворит. Но если у вас имеется некая идея, которую вы пытаетесь сопоставить с тем, что он говорит, вы не услышите всего; ваше понимание будет односто­ронним; это не естественность. Когда вы что-то делаете, нужно целиком погрузиться в это дело. Вы должны полностью посвятить себя ему. Тогда у вас нет ничего. Так что если в вашем действии нет истинной пустоты, оно не будет естественным. Большинство людей привержены какой-то идее. Не так давно молодое поколение твердило о любви. Любовь! Любовь! Любовь! У них в голове было только одно — любовь! И приступая к изучению дзэн, они не воспринимали сказанного мною, если это не согласовалось с их представлениями о любви. Они, знаете, довольно-таки упрямы. Просто на удивление! Конечно, не все, но некоторые из них занимают весьма, весьма жёсткую позицию. Это вообще неестественно. Хотя бы они и говорили о любви, а также о свободе или о естественности, они не понимают того, о чём говорят. И они не могут понять, что такое дзэн, рассуждая подобным образом. Если вы хотите изучать дзэн, вы должны забыть все свои прежние представления и просто практиковать дзадзэн и наблюдать, какой опыт вы приобретаете в ходе своей практики. Это — есте­ственность.

Что бы вы ни делали, такое отношение необходимо. Иногда мы говорим ню нзн син — «мягкое или гибкое сознание». Ню — это «ощущение мягкости»; нан — «отсутствие твёрдости»; син — «со­знание». Ню нан син означает ровное, спокойное, естественное сознание. При таком сознании вы ис­пытываете радость жизни. Утрачивая его, вы теряе­те всё. У вас нет ничего. Хотя вы думаете, что у вас что-то есть, у вас нет ничего. Но когда всё, что вы делаете, возникает из небытия, тогда у вас есть всё. Понимаете? Это мы называем естественностью.

ПУСТОТА

Когда вы изучаете буддизм, вы должны  произвести «генеральную уборку» в своём сознании.

Если вы хотите понять буддизм, вам необходимо совершенно забыть все свои прежние представления. И прежде всего вы должны отказаться от идеи вещественности или существования. Обычный взгляд на жизнь прочно основан на идее существо­вания. Для большинства людей всё существует: они полагают, что всё, что они видят и слышат, су­ществует. Конечно, птица, которую мы видим и слышим, существует. Она существует, но я, воз­можно, понимаю под этим не совсем то, что пони­маете под этим вы. Жизнь в представлении будди­стов заключает в себе как существование, так и несуществование. Птица одновременно существует и не существует. Мы утверждаем, что взгляд на жизнь, основанный только на существовании, ере­тический. Если вы относитесь к вещам слишком серьёзно, как если бы они существовали прочно и неизменно, вас можно назвать еретиком. Возможно, большинство людей могут быть названы еретиками. Мы утверждаем, что истинное существование возникает из пустоты и опять возвращается в пус­тоту. Истинное существование появляется из пусто­ты. Мы должны пройти врата пустоты. Эту идею существования очень трудно объяснить. В наши дни многие, по крайней мере интеллектуально, на­чинают чувствовать пустоту современного мира, или внутреннюю противоречивость своей культуры. В прошлом, например, японцы были непоколеби­мо уверены в неизменности существования своей культуры и традиционного образа жизни, но, проиг­рав войну, они стали весьма скептичными. Некото­рые считают, что такое скептичное отношение ужас­но, но в действительности оно лучше прежнего.

Пока мы находимся во власти какой-то опреде­лённой идеи или какой-то надежды на будущее, мы неспособны по-настоящему серьёзно воспринимать мгновение, протекающее прямо сейчас. Вы, воз­можно, скажете себе: «Я могу сделать это завтра или в следующем году», полагая, что существую­щее сегодня будет существовать и завтра. Даже если вы не столь упорны в достижении своей цели, всё равно вы ожидаете, что нечто многообещаю­щее появится, коль скоро вы следуете опреде­лённому пути. Однако нет определённого пути, который существовал бы неизменно. Нет уготован­ного нам пути. Миг за мигом мы должны отыски­вать свой собственный путь. Та или иная идея совершенства или некий совершенный путь, уста­новленный кем-то ещё, не будет истинным путём для нас.

Каждый из нас должен прокладывать собствен­ный истинный путь, и тогда путь этот будет выра­жением всеобщего пути. Это таинство. Постигая что-то одно глубже и глубже, вы постигаете всё. Пытаясь понять всё, вы не поймёте ничего. Лучший способ — это познать себя самого, и тогда вы познаете всё. Поэтому, упорно стараясь проложить свой собственный путь, вы тем самым будете по­могать другим, и другие будут помогать вам. Пока вы не начали прокладывать собственный путь, вы не сможете помочь никому и никто не сможет по­мочь вам. Чтобы стать независимыми в подлинном смысле этого слова, мы должны забыть всё, что есть в нашем сознании, и, миг за мигом, открывать что-то совсем новое и иное. Так мы живём в этом мире.

Поэтому мы утверждаем, что истинное понима­ние исходит из пустоты. Когда вы изучаете буд­дизм, вы должны произвести «генеральную уборку» в своём сознании. Вы должны всё вынести из своей комнаты и тщательно убрать её. Если потребуется, вы можете потом всё опять внести. Возможно, вы захотите иметь много вещей, тогда, одну за дру­гой, вы можете снова внести их обратно. Но если можно обойтись без этих вещей, незачем держать их в доме.

Мы видим летящую птицу. Иногда нам виден её след. На самом деле мы не можем видеть след летящей птицы, но иногда нам кажется, что мы его видим. Это тоже хорошо. Если понадобится, вы снова занесёте вещи, вынесенные вами из ком­наты. Но прежде чем что-то туда поставить, вам необходимо что-то оттуда вынести. Если вы этого не сделаете, ваша комната будет завалена старым, ненужным хламом.

Мы говорим: «Шаг за шагом я останавливаю звук журчащего ручья». Когда вы идёте вдоль ручья, вы слышите, как бежит вода. Этот звук никогда не смолкает, но вы должны быть способны остановить его, когда захотите. Это свобода; это самоотрече­ние. Одна за другой в вашем сознании проносятся разные мысли, но если вы захотите остановить этот процесс, вы сможете это сделать. Так что, когда вы сможете останавливать звук журчащего ручья, у вас появится более тонкое чувство своей работы. Но пока вы находитесь во власти какой-то навязчи­вой идеи или в плену привычного способа совер­шения дел, вы неспособны оценивать вещи в их подлинном смысле.

