ЛОМБСАНГ РАМПА

ТРЕТИЙ ГЛАЗ

ТРАППА

Глава II

Со всем своим детским задором я шел к единственной цели сдать экзамены с первого раза. По мере приближения моего двенадцатилетия я постепенно замедлял ритм работы. И вот завтра экзамены. Прошедшие годы были заполнены учебой: астрология, медицина, анатомия, религиозная этика, не говоря уже об искусстве приготовления ладана, тибетском и китайском языках (особенное внимание уделялось каллиграфии) и математике. О каких-то там играх говорить не приходится. Единственное, что разрешалось в монастыре и было близким к игре, — это дзюдо За три месяца до экзаменов лама Мингьяр Дондул сказал мне:

— Не перегружай память, Лобсанг, отвлекись немного от учебы. Будь спокоен, и знания тебя не подведут.

Наступил ответственный день. В шесть часов утра я в сопровождении еще 15 кандидатов вошел в экзаменационный зал. После короткой службы для поднятия духа нас заставили раздеться, чтобы ни у кого и в мыслях не было воспользоваться на экзамене средствами, недостойными священника. Затем мы переоделись в новое платье, вышли из маленького храма и направились к своим кабинам в сопровождении председателя экзаменационной комиссии. За кабинами наблюдали монахи-полицейские, патрулировавшие в зале. Как только мы вошли в кабины, двери за нами закрылись и были опечатаны большой печатью. Через небольшое отверстие в стене каждый из нас получил чернильный прибор и первый лист с вопросами, а также чай и тсампу. Обслуживавший нас монах сказал, что тсампу нам будут выдавать три раза в день, а чая — сколько захотим. И экзамены начались. В день мы сдавали по одному предмету. И так в течение почти недели — напряженная работа с раннего утра до темноты. Кабины были без крыш и освещались тем же светом, что и экзаменационный зал.

Во время всего экзамена мы оставались каждый в своей кабине, покидать которую запрещалось под любым предлогом. С наступлением темноты у окошечка появлялся монах и собирал наши листки с выполненными заданиями. Теперь можно было отдохнуть и поспать до следующего утра. Безусловно, такие экзамены, длившиеся по 14 часов, являлись серьезным испытанием на прочность знаний и психологическую выдержку кандидата. Письменные работы проводились вечером на шестой день. На следующее утро после всех экзаменов мы убрали свои кабины, привели их в полный порядок. Остальная часть дня была свободной. Через три дня, когда были проверены наши сочинения, каждый из нас снова предстал перед комиссией, члены которой снова и снова гоняли нас по всем предметам. Опрос продолжался целый день.

Наконец наступил день объявления результатов. Мне и еще четырем моим товарищам, успешно выдержавшим экзамены, присвоили звание траппы — священника-врача. После экзаменов меня позвал к себе лама Мингьяр Дондул, мы с ним не виделись все это время. Лицо его светилось радостью:

— Браво, Лобсанг, ты стоишь первым. Отец-настоятель послал представление Далай-ламе. Он хотел сразу тебе присвоить звание ламы, но я возразил.

Мое лицо должно быть вытянулось, когда он добавил:

— Нужно учиться еще лучше и заслужить это звание трудом и успехами. Если тебе сейчас присвоить звание ламы, ты расслабишься в учебе. Я распорядился, чтобы тебя поместили в комнату рядом со мной. Я скажу, когда придет время сдавать экзамен на звание ламы.

Решение Мингьяра Дондупа показалось мне разумным. Кроме того, я бесконечно доверял ему и привык беспрекословно подчиняться. Я обрадовался, когда он сказал, что мой успех — это его успех и что для него большая честь быть учителем первого ученика.

Спустя несколько дней из Поталы прибыл запыхавшийся гонец с посланием от Далай-ламы. Эти гонцы были великими комедиантами. Они так умело изображали на лицах нечеловеческую усталость, что действительно складывалось впечатление, будто они чуть ли не на животе преодолели тысячу километров, лишь бы вовремя доставить важную весть. Зная, что от Поталы до нашего монастыря всего каких-нибудь полтора километра, мне было смешно смотреть на их игру.

Наимудрейший поздравлял меня с успехом и распорядился, чтобы ко мне относились, как к ламе. Теперь я буду носить одежду ламы и пользоваться соответствующими правами и привилегиями. Однако Наимудрейший согласился с мнением Мингьяра Дондула, что мне следует продолжить учебу и серьезно готовиться к экзаменам, которые я должен буду сдавать, когда мне исполнится 16 лет.

