Луис Ривера

 

"Матадор"

 

 

ГЛАВА 7

 

Пять лет тьмы... Они прошли для Рафи как один долгий, без сновидений сон. Он словно пребывал в нескончаемом оцепенении. Почти не разговаривал, никуда не выходил из своего сарайчика, ел мало, спал и того меньше. В основном он сидел на пороге, уставившись невидящими глазами в землю и обхватив себя руками. Если к нему обращались, отвечал односложно — да или нет. Иногда он делал какую-нибудь работу, не требующую зрения, — плел корзины, что-то чистил, что-то перебирал. Чаще всего результаты его трудов были весьма плачевными, но родственники, вдруг превратившиеся в милых заботливых людей, не корили его за это.

Дядя, когда понял, что натворил, признал свою вину и постарался сделать существование племянника более или менее сносным. Во всяком случае, оставил его в своем доме и кормил, не требуя ничего взамен. Мелкая работа, которую он давал Рафи, нужна была скорее самому юноше, чем дому. Дядя даже сам вырезал палочку из орешника, чтобы племянник мог ходить хотя бы по двору, но она обычно лежала без дела — Рафи целые дни проводил, сидя на пороге сарая.

Когда наступала зима, он неделями не покидал своей постели. Лежал, отвернувшись к стене, и поднимался лишь для того, чтобы проглотить скудный обед, — родня все-таки следовала правилу, что хорошо работает тот, кто хорошо ест. Впрочем, это мало занимало Рафи. Даже если бы его вообще не кормили, он не обратил бы на это внимания. Так и лежал бы, пока не умер от голода.

Весной, когда становилось теплее, его опять можно было видеть сидящим на пороге с раннего утра. Сначала это раздражало родню, но потом все привыкли, даже дядя, и уже не замечали слепого. Рафи был только рад этому. Будь его воля, он вообще ушел бы в горы, чтобы провести остаток дней в полном одиночестве. Останавливало его не то, что, будучи один, он просто не смог бы о себе позаботиться — он только обрадовался бы смерти, а то, что слепой не сможет найти дорогу в горы... Вот отвели бы его туда. Несколько раз он просил об этом, но его не хотели даже слушать. Самые заботливые и добрые сиделки — это те, по чьей вине человек угодил на больничную койку... Первое время к нему часто заходили гости. Те, на кого он работал и с кем успел завести почти приятельские отношения, и те, кто видел его бой на площади. Все шли к нему с утешением, а уходили с горечью в сердце. Постепенно визиты становились все короче и реже и, наконец, прекратились совсем. Чужое горе не самое лучшее зрелище. Сострадание — занятие тяжелое и неблагодарное... Да и что в нем? Ведь мы-то здоровы...

Но и здесь Рафи испытал лишь облегчение, когда к нему перестали приходить. Для него мучительны были эта бесполезные утешения и нелепые попытки развлечь. Самое тяжелое было — разговоры о корриде. Сам он не думал о бое быков. Запрещал себе думать. Но если кто-нибудь начинал вспоминать перипетии той далекой корриды, каждое слово вонзалось в сердце Рафи, как острый кинжал. Тогда тоска, с которой он почти смирился, наваливалась на него всей тяжестью, грозя раздавить, размолоть, стереть в порошок. После подобных разговоров он по нескольку дней не ел и не вставал с постели.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

Лучше всего ему было одному. Либо ранним утром, когда все еще спали, либо поздним вечером, когда все заканчивали свои дела и на улицах становилось тихо и пусто. Это были самые замечательные часы. Рафи сидел, не думая ни о чем, вдыхая хрустальный воздух раннего утра или легкий вечерний туман, ложившийся на фруктовые сады. В эти часы он хоть ненадолго примирялся с действительностью. Когти отчаяния разжимались, тоска преставала сдавливать сердце, и оставались лишь горечь обманутой надежды и послевкусие поражения. Но в такие минуты он хотя бы чувствовал, что еще живет. Правда, спроси его зачем, он не смог бы ответить.