Если вы ищете свободу, вам её не найти. Абсо­лютная свобода необходима вам ещё до того, как вы её обрели. Такова наша практика. Наш путь — не всегда идти в одном направлении. Иногда мы идём на восток; иногда мы идём на запад. Пройти одну милю на запад означает то же самое, что вернуться на одну милю, идя на восток. Обычно утверждения «пройти одну милю на запад» и «пройти одну милю на восток» рассматриваются как противоположные. Но если можно пройти одну милю на восток, зна­чит, можно пройти одну милю на запад. Это свобода. Без этой свободы вы не сможете сосредото­читься на том, что вы делаете. Вам может казаться, что вы сосредоточились на чём-то, но пока вы не обрели этой свободы, вы будете несколько стесне­ны в том, что вы делаете. Поскольку вы связаны мыслью о том, идти ли вам на восток или на запад, ваши действия будут двойственны, дихотомичны. До тех пор, пока вы в плену у двойственности, вы не сможете обрести абсолютной свободы, и вы не сможете сосредоточиться.

Сосредоточиться — не значит усердно пытаться что-то наблюдать. В дзадзэн вы устанете через пять минут, если попытаетесь смотреть в одну точку. Это не сосредоточение. Сосредоточение, концентрация внимания — это свобода. Поэтому ваши усилия должны быть направлены на ничто. Объектом вашей сосредоточенности должно быть ничто. Мы говорим, что в практике дзадзэн наше сознание должно быть сосредоточено на дыхании, но един­ственный способ удерживать сознание на дыха­нии — это полностью забыть о себе и просто сидеть, чувствуя своё дыхание. Если вы сосредото­чены на своём дыхании, вы забудете себя, и если вы забудете себя, вы будете сосредоточены на своём дыхании. Я не знаю, что здесь первое, а что второе. Поэтому на самом деле нет необходимо­сти слишком усердно стараться сосредоточиться на своём дыхании. Просто делайте всё, на что вы способны. Если вы будете продолжать эту практику, то в конце концов вы познаете истинное суще­ствование, которое исходит из пустоты.

ГОТОВНОСТЬ, ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ

Именно готовность сознания и есть мудрость.

Важнейшее положение в Праджняпарамита-сутре — это, конечно, идея пустоты. Пока мы не понимаем идею пустоты, нам всё кажется веще­ственным. Но когда мы сознаём пустоту вещей, всё становится истинно реальным — невещественным. Когда мы сознаём, что всё, что мы видим, — это часть пустоты, мы можем не иметь привязанности ни к какому существованию; мы понимаем, что всё есть только временная форма и цвет. Так мы понимаем истинный смысл каждого временного, преходящего существования. Когда мы впервые слышим о том, что всё есть временное существо­вание, большинство из нас испытывает разочарова­ние; но это разочарование проистекает от непра­вильного представления о человеке и природе. Именно потому, что наш способ восприятия вещей глубоко коренится в наших эгоцентричных мыслях, мы испытываем разочарование, когда обнаружи­ваем, что всё вокруг нас обладает лишь преходя­щим существованием. Но когда мы действительно осознаем эту истину, у нас не будет страданий.

В этой сутре сказано: «Бодхисаттва Авалокитешвара видит во всём пустоту, тем самым он остав­ляет все страдания». Он преодолел страдания не после того, как осознал эту истину, — осознать её и означает собственно избавиться от страданий. Поэтому осознание этой истины есть само по себе спасение. Мы говорим «осознать», но осознание ис­тины всегда близко. Мы осознаём истину не после практики дзадзэн; ещё до того, как мы начали прак­тиковать дзадзэн, осознание уже есть. Мы дости­гаем просветления не после того, как постигаем истину. Осознать эту истину — значит жить: суще­ствовать здесь и сейчас. И это не вопрос понима­ния или практики. Это непреложная истина. В сутре Будда указывает на эту непреложную истину, по­стоянно обращённую к нам миг за мигом. Это очень важно. Это дзадзэн Бодхидхармы. Даже до того, как мы начали практиковать его, просветле­ние уже есть. Но обычно в нашем понимании прак­тика дзадзэн и просветление — это две разные вещи: мы уподобляем практику очкам, и, прибегая к практике, как бы надеваем очки, чтобы увидеть просветление. Это неправильное понимание. Очки сами по себе просветление, и надеть их — это тоже просветление. Поэтому что бы вы ни делали, или даже если вы ничего не делаете, просветление уже есть, всегда есть. Так Бодхидхарма понимал просветление.

Вы не можете практиковать истинный дзадзэн, поскольку вы практикуете его; если вы ни при чём, то имеется просветление и имеется истинная прак­тика. Когда вы занимаетесь практикой, у вас возни­кает какое-то конкретное представление о «себе» или своём «я», и у вас возникает определённое представление о практике, или дзадзэн. Так что вот вы — справа, и вот дзадзэн — слева. И таким об­разом дзадзэн и вы превращаетесь в две разные вещи. Если практика в сочетании с вами есть дза­дзэн, то это дзадзэн лягушки. Для лягушки её сидя­чая поза — это дзадзэн. Когда лягушка прыгает — это не дзадзэн. Подобное непонимание пропадает, если вы действительно знаете, что такое пустота. Пустота означает, что всё всегда здесь. Единое це­лостное бытие не есть скопление всего. Невозмож­но расчленить единое целостное существование на части. Оно всегда здесь и всегда действенно. Это просветление. Так что в сущности нет никакой определённой практики. Сутра гласит: «Нет ни глаз, ни ушей, ни носа, ни языка, ни тела и ни сознания...» Это «отсутствие сознания» есть сознание дзэн, которое заключает в себе всё.

Наблюдать за вещами со спокойным, свободным умом — вот что важно в нашем понимании. В нашем размышлении и наблюдении не должно быть инерт­ности. Мы должны легко воспринимать вещи таки­ми, как они есть. Наш ум должен быть достаточно пластичным и непредубеждённым, чтобы восприни­мать вещи такими, как они есть. Когда наше мыш­ление пластично, оно называется невозмутимым мышлением. Подобное мышление всегда устой­чиво. Его можно охарактеризовать как вниматель­ность. Мышление, рассредоточенное по многим на­правлениям, не есть истинное мышление. В нашем мышлении должна быть сосредоточенность. Это внимательность. Независимо от того, связано оно с объектом или нет, ваше сознание должно быть устойчивым и не рассредоточенным. Это дзадзэн.