Новый статус предоставлял мне большую свободу в обучении. Я был освобожден от занятий в классе. Ко мне были прикреплены необходимые специалисты, и учеба пошла еще быстрее.

Самым главным теперь было научиться искусству расслабления, без которого невозможно серьезно заниматься метафизикой. Однажды Мингьяр Дондул зашел ко мне, когда я занимался наведением справок по различным книгам, и внимательно осмотрел меня.

— Лобсанг, твои нервы натянуты, как струна. Ты не пойдешь далеко в созерцании, если не научишься расслабляться. Я покажу тебе, как это делать. Надо уметь расслабляться лежа, сидя и стоя, но начинать следует с положения лежа. Представь себе, что ты упал со скалы и разбился до полусмерти: лежишь на земле без движения, с полуоткрытым ртом, все тело онемело от удара... Вот так. Теперь мышцы твоих ног расслаблены и отдыхают.

Ворочаясь так и этак, я наконец нашел нужную позу.

— Теперь вообрази, что в твоих руках и ногах поселились гномы, которые заставляют работать мышцы. Скажи им, чтобы они ушли, например из ног. Необходимо, чтобы ноги стали неподвижными, бесчувственными. А твое сознание обязано проконтролировать это. Ты должен убедиться, что ноги отдыхают.

Вытянувшись, я старался представить себе гномов и вдруг увидел старого Тзу, забравшегося ко мне в ступни и теребившего пальцы. Я попытался от него отделаться, и мне это удалось.

— Пойдем дальше. Икры тоже заселены гномами, они славно поработали с утра, теперь им надо отдохнуть. Переведи гномов в голову. Ну что, ушли они из ног? Ты уверен? Проверь себя — мышцы должны быть расслаблены.

Вдруг он указал пальцем на лодыжку: — Ты забыл там одного. Смотри, он дергает твою мышцу. Прогони его, прогони!

Наконец я полностью расслабил ноги, и лама Мингьяр Дондуп продолжал, довольный:

— Теперь перейдем к рукам. Начнем с пальцев. Удали из них этих крошек. Выведи их через запястья и локти к плечам. Представь себе, что гномы ушли и нет ни усталости, ни напряжения, вообще никаких ощущений.

Добившись от меня желаемого результата, мой учитель продолжал:

— Переходи к телу. Представь себе, что тело твое — монастырь. Думай о тех монахах, которые сидят у тебя внутри и управляют твоими органами. Скажи им, чтобы они удалились. Сначала гони их к пояснице, расслабляя мышцы. Пусть они прекратят свою работу и уходят. Чувствуешь теперь, как ты обессилел? Ты падаешь и переходишь в естественное состояние. Очень хорошо, тело теперь расслаблено.

Казалось, учитель был доволен моими успехами. — Голова, несомненно, самый главный орган. Начнем со рта. Сейчас, Лобсанг, твои губы сжаты. Расслабь их, расслабь! Ты же не собираешься ни говорить, ни есть, так что не напрягай губы. Теперь глаза. Их ничто не беспокоит, нет резкого света, закрой глаза, без всяких усилий, без напряжения сомкни веки... Мингьяр Дондуп выглянул в открытое окно: — Наш лучший специалист по релаксации загорает на солнышке. Этот кот-мурлыка способен преподать тебе, Лобсанг, настоящий урок. Никто лучше кота не может расслабиться.

Это можно долго и сложно описывать, но с помощью постоянных тренировок все становится просто. Можно научиться расслабляться за секунду. Кстати, это очень полезно для всех, живущих и работающих в нынешнем быстроменяющемся мире. Физическое расслабление просто необходимо для современного человека.

— Но от одного физического расслабления пользы мало, если умственно ты продолжаешь пребывать в напряжении, — сказал лама Мингьяр Дондуп. — Лежа с закрытыми глазами, заставь себя сосредоточиться на своих мыслях. Непринужденно следи за их ходом. А теперь останови мысли, ни о чем не думай. Представь себе черный квадрат, небытие. Мысли стараются проскочить его. И некоторые будут проскакивать. Найди их, верни внутрь небытия. Представь себе все это наяву, зафиксируй визуально. Сейчас ты увидишь этот квадрат.

Вот ты и добился полной умственной и физической релаксации.