Изредка он вспоминал Мигеля. Этот человек, с которым судьба свела Рафи лишь на несколько дней, так и остался единственным другом для него. Порой Рафи принимался думать, как бы все сложилось, если бы матадор не ушел тогда. Или взял бы его с собой... Но быстро приходил к выводу, что, как ни крути, прошлого не вернешь. Никто не в силах изменить его. Так же как никто не в силах отобрать пройденный путь. Как бы то ни было, воспоминания о Мигеле были единственными приятными мыслями, посещавшими Рафи в эти годы. И он готов был отдать все оставшиеся ему годы жизни лишь за одну короткую встречу с бывшим матадором. Ему казалось, что Мигель смог бы найти нужные слова, которые если не успокоят, то хотя бы немного притупят эту сводящую с ума внутреннюю боль.

Думал Рафи и о бродячем фокуснике. УЖ не его ли, Рафи, будущее увидел он тогда, на площади, когда внезапно осекся, прощаясь? Странный был у него взгляд, и странными были слова о видениях. Но если он знал, что должно случиться с Рафи, почему не предупредил, не предостерег? Одни вопросы. И никого, кто помог бы найти ответ на них.

Так прошло пять лет. Рафи исполнилось восемнадцать. Разумеется, он давно простился с мечтой быть матадором. Как можно выходить на бой с быком, если ты ничего не видишь? Хорошая потеха для публики... Игра в жмурки с быком...

Одна мечта была похоронена, а другой не могло быть. Темнота окружала Рафи. Но точно такая же темнота была у него внутри. Иногда он и сам не понимал, жив он или уже умер и все это его посмертный сон...

 

* * *

Но каким бы всесокрушающим не было поражение, каким бы глубоким не было горе, молодость склонна смотреть вперед. Даже если там лишь темнота.

Весна недавно пришла в город, где жил Рафи. Ночи еще были холодными, но в ясные погожие дни солнце прогревало воздух, и Рафи, не видевшему голых деревьев и жухлой прошлогодней травы, было легко себе представить, что лето уже наступило.

В один из таких дней Рафи неожиданно сам для себя поднялся со своего обычного места и взял в руки палку. Ему вдруг захотелось сходить на реку. Просто так, без всякой причины. Он не был уверен, найдет ли дорогу, но желание посидеть на берегу, слушая успокаивающее монотонное ворчание реки, было настолько сильным, что он отбросил все опасения. В конце концов, попросит кого-нибудь довести, если заблудится совсем. Да и не изгладились в памяти те тропинки, по которым он не раз ходил, когда был еще мальчишкой.

Ощупывая перед собой дорогу тонкой палочкой, он двинулся в ту сторону, где, по его представлениям, был выход из сада.

— Куда ты собрался? — услышал он голос дяди. Оказывается, тот был где-то поблизости и увидел небывалое — племянник, просидевший сиднем без малого пять лет, вдруг мало того что встал по собственной воле, так еще и собирается куда-то идти!

— Я пойду на реку.

— Куда? — дядя не поверил своим ушам.

— На реку. — Терпеливо повторил Рафи, повернувшись на звук голоса

Дядя немного помолчал. Рафи чувствовал, что он напряженно о чем-то размышляет.

— Может, тебя отвести туда? — наконец проговорил дядя. — Хочешь, я попрошу Пабло, чтобы он...

— Нет. Я помню, как идти. Не волнуйся. В случае чего, спрошу у людей. Который сейчас час?

— Скоро полдень.

— Хорошо, значит, у меня много времени... — сказал Рафи. — Скажи, как мне выйти на дорогу?

— Пройди прямо шагов десять, открой калитку и поворачивай направо.

— Спасибо.

Дядя долго провожал взглядом неуверенно шагающего племянника. Когда тот скрылся за поворотом, он покачал головой, а потом быстро перекрестился.

Рафи шел сотни раз хоженной дорогой. Он даже удивился, насколько хорошо все помнит — вот через сорок пять шагов перекресток, на котором нужно повернуть налево, здесь дорога начинает идти под уклон, через двадцать шагов будет канава, через которую переброшен мостик, главное — не свалиться с него; теперь еще шагов сто по прямой, а потом повернуть направо, тут должен быть огромный камень, по очертаниям похожий на приготовившегося к атаке быка, да, вот он — Рафи постучал по нему палочкой, — теперь совсем недалеко, снова под горку; теперь нужно быть осторожнее, дорога переходит в узкую тропинку... да, так и есть, слева кусты, справа придорожная канава; теперь прямо, прямо, вот уже пахнет речной водой, река совсем рядом; да, вот она, прямо перед ним... Рафи ясно представил себе ее спокойное течение, блики на воде, отражение облаков на едва подернутой рябью поверхности, противоположный берег, заросший камышом.