Нет необходимости стараться мыслить каким-то определённым образом. Ваше мышление не долж­но быть односторонним. Мы просто размышляем, имея целостное сознание, и видим вещи такими, как они есть, безо всякого усилия. Просто смотреть и быть готовым видеть вещи при целостном созна­нии — такова практика дзадзэн. Если мы готовы к мышлению, нет нужды стараться мыслить. Это на­зывается внимательностью. Внимательность — это в то же самое время и мудрость. Под мудростью мы понимаем не какую-то определённую способ­ность или философию. Именно готовность созна­ния и есть мудрость. Потому мудрость может заклю­чаться в разных философских системах и учениях, в самых разнообразных исследованиях и изучени­ях. Но мы не должны привязываться к какой-то определённой мудрости, например к той, которой учил Будда. Мудрости нельзя научить. Мудрость будет проистекать из вашей внимательности. Поэтому главное — это готовность к наблюдению и готовность к размышлению. Это называется пус­тотой сознания. Пустота есть не что иное, как практика дзадзэн.

ВЕРУЯ В НИЧТО

В повседневной жизни наше мышление на девяносто девять процентов эгоцентрично.

 «По­чему я должен страдать? Почему у меня должны быть неприятности?»

Я обнаружил, что необходимо, совершенно необ­ходимо верить в ничто. То есть мы должны верить в то, что не имеет ни формы, ни цвета, — в то, что существовало до появления всякой формы и цвета.

Это очень важно. В какого бы бога вы ни верили или какое бы вероучение ни исповедовали — если вы привязаны к ним, то, так или иначе, ваша вера основана на эгоцентричных представлениях. Вы стремитесь к совершенной вере, чтобы спастись. Однако для обретения такой совершенной веры требуется время, и вы вовлекаетесь в идеалисти­ческую практику. В постоянном стремлении осу­ществить свой идеал у вас не будет времени для обретения равновесия. Но если каждый миг вы готовы к восприятию всего, что вы видите, как возникающего из ничего, из пустоты, зная, что есть какая-то причина, по которой феноменальное су­ществование облекается в такую-то и такую-то форму и цвет, тогда в этот миг вы имеете полное равновесие.

Если у вас болит голова, то имеется какая-то при­чина, по которой она болит. Если вы узнаете, отчего у вас заболела голова, вам станет легче. Но если вы не знаете этой причины, вы, возможно, скажете себе: «О, у меня ужасная головная боль! Наверное, это из-за моей плохой практики. Если бы моя меди­тация или практика дзэн были лучше, я бы так не мучился!» Если вы так понимаете своё состояние, у вас не будет настоящей веры ни в себя, ни в свою практику, пока вы не достигнете совершенства. И вы будете настолько поглощены этими попытками, что, боюсь, у вас не останется времени для дости­жения совершенной практики; так что, пожалуй, вам всё время придётся пребывать с головной болью. Это довольно-таки глупый вид практики. Такая практика не будет действенной. Но если вы верите в то, что существовало до того, как у вас началась головная боль, и если вы узнаете причину своей головной боли, то вам, разумеется, станет легче. Испытывать головную боль будет в порядке вещей, потому что вы достаточно здоровы, чтобы её испытывать. Если у вас боли в желудке, значит, ваш желудок достаточно здоров, чтобы испытывать боль. Но если ваш желудок привык к плохому состоянию, у вас не будет боли. Это ужасно! Вы скончаетесь от болезни желудка.

Так что каждому из нас совершенно необходимо верить в ничто, в пустоту. Но я не имею в виду вакуум. Существует нечто, и это нечто всегда гото­во принять какую-то определённую форму, и оно подчиняется некоторым правилам, или теории, или истине в своём действии. Это называется природой Будды, или самим Буддой. Когда такое существо­вание принимает форму человека, мы называем его Буддой; когда мы понимаем это как высшую истину, мы называем это Ахармой; и когда мы признаём эту истину и действуем как часть Будды, или в согласии с этой теорией, мы называем себя Сангхой. Но хотя и имеются эти три формы Будды, — существование, не имеющее формы и цвета, одно; и оно всегда го­тово принять форму и цвет. Это не просто теория. Это не просто учение, именуемое буддизмом. Это совершенно необходимое понимание нашей жизни. Без этого понимания наша религия не поможет нам. Мы будем связаны нашей религией, и у нас будет ещё больше бед из-за неё. Если вы станете жертвой буддизма, то даже если это и порадует меня, едва ли это так уж обрадует вас. Потому такое понима­ние очень, очень важно.

Когда вы практикуете дзадзэн, вы можете слы­шать шум дождя, стекающего по крыше в темноте. Позже чудесный туман окутает большие деревья, и ещё позже, когда люди приступят к работе, станут видны прекрасные горы. Но некоторые огорчаются, если слышат шум дождя, лёжа утром в постели; ведь они не знают о том, что позже увидят прекрас­ное солнце, поднимающееся на востоке. Если наше сознание сосредоточено на нас самих, мы будем испытывать огорчения подобного рода. Но если мы признаём, что мы сами — это воплощение истины, или природы Будды, у нас не будет причин для тре­воги. И мы подумаем так: «Сейчас идёт дождь, но мы не знаем, что произойдёт в следующую минуту. Когда нам надо будет выходить из дому, на улице может быть и превосходная, и ненастная погода, а так как мы не знаем какая, будем ценить шум дождя сейчас». Такое отношение будет правильным. Если вы воспринимаете себя как временное воплощение истины, у вас вообще не будет трудностей. Вы поймёте ценность своего окружения и сможете оценить себя как удивительную часть великого действия Будды, даже среди трудностей. Таков наш образ жизни.

Пользуясь терминологией буддистов, можно ска­зать, что мы должны начать с просветления, затем перейти к практике, а потом к размышлению. Наше мышление, как правило, достаточно эгоцентрично. В нашей повседневной жизни наше мышление на девяносто девять процентов эгоцентрично: «Поче­му я должен страдать? Почему у меня должны быть неприятности?» Такие рассуждения на девяносто девять процентов заполняют наше мышление. На­пример, когда мы приступаем к изучению науки или к чтению сложной сутры, мы вскоре делаемся сонными или вялыми. Однако мы неизменно полны внимания и проявляем живейший интерес к своему эгоцентричному сознанию! Но если просветление будет предшествовать размышлению, предшество­вать практике, то ваше мышление и ваша практика не будут эгоцентричными. Под просветлением я имею в виду веру в ничто, в то, что не имеет ни формы, ни цвета и что готово принять форму и цвет. Такое просветление есть непреложная истина. Именно эта изначальная истина должна лежать в основе наших действий, нашего мышления и нашей практики.