Повторяю, все это труднее объяснить, чем сделать. Нужно только натренировать себя. Многие никогда не “выключают” сознание, они похожи на тех, кто не отдыхает даже по ночам. Но не каждому такое под силу. Попробуйте пробыть на ногах несколько дней и ночей, и вы рухните от усталости. Тем не менее мозгу и сознанию непозволительно отдыхать. Весь уклад нашей жизни способствует постоянной тренировке сознания. Вот почему мы много занимались дзюдо, ибо этот вид борьбы — прекрасное средство для самоконтроля. С нами занимались замечательные специалисты, способные отразить одновременно десять атак. Мы с большим интересом учились у них. Некоторые на Западе считают нашу борьбу жестокой и варварской. Особенно они возражают против применения приемов лишения противника сознания. Но они не правы. Как я уже говорил, достаточно легкого нажима на шею, чтобы человек потерял сознание на долю секунды. Он даже не успевает сообразить, что с ним произошло. Однако это не влечет за собой никаких негативных последствий. В Тибете из-за недостатка анестезирующих средств прибегают к этой технике при удалении зубов или при переломах. Пациент ничего не видит и не чувствует боли. Используют ее и при инициации астральных полетов.

На специальных занятиях нас учат не бояться падений. Мы прыгаем и падаем со стены высотой от 2 до. 5 метров.

Через два дня на третий мы начинали тренировку по дзюдо чтением наизусть “Кодекса поведения”:

• надлежащая мысль — это мысль, свободная от иллюзий и эгоизма;

• надлежащее устремление — это устремление, позволяющее иметь возвышенные помыслы и честные намерения;

• надлежащее слово — это слово, выражающее доброту, уважение, правду;

• надлежащая жизнь — жизнь, основное правило которой — не совершать зла против человека или животного, жизнь, признающая за животными право на равное с человеком обращение;

• надлежащее усилие есть самоконтроль и постоянное стремление к знаниям;

• надлежащее намерение — добрые мысли и справедливость во всем;

• надлежащее вдохновение — вдохновение, несущее размышления о смысле жизни и реальности души.

Кто не соблюдал эти правила, должен был ложиться лицом вниз поперек главного входа в храм, чтобы все входящие туда переступали через его тело. Он должен • был лежать без движения с утра до вечера, ему не давали ни есть, ни пить. Такое наказание считалось большим позором.

Итак, я стал ламой и вошел в элиту Высших Существ. Звучало это здорово. Но были здесь и свои недостатки: раньше я обязан был соблюдать 32 правила пове-

дения священника, и эта цифра уже пугала, а теперь — тут я просто цепенел от ужаса — 253! В Шакпори же хороший лама соблюдал все эти правила без исключения.

Я продолжал много и усердно заниматься Иногда мне казалось, что моя голова не выдержит и вот-вот треснет. Но какое я испытывал удовольствие, когда забирался на крышу, чтобы понаблюдать за приездом Далай-ламы в Норбу Линга — парк Жемчужины. Приходилось это делать тайком, ибо запрещалось смотреть на Бесценного сверху вниз. С крыши хорошо было все видно. Вот раскинулись два великолепных парка — Хати Линга и Додпал Линга на берегу реки Калингчу (“линга” означает по-тибетски “парк”). Чуть дальше простирались Западные ворота — Парго Калинг. Они были проделаны в большом чортене специально для конного проезда, через них шла дорога к центру города мимо деревни Шо. Рядом с Шакпори возвышался чортен в честь национального героя — короля Кесара, жившего в эпоху войн до установления в Тибете буддизма и мира.

Ну а работа? Работы было очень много, но мы старались не упускать случая чем-нибудь компенсировать свой труд. Разве не щедрая компенсация за мой труд и учебу общение с таким умным и щедрым душой человеком, каким был лама Мингьяр Дондуп, главным смыслом жизни которого было служение миру и ближним? Разве не вознаграждение уму и сердцу обозревать великолепные зеленые долины и голубую реку, деревья, горы, сверкающие под лучами солнца чортены, живописные монастыри и укромные уголки природы под кручами недоступных скал, золоченые купола Поталы и крыши Джоканга? Товарищество лам, грубоватых с виду монахов, знакомый запах ладана — все это наполняло нашу жизнь, жизнь, которую стоило прожить. Труд-

носта? Да, их было много. Но мы их достойно преодолевали. В любом обществе происходят порой странные вещи, встречаются непонятные люди. В Шакпори их было не так уж много.