Он отошел чуть в сторону, чтобы уйти с тропы, нащупал палочкой гладкий, нагретый солнцем валун, сел на него, пристроил палочку рядом и стал ждать. Чего он ждал? Он и сам не знал. Но ведь не просто так ему пришло в голову отправиться на реку? Так бывает. Человек в один момент вдруг, ни с того ни с сего, решает, что должен, обязательно должен оказаться именно в этом месте. И вроде нет никакой необходимости в том, чтобы выходить из дома и брести куда-то. Просто появляется непреодолимое желание быть там. Иррациональное, необъяснимое. И чаще всего ни к чему это не приводит. Человек сидит где-нибудь вдалеке от дома, сам не понимая, как здесь оказался и чего ждет. И смешной уже кажется та слабая, детская, тщательно загоняемая внутрь надежда на чудо. Но он ждет, ждет, пока не заканчивается день, и становится понятно, что ничего сегодня не произойдет. Где-то закралась ошибка...

Так же ждал неизвестного Рафи. Ему было хорошо здесь, на берегу реки. Солнце грело спину, прохладный воздух был чист и свеж, тишину нарушало лишь мягкое журчание воды. Приятно было сидеть так. Мысли текли неспешно, и не было в них ничего мрачного, только тихая светлая грусть. С таким чувством вспоминаешь когда-то любимого и давно ушедшего из твоей жизни человека.

Он даже не стал гнать мыслей о корриде, когда они незаметно подкрались, воспользовавшись моментом. Рафи встретил их добродушно, как напроказивших детей, которые пришли повиниться и попросить прощения за свои шалости. Он вспомнил до мельчайших подробностей свой единственный бой. Без спешки и суеты проиграл его в уме от начала до конца, чего ни разу не делал за эти пять лет. И понял, что все сделал тогда очень хорошо, не хуже, чем настоящий матадор. Жаль только, что это было всего один раз. Он бы так хотел вновь испытать это чувство, когда стоишь над поверженным быком и видишь восторг толпы... Но и это сожаление, которого он всегда боялся и из-за которого гнал мысли о бое быков, не полоснуло по сердцу отточенным лезвием, а мягко, почти нежно накрыло его.

Тогда он понял, что прощание с чем бы то ни было может быть добрым, если ты созрел для него. Но чтобы созреть, нужно не бояться боли... Кто знает, не убегай он от своего прошлого без оглядки, а посмотри ему в глаза, как лучшему другу, — может быть, и не длился бы его тяжелый сон пять долгих лет. Закончился бы он намного раньше...

Его размышления прервал девичий голос, сказавший:

— Здравствуй. Я не помешаю?

От неожиданности Рафи вздрогнул. Он не слышал шагов, хотя за пять лет слепоты его слух обострился. Он растерянно завертел головой по сторонам, будто надеялся что-то увидеть.

— Я напугала тебя? Извини, я не хотела...

— Нет, нет, ничего, — быстро перебил девушку Рафи и низко опустил голову. Ему не хотелось, чтобы кто-то видел его глаза.

— Ничего, если я посижу тут немного? Я обычно прихожу сюда каждый день, уже привыкла... Но никогда тебя здесь не видела.

— Я занял твое место? — спросил Рафи и попытался было встать, но почувствовал, как на плечо легла рука.

— Нет, здесь есть еще камни. Я тебе не помешаю? Ты о чем-то думал...

— Ничего, — Рафи невольно улыбнулся. — Додумаю в другой раз.

Рафи услышал шуршание платья и понял, что девушка присела рядом. Ему показалось, что он даже слышит ее дыхание.

Какое-то время они сидели молча. Рафи вообще был не очень болтливым, особенно после того, как потерял зрение. А уж с девушками вообще не разговаривал, как-то не довелось. Поэтому он сидел, словно прикусив язык, ощущая непонятное волнение. Все мысли куда-то исчезли.