ПРИВЯЗАННОСТЬ, НЕПРИВЯЗАННОСТЬ

То,  что мы привязаны к чему-то прекрасному, — это тоже действие Будды.

Догэн-дзэндзи сказал: «Даже когда полночь — уже рассвет, даже если светает — ещё ночь». В этом высказывании выражено понимание, пере­данное Буддой Патриархам, Патриархами — Догэну, а Догэном — нам. День и ночь не есть разные вещи. Одно и то же иногда называют ночью, а иногда — днём. День и ночь — суть одно.

Практика дзадзэн и повседневная деятель­ность — суть одно. Мы называем дзадзэн повсе­дневной жизнью, а повседневную жизнь — дза­дзэн. Однако обычно мы думаем: «Теперь дзадзэн кончился, и можно приступить к повседневной дея­тельности». Но такое понимание будет неверным. Они суть одно и то же. Нам не уйти от этого. Так что в действии должен быть покой, а в покое должно быть действие. Покой и действие не есть разные вещи.

Каждое существование зависит от чего-то ещё. Строго говоря, не бывает отдельного обособленно­го существования. Просто имеется множество на­званий для единого существования. Иногда делают упор на единство, но это не наше понимание. Мы не будем особо выделять что бы то ни было, даже единство. Единство ценно, но разнообразие тоже прекрасно. Пренебрегая разнообразием, некото­рые делают упор на единое абсолютное суще­ствование, но это одностороннее понимание. При таком понимании имеется разрыв между множе­ственностью и единственностью. Но единствен­ность и множественность — это одно и то же, поэтому единственность должна цениться в каждом существовании. Вот почему мы придаём большее значение повседневной жизни, чем какому-то опре­делённому состоянию сознания. Мы должны видеть реальность каждый миг и в каждом явлении. Это очень важно.

Догэн-дзэндзи сказал: «Хотя всё имеет природу Будды, мы любим цветы и не любим сорняки». Это верно в отношении человеческой природы. Но то, что мы привязаны к чему-то прекрасному, — это, собственно, действие Будды. То, что нам не нравят­ся сорняки, это тоже действие Будды. Мы должны знать об этом. Если вы знаете об этом, привязан­ность будет в порядке вещей. Если это привя­занность в духе Будды, то это непривязанность. Так в любви должна быть ненависть, или непривязанность. И в ненависти должна быть любовь, или приятие. Любовь и ненависть — суть одно. Мы не должны привязываться только к одной любви. Мы должны допустить и ненависть. Мы должны примириться с сорняками, как бы мы к ним ни относились. Если вы не испытываете любви к ним, то и не любите, если любите — то любите.

Обычно вы осуждаете себя за несправедливость к окружающим; вы осуждаете своё отношение не­приятия. Однако имеется едва уловимая разница между обычным способом приятия вещей и нашим способом, хотя в сущности они могут показаться одним и тем же. Нас учат, что нет промежутка между днём и ночью, нет разрыва между вами и мною. Это означает единство. Но мы не выделяем даже единство. Если это одно, нет необходимости выделять это одно.

Догэн сказал: «Учиться чему-то — значит позна­вать самого себя; изучать буддизм — значит изучать самого себя». Учиться чему-то не значит овладе­вать какими-то знаниями, навыками, которых у вас не было прежде. Вы знаете ещё до того, как стали учиться. Нет разрыва между «я» до того, как вы узнали нечто, и «я» после этого. Нет разрыва между невеждой и знающим человеком. Глупый человек — это умный человек; умный — это глупый. Однако обыкновенно мы думаем так: «Он дурак, а я умный» или «Я был глуп, но теперь поумнел». Как можем мы поумнеть, если мы глупы? Но в понима­нии, переданном нам от Будды, нет никакой раз­ницы между глупцом и мудрецом. Это так. Но если я начну утверждать это, многие, возможно, поду­мают, что я делаю упор на единство. Но это не так. Мы ничего не выделяем. Всё, чего мы хотим, — это знать вещи именно такими, как они есть. Если мы знаем вещи такими, как они есть, нам не на что указывать; нет возможности удержать что-либо; нет того, что надо удерживать. Мы не можем выделять то или другое. И всё же Догэн сказал так: «Цветок опадает, даже если мы любим его; сорняк растёт, даже если мы не любим его». Даже если это и так, это наша жизнь.

Так следует понимать нашу жизнь. И тогда не будет проблем. Оттого что мы выделяем что-то одно, что-то особенное, у нас постоянно бывают неприятности. Мы должны принимать вещи именно такими, как они есть. Так мы понимаем всё в этом мире, так мы живём. Опытное знание подобного рода лежит за пределами нашего рассудочного мы­шления. В области рассудочного мышления имеется разница между единственностью и множественнос­тью; но в реальном жизненном опыте разнообразие и единство — это одно и то же. Поскольку у вас сложилось некое представление о единстве или раз­нообразии, вы стали пленником этого представле­ния. И вашим размышлениям не будет конца, хотя в действительности здесь нет нужды в размышлении. В сфере чувств у нас масса проблем, но эти про­блемы не настоящие; они созданы нами; эти проб­лемы — порождение наших эгоцентричных мыслей или взглядов. Поскольку мы делаем на что-то упор или выделяем что-то, возникают проблемы. Но на самом деле ничего нельзя выделить особо. Сча­стье — это горе; горе — это счастье. В страдании заключено счастье;  в счастье — страдание. Хотя бы нам и казалось, что пути разные,  в действи­тельности они не разные, в сути своей они одина­ковы. Таково правильное  понимание,  переданное нам от Будды.

ПОКОЙ

Для учеников дзэн  сорняк являет собой сокровище.

В  дзэнском  стихотворении   говорится:   «После того как ветер стих, я вижу, как облетает цветок. И по пению птицы я убеждаюсь в спокойствии гор». Пока в сфере покоя ничего не произошло, мы не замечаем покоя; и только когда в ней что-то про­исходит, мы начинаем понимать, что такое покой. В Японии есть пословица: «Для луны есть облако. Для цветка — ветер». Когда мы видим луну, частич­но скрытую от нас облаком, или деревом, или сор­няком, мы ощущаем, какая она круглая. Но когда мы видим ясную луну, когда ничто не затмевает её, мы не ощущаем её округлость так, как когда смотрим на неё сквозь что-то другое.

Когда вы  занимаетесь дзадзэн,  вы  пребываете в полном спокойствии сознания; вы ничего не ощу­щаете. Вы просто сидите. Но спокойствие во время сидения поддержит и ободрит вас в повседневной жизни. На самом деле ценность дзэн вы обнаружи­те скорее в повседневной жизни, чем когда сидите. Но  это  не значит,  что  вы должны  пренебрегать дзадзэн. Хотя бы вы ничего и не ощущали, когда сидите, — если у вас нет подобного опыта дзадзэн, вы не сможете обнаружить ничего; в своей повседневной жизни вы обнаруживаете лишь сорняки, или деревья, или облака; вы не видите луны. Вот почему вы постоянно на что-нибудь жалуетесь. Но для учеников дзэн сорняк, бесполезный для боль­шинства  людей,   являет  собой  сокровище.   При таком отношении, что бы вы ни делали — жизнь становится искусством.

Когда вы практикуете дзадзэн, вы не должны пы­таться чего-то достичь или добиться. Вы должны просто сидеть при полном спокойствии сознания, ни на что не опираясь. Просто держите корпус прямо, никуда не наклоняясь и ни к чему не прислоняясь. Держать корпус прямо — значит ни на что не опи­раться. Так вы обретёте полное спокойствие как физически, так и умственно. Но опираться на что-то или пытаться что-то делать в дзадзэн — это прояв­ление двойственности, а не полного спокойствия.

Обычно в своей повседневной жизни мы стара­емся что-то сделать, пытаемся превратить одно в другое, или стремимся чего-то достичь. Эти ста­рания уже сами по себе есть проявление нашей подлинной природы. Уже в самих этих усилиях заключён смысл. Мы должны обнаружить смысл своих усилий ещё до того, как достигли чего-то. Так Догэн сказал: «Мы должны обрести просветление прежде, чем мы обретём его». Именно не после, а до обретения просветления мы открываем его истинное значение. Стараться что-то сделать — это уже само по себе просветление. Когда у нас трудности или мы в беде, тогда имеется просвет­ление. Когда мы осквернились, то и в таком со­стоянии мы должны сохранять равновесие. Обычно мы считаем, что очень трудно жить с мыслями о мимолётности жизни, но только зная о мимолёт­ности жизни, мы можем обрести радость вечной жизни.

Вы сможете улучшить себя, продолжая занимать­ся практикой с таким пониманием. Но если вы будете стремиться достичь чего-то без этого пони­мания, — вы не сможете трудиться над этим долж­ным образом. Вы потеряете себя в борьбе за свою цель; вы ничего не достигнете; вы будете просто продолжать страдать, сталкиваясь с трудностями. Но при правильном понимании вы сможете до­биться определённых успехов. И тогда всякое ваше действие, пусть даже и несовершенное, будет основано на вашей сокровенной природе, и мало-помалу вы будете чего-то достигать.

Что важнее: обрести просветление — или обре­сти просветление прежде, чем вы его обретёте; заработать миллион долларов — или наслаждаться жизнью, мало-помалу прилагая собственные уси­лия, пусть даже и нет возможности заработать этот миллион; преуспевать — или найти какой-то смысл в своих усилиях стать преуспевающим человеком? Если вы не знаете ответа, вам не удастся даже практиковать дзадзэн; если же знаете, вы уже обрели истинное сокровище жизни.

ОПЫТ, А НЕ ФИЛОСОФИЯ

Есть нечто кощунственное в разговорах о том, насколько буддизм совершенен

как филосо­фия или учение, без понимания того, что такое буддизм на самом деле.

Хотя в этой стране много людей, интересующих­ся буддизмом, лишь немногие из них интересуются им в чистом виде. Большинство же проявляет интерес к изучению буддизма как учения или филосо­фии. Сравнивая буддизм с другими религиями, они начинают ценить его за то, что он удовлетворяет их в интеллектуальном отношении. Но насколько глу­бок, хорош или совершенен буддизм в философ­ском отношении, для нас это не главное. Наша задача — сохранять свою практику чистой. Иногда мне кажется, что есть нечто кощунственное в разговорах о том, насколько буддизм совершенен как философия или учение, без понимания того, что такое буддизм на самом деле.

Самое важное в буддизме — и для нас тоже — это практиковать дзадзэн в группе, поскольку такая практика есть подлинный образ жизни. Не зная про­исхождения вещей, мы неспособны оценивать ре­зультаты наших жизненных усилий. В наших усилиях должен быть какой-то смысл. Найти смысл своих усилий — значит отыскать их первоисточник. Не следует беспокоиться о результате своих усилий прежде, чем мы узнаем их источник. Если источник замутнён и не чист, то и усилия наши не будут чистыми, и результат их не принесёт нам удовле­творения. Когда мы возобновляем свою изна­чальную природу и в своих постоянных усилиях исходим из неё, мы оцениваем плоды своих уси­лий миг за мигом, день за днём, год за годом. Вот как надо видеть ценность своей жизни. Тот, кто привязан лишь к плодам своих усилий, лишает себя возможности по достоинству оценить их, по­тому что этих плодов никогда не будет. Но если ваши усилия миг за мигом возникают из чистого источника, то всё, что вы делаете, будет благом для вас, и вы будете удовлетворены, чем бы вы ни занимались.

Практика дзадзэн — это практика, в которой мы возобновляем чистый образ жизни, лежащий вне всяких мыслей о приобретении, вне славы и выго­ды. С помощью практики мы просто поддерживаем нашу изначальную природу как она есть. Нам нет нужды философствовать о том, что такое наша чис­тая изначальная природа, потому что это вне на­шего интеллектуального понимания. И нет нужды оценивать её, потому что это вне нашей оценки.

Поэтому просто сидеть безо всякой идеи дости­жения, имея самые чистые намерения и оставаясь такими же спокойными, как наша изначальная при­рода, — вот наша практика.

В дзэндо нет ничего надуманного. Мы просто приходим и сидим. После общения друг с другом мы идём домой и возобновляем свою повседнев­ную деятельность, считая её продолжением нашей чистой практики и наслаждаясь правильным обра­зом жизни. И всё же это очень необычно. Куда бы я ни пришёл, меня спрашивают: «Что такое буд­дизм?», держа наготове блокнот, чтобы записать мой ответ. Можно вообразить себе, что я при этом испытываю. Но здесь мы просто практикуем дза­дзэн. Это всё, что мы делаем, и мы счастливы в этой практике. Нам незачем понимать, что такое дзэн. Мы занимаемся практикой дзадзэн. Поэтому нам незачем понимать, что такое дзэн в интеллекту­альном отношении. Это, я думаю, очень необычно для американского общества.

В Америке люди ведут самый разный образ жизни и исповедуют множество религий, и потому как будто вполне естественно говорить о различиях между религиями и сравнивать одну с другой. Однако нам незачем сравнивать буддизм с хри­стианством. Буддизм есть буддизм, и буддизм — это наша практика. Мы даже не знаем, что мы делаем, когда просто занимаемся практикой с чис­тым сознанием. И потому мы не можем сравни­вать нашу практику с какой-то другой религией. Некоторые могут сказать, что дзэн-буддизм — это не религия. Может быть, так оно и есть, или, возможно, дзэн-буддизм — это религия до рели­гии. Так что, быть может, он и не религия в обыч­ном смысле слова. Но он прекрасен; и хотя мы не изучаем его в интеллектуальном смысле, хотя у нас нет кафедральных соборов, причудливых церковных облачений и замысловатой утвари, мы можем наслаждаться своей изначальной природой. Это, я думаю, довольно необычно.

ПОДЛИННЫЙ БУДДИЗМ

По сути дела, мы вовсе не школа Сото. Мы просто буддисты.

Мы даже не дзэн-буддисты. Если мы поймём это, мы будем истинными буддистами.

Идти, стоять, сидеть и лежать — четыре вида действия или способа поведения в буддизме. Дзадзэн не есть один из этих четырёх способов поведения, и, согласно Догэну-дзэндзи, школа Сото не есть одна из многочисленных школ буддизма.

Китайская школа Сото, возможно, и представляет собой одну из многих школ буддизма, но, согласно Догэну, его практика не есть одна из практик этих многочисленных школ. В таком случае вы, возможно, спросите, почему мы придаём особое значение сидячей позе или почему мы придаём большое значение наличию учителя. Причина за­ключается в том, что дзадзэн не есть просто один из этих четырёх способов поведения. Дзадзэн — это практика, которая вмещает бесчисленность действий; дзадзэн возник ещё до появления Будды и будет существовать всегда. Так что нашу сидячую позу нельзя сравнивать с этими четырьмя видами действия.

Обычно придают особое значение какому-то определённому положению тела или какому-то опре­делённому пониманию буддизма, думая: «Это буд­дизм!» Но мы не можем сравнивать нашу практику с практикой в обычном её понимании. Наше учение нельзя сравнивать с другими учениями буддизма. Вот почему нам необходимо иметь учителя, кото­рый не привязан к какому-то одному, определён­ному пониманию буддизма. Первоначально учение Будды вбирало в себя всё разнообразие школ. Традиционно наши усилия как буддистов должны быть такими же, как у Будды: не следует быть привя­занным к какой-то одной определённой школе или доктрине. Однако обычно, если у нас нет учите­ля и если мы возгордились собственным понима­нием, мы утрачиваем эту особенность, присущую первоначальному учению Будды, вмещавшему всё разнообразие учений.

Поскольку Будда был основателем учения, его учение временно называли «буддизм», однако буд­дизм по сути своей не есть какое-то определённое учение. Буддизм — это просто Истина, заключаю­щая в себе самые разнообразные истины. Прак­тика дзадзэн — это практика, которая включает в себя всё разнообразие действий жизни. Так что на самом деле мы не придаём особого значения одной лишь сидячей позе. Уметь сидеть — это уметь действовать. Сидя, мы учимся действовать, и это для нас самый важный вид действия. Вот почему мы практикуем дзадзэн таким способом. Но хотя мы и практикуем дзадзэн, мы не должны называть себя школой дзэн. Мы просто практи­куем дзадзэн, беря пример с Будды; это и есть причина нашей практики. Будда учил нас, как дей­ствовать посредством практики; вот поэтому мы и сидим.

Делать что-то, жить каждое мгновение — значит временно являть действие Будды. Сидеть так — значит быть самим Буддой, быть тем же, чем был исторически реальный Будда. То же самое распространяется на всё, что мы делаем. Всё есть действие Будды. Поэтому, что бы вы ни делали, даже если вы воздерживаетесь от совершения каких-то действий, Будда пребывает в этом дей­ствии. Поскольку у людей нет такого понимания Будды, они полагают, что самое важное — это то, что делают они, ибо им неведом истинный дея­тель. Они полагают, что делают разные дела, но на самом деле всё делает Будда. У каждого из нас своё собственное имя, но эти имена — лишь множество имён Будды. Каждый из нас во­влечён во многие виды действия, но все они суть действия Будды. Не зная этого, люди при­дают особое значение какому-то одному виду действия. Когда они выделяют дзадзэн, это уже не истинный дзадзэн. Вроде бы они сидят так же, как Будда, но между их пониманием нашей практики и истинным пониманием — огромная разница. Они воспринимают эту сидячую позу как одно из четырёх основных положений тела человека и думают: «Сейчас я приму эту позу». Но дзадзэн — это все позы, и каждая поза — это поза Будды. Такое понимание будет правиль­ным пониманием позы дзадзэн. Если вы практи­куете таким образом — это буддизм. Это очень, очень важно.

Поэтому Догэн не называл себя учителем Сото или учеником Сото. Он говорил: «Другие могут называть нас школой Сото, но у нас нет основа­ний называть самих себя Сото. Вам не следует даже употреблять название Сото». Ни одной школе не следует считать себя отдельной, обособлен­ной. Она должна быть просто одной из времен­ных форм буддизма. Но до тех пор, пока разные школы не являют такого понимания, пока они продолжают называть себя по-разному, всеми этими именами, мы должны временно принять название «Сото». Но я хотел бы это пояснить. По сути дела мы вовсе не школа Сото. Мы прос­то буддисты. Мы даже не дзэн-буддисты; мы про­сто буддисты. Если мы поймём это, мы будем ис­тинными буддистами.

Учение Будды повсюду. Сегодня идёт дождь. Это учение Будды. Люди считают свой собственный путь или свои религиозные представления путём Будды, не понимая, что они слышат, что делают и где пребывают. Религия — это не какое-то одно определённое учение. Религия повсюду. Так мы должны понимать наше учение. Мы должны вооб­ще забыть о каких-то определённых учениях; мы не должны спрашивать, какое из них хорошее, а какое плохое. Не должно быть какого-то одного определённого учения. Учение присутствует каждый  миг,   в  каждом  существовании.   Это  и  есть истинное учение.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОЗНАТЕЛЬНОГО

Осознавать чистое сознание посреди заблуж­дения — это практика.

Если вы пытаетесь изба­виться от заблуждения, оно только сильнее овладевает вами.

Просто скажите: «О, это только иллюзия», и она перестанет беспокоить вас.

Мы должны утвердить основу нашей практики там, где нет ни практики, ни просветления. Пока мы практикуем дзадзэн в области, где есть практика и просветление, у нас мало шансов добиться совер­шенного мира и спокойствия внутри самих себя. Другими словами, мы должны твёрдо верить в свою подлинную природу. Наша подлинная природа — вне пределов опыта, доставляемого нашим сознанием. Лишь в пределах опыта, доставляемого нашим сознанием, мы имеем практику и просветление или хорошее и плохое. Однако независимо от того, об­ладаем ли мы опытом познания нашей подлинной природы или нет, то, что существует там, за пределами сознательного, существует реально, и именно там надо закладывать основы нашей практики.

Удерживать в своём сознании даже нечто хоро­шее — не слишком хорошо. Будда говорил иногда: «Будьте такими» или «Не будьте такими». Но удер­живать в сознании даже сказанное им — не слиш­ком хорошо. Это в какой-то мере обременит вас, и у вас, возможно, и в самом деле появится не очень хорошее чувство. В сущности, ваше плохое чувство может оказаться для вас даже более по­лезным, чем удерживание в сознании мысли о том, что хорошо, или о том, что вы должны делать. Иметь в сознании недобрые мысли иногда вполне допустимо. Это правда. На самом деле, хорошие они или плохие — неважно. Важно — удаётся ли вам обрести равновесие, и насколько вы не откло­няетесь от него.

Когда вы удерживаете какие-то мысли в своём сознании, у вас нет полного равновесия. Самый лучший способ обрести полное равновесие — это забыть всё. Тогда ваше сознание будет спокойным и достаточно широким и ясным, чтобы без всяких усилий видеть и воспринимать вещи как они есть. Наилучший способ обрести полное равновесие — это не удерживать никаких мыслей о предметах или явлениях, каких бы то ни было, — полностью забы­вать о них, не оставляя никакого следа или тени мышления. Но если вы попытаетесь остановить поток своего сознания или выйти за пределы созна­ваемого действия, вы только взвалите на себя лиш­нее бремя. «Я должен в своей практике остановить поток сознания, но не могу. Моя практика не слиш­ком хороша». Подобные мысли — это тоже невер­ный способ практики. Не пытайтесь остановить поток своего сознания, но оставьте всё как есть. Тогда предметы и явления не будут задерживаться в сознании слишком долго. Они будут появляться, как появляются, и уходить, как уходят. И тогда, в конечном итоге, состояние ясности и пустоты вашего сознания пребудет сказочно долго.

Поэтому самое важное в вашей практике — это твёрдая убеждённость в изначальной пустоте своего сознания. В буддийских писаниях мы иногда пользуемся широким кругом аналогий, когда пыта­емся описать пустое сознание. Иногда мы поль­зуемся астрономически большими числами, столь большими, что они перестают поддаваться исчис­лению. Это означает, что надо прекратить вычисле­ния. Если числа так велики, что вы не можете со­считать их, вы утратите интерес к ним, и в конце концов перестанете считать. Притом подобное за­нятие может возбудить у вас интерес к неисчис­лимым величинам, что поможет вам остановить мышление вашего малого сознания.

Но именно тогда, когда вы сидите в дзадзэн, у вас самый чистый, подлинный опыт познания состояния пустоты своего сознания. В сущности, пустота сознания — это даже не состояние, но изначальная сущность сознания, которую познали Будда и Шестой Патриарх. «Сущность сознания», «изначальное сознание», «подлинное лицо», «при­рода Будды», «пустота»— все эти слова означают абсолютное спокойствие нашего сознания.

Вы знаете, как отдыхать физически. Но вы не знаете, как отдыхать умственно. Даже когда вы лежите в постели, ваше сознание по-прежнему чем-то занято; даже когда вы спите, ваше сознание занято снами. Ваше сознание всегда в напряжён­ном действии. Это не очень хорошо. Мы должны знать, как отойти от своего мыслящего сознания, нашего занятого сознания. Чтобы выйти за пре­делы способности мышления, необходимо иметь твёрдую убеждённость в пустоте сознания. Твёрдо веруя в совершенное спокойствие своего сознания, мы должны возобновлять наше чистое изначальное состояние.

Догэн-дзэндзи сказал: «Вы должны утвердить практику и в заблуждении». Даже когда вы счи­таете, что заблуждаетесь, ваше чистое сознание пребывает с вами. Осознавать чистое сознание по­среди заблуждения — это практика. Если вы заблуждаетесь, но обладаете чистым, сущностным сознанием, заблуждение исчезнет. Оно не сможет оставаться, когда вы скажете: «Это иллюзия!» Иллюзии станет очень стыдно. Она уйдёт прочь. Так что вы должны утвердить свою практику и в заблуждении. Иметь заблуждения — это прак­тика. Это значит обрести просветление до того, как вы осознали его. Даже если вы не сознаёте его, оно у вас есть. Поэтому, когда вы говорите: «Это иллюзия», это в действительности есть само просветление. Если вы пытаетесь избавиться от заблуждения, оно только сильнее овладевает вами, и ваше сознание делается всё более и более не­свободным в попытке совладать с ним. Это не очень хорошо. Просто скажите: «О, это только иллюзия», и она перестанет беспокоить вас. Когда вы просто наблюдаете за иллюзией, вы обладаете истинным сознанием, своим спокойным умиротво­рённым сознанием. Когда вы приступаете к пре­одолению её, она вновь завладевает вами.

Поэтому, достигли вы просветления или нет, достаточно просто сидеть в дзадзэн. Когда вы пы­таетесь достичь просветления, вы непомерно отя­гощаете своё сознание. Ваше сознание не будет достаточно ясным, чтобы видеть вещи такими, как они есть. Если вы действительно видите вещи та­кими, как они есть, — тогда вы способны видеть вещи такими, какими они должны быть. С одной стороны, мы должны достичь просветления, то есть видеть вещи такими, какими они должны быть. Но с другой стороны, пока мы — человеческие су­щества в физическом теле, реально достичь про­светления, то есть знать, каковы вещи на самом деле в данный миг, — довольно трудно. Но когда мы начинаем сидеть, выявляются обе стороны нашей природы — и мы способны видеть вещи такими, как они есть, и такими, какими они долж­ны быть. Поскольку в настоящую минуту мы не­безупречны, мы хотим стать лучше, но когда мы обретём запредельное сознание, мы выйдем за пределы вещей, как они есть и какими они долж­ны быть. В пустоте нашего изначального сознания они — одно и то же, и там мы обретаем полное равновесие.

Обычно религия развивается в области созна­тельного, стремясь усовершенствовать свою струк­туру, возвести прекрасные здания, создать музыку, развить философию и т.д. Таковы виды религи­озного действия в сфере сознательного. Но буд­дизм делает упор на сферу бессознательного. Наи­лучший способ развивать буддизм — это сидеть в дзадзэн, просто сидеть, с твёрдой убеждённо­стью в своей подлинной природе. Этот путь го­раздо лучше, чем читать книги по буддизму или изучать философию буддизма. Конечно, изучать философию необходимо, она упрочит вашу убеж­дённость. Эта философия настолько универсальна и логична, что она не просто философия буд­дизма, но сама жизнь. Цель учения буддизма — указать на саму жизнь, существующую за преде­лами сознательного в нашем чистом изначальном сознании. Все виды буддийской практики создава­лись для охранения этого истинного учения, а не для распространения буддизма каким-то чудесным таинственным образом. Потому, когда мы обсужда­ем нашу религию, это должен быть наиболее прос­той и всесторонний способ обсуждения. Мы не должны пытаться распространять наше учение при помощи диковинной философской мысли. В неко­торых отношениях буддизм довольно полемичен и оставляет ощущение противоречивости, поскольку буддист должен ограждать своё учение от мистиче­ских или магических истолкований религии. Но фи­лософская дискуссия — не самый лучший способ понять буддизм. Если вы хотите быть настоящим буддистом, лучший способ — это сидеть. Нам очень посчастливилось, что у нас есть место, где можно вот так сидеть. Мне хочется, чтобы у вас была твёрдая, безграничная, невозмутимая убеж­дённость в своём дзадзэн именно как в сидении. Просто сидите, этого достаточно.

ПРОСВЕТЛЕНИЕ БУДДЫ

Если вы возгордитесь своими достижения­ми или утратите мужество

из-за своих идеали­стичных усилий, практика обернётся для вас застенком.

Мне очень радостно находиться здесь в день, когда Будда достиг просветления под деревом Бо^[13]. Когда он обрёл просветление под деревом Во, он воскликнул: «Замечательно, что можно видеть при­роду Будды во всём и в каждом отдельном суще­стве!» Он подразумевал, что когда мы практикуем дзадзэн, мы обладаем природой Будды и каждый из нас есть сам Будда. Под практикой он подразуме­вал не просто сидение под деревом Во или сидение в позе со скрещёнными ногами. Несомненно, эта поза основная, то есть она служит для нас отправ­ной точкой, но на самом деле Будда имел в виду следующее: горы, деревья, бегущая вода, цветы и растения — всё как таковое — это способ при­сутствия Будды. Это значит, что всё воспринимает действие Будды, в каждом отдельном случае по-своему.

Но способ существования, в каждом отдельном случае, не позволяет понять самого себя изнутри своей собственной области сознательного. То, что мы видим или слышим, — это просто часть, или ограниченное представление, того, что мы есть в действительности. Но когда мы просто есть, — просто существуя каждый по-своему, — мы являем самого Будду. Другими словами, когда мы прак­тикуем такую вещь, как дзадзэн, тогда имеется присутствие Будды или природа Будды. Когда мы задаёмся вопросом, что такое природа Будды, она ускользает от нас; но когда мы просто практикуем дзадзэн, у нас имеется полное понимание её. Един­ственный способ понять природу Будды — это просто практиковать дзадзэн, просто быть здесь как мы есть. И то, что Будда понимал под природой Будды, — это быть как он есть, за пределами об­ласти сознательного.

Природа Будды — это наша изначальная приро­да; мы обладаем ею до того, как начали практико­вать дзадзэн, и до того, как признаем её в терминах сознательного. Так что в этом смысле всё, что мы делаем, — это действие Будды. Тем, что вы хотите понять это, вы делаете это понимание невозмож­ным. Когда же вы оставляете все попытки понять это, истинное понимание всегда есть. Обычно после дзадзэн я провожу беседу, но люди приходят сюда не просто для того, чтобы послушать мою беседу, но чтобы практиковать дзадзэн. Мы нико­гда не должны забывать об этом. Причина, по кото­рой я беседую с вами, заключается в том, чтобы воодушевить вас практиковать дзадзэн как Будда. Поэтому мы говорим, что хотя вы и обладаете природой Будды, но если вам не даёт покоя мысль о том, заниматься вам дзадзэн или нет, и если вы не можете признать, что вы — Будда, тогда вы не понимаете ни природы Будды, ни дзадзэн. Но если вы практикуете дзадзэн так же, как Будда, вы поймёте, каков наш образ действия. Мы не ведём слишком длинных бесед, но общаемся друг с дру­гом посредством действия — намеренно или не­преднамеренно, спонтанно. Мы постоянно должны быть готовы к общению и при помощи слов, и без них. Пренебрегая этим, вы утратите самое важное в буддизме.

Где бы мы ни были, нам не следует утрачивать такой образ жизни. Это называется «быть Буддой», или «быть хозяином, боссом». Где бы вы ни очу­тились, вы должны быть хозяином положения. Это значит, что вы не должны изменять своему образу действия. Это и называется Будда, поскольку, если вы всегда пребываете в таком состоянии, вы и есть сам Будда. Не пытаясь быть Буддой, вы есть Будда. Так мы достигаем просветления. Достичь просвет­ления — значит всегда быть с Буддой. Повторяя одно и то же снова и снова, мы обретаем такое понимание. Но если вы упустите это из виду и возгордитесь своими достижениями или утратите мужество из-за своих идеалистичных усилий, прак­тика обернётся для вас застенком. Мы не должны оказаться в застенке, который сами же возвели. Так что когда приходит время заниматься дзадзэн, просто вставайте, идите в зал и сидите с вашим учителем, беседуйте с ним, слушайте, что он го­ворит, а затем возвращайтесь домой, — всё это и есть наша практика дзадзэн. При таком подходе, без всяких идей достижения, вы всегда Будда. Это истинная практика дзадзэн. Тогда вы, возможно, поймёте подлинный смысл первого утверждения Будды: «Видеть природу Будды в разных существах и в каждом из нас».