— Тебя ведь зовут Рафи, так? — нарушила молчание девушка.

— Да, — удивленно ответил Рафи. — Откуда ты знаешь?

— Я видела тебя. Давно. Когда ты убил быка.

— Прошло пять лет.

— Ты не сильно изменился. Я тебя сразу узнала, когда увидела.

— Сразу? — недоверчиво переспросил Рафи.

— Ну, почти сразу, — девушка весело рассмеялась. — Я тогда очень волновалась за тебя.

— Почему?

— Не знаю... Ты был таким маленьким и храбрым, а бык большим и злым. Как тут было не волноваться? Мой отец тогда сказал, что из тебя получится очень хороший матадор. Выдающийся... Да, так он и сказал — выдающийся матадор.

Рафи опустил голову еще ниже. «Выдающийся матадор»... Никчемный слепец, неспособный даже позаботиться о себе, не говоря уже о... Он дернул щекой.

— Я сказала что-то не то? — тут же спросила девушка. Рафи забыл, что другие-то видят его.

— Да нет, все в порядке.

— Мне тогда было двенадцать лет, и я впервые увидела бой быков. Наверное, поэтому так все запомнилось. Было так страшно... Особенно, когда бык поднял на рога первого матадора.

— Да, Раулю не повезло, — сказал Рафи, а про себя подумал, что уж ему-то повезло еще меньше. Лучше умереть молодым на арене, чем дожить до глубокой старости бесполезным слепцом.

— Того матадора звали Рауль? — Да.

— А я не знала... Или забыла.

— Удивительно, что ты вообще помнишь тот бой. Пять лет — это очень долго. Да и разве девушки увлекаются корридой?

— С того дня я мечтаю выйти замуж за матадора, вот и все мое увлечение корридой, — снова рассмеялась девушка,

— Что ж, — глухо ответил Рафи, — могу только пожелать тебе удачи.

Ему вдруг стало неудобно сидеть на жестком камне. С реки подул холодный ветер. Юноша поежился. Пора было идти домой. Но он не хотел, чтобы девушка видела, как он будет нащупывать дорогу палочкой. Поэтому остался сидеть, как сидел.

— Глупости я говорю, да? — спросила девушка.

— Ну почему? У каждого своя мечта

— А у тебя какая?

— Нет у меня мечты, — сухо ответил Рафи.

— Ну и зря. У каждого человека должна быть мечта. Как же без нее-то?

Рафи промолчал. Что он мог ответить?

— Ты не согласен?

— Я не хочу говорить об этом.

— Почему?

— Так...

— Только потому, что ты не можешь видеть? — спросила девушка.

— Я же сказал, что не хочу говорить! — резко сказал, почти крикнул Рафи.

(неПУТЬёвый сайт Вишнякова Андрея- электронная библиотека)

Он был зол. Зол на эту девушку, которая лезет к нему со своими дурацкими вопросами, зол на себя, что пришел сюда, а не остался сидеть там, где ему самое место, зол на свою слепоту, зол на дядю, поломавшего ему жизнь. Он был зол. Но ничего не мог сделать. Встать и, спотыкаясь, высоко задрав голову, поплестись, постукивая палочкой, на глазах у этой девушки он не мог. Он представил, как она с сочувствием смотрит на него, пока он, неуверенно нащупывая дорогу, поднимается вверх по склону, и понял, что не тронется с места, пока она не уйдет. Ни за что. Даже если от этого будет зависеть его жизнь.

— Ты рассердился? — поинтересовалась девушка.

— Нет.

— Ты обманываешь. Я не хочу, чтобы ты сердился на меня. Я знаю, что часто болтаю всякие глупости и иногда обижаю людей. Но это не со зла. Просто я говорю только то, что думаю. И не могу сдержаться. Знаешь, сколько мне за это доставалось?

Девушка говорила так просто и искренне, что Рафи, сам того не желая, улыбнулся.

— Я не сержусь на тебя. Вернее, не столько на тебя, сколько... Неважно. Но на тебя я больше не сержусь, — сказал он.

— Это хорошо. Но тебе вообще не стоит злиться на кого бы то ни было. Мой отец говорит, что злость — это оборотная сторона жалости к себе. А себя жалеют только совсем уж ничтожные люди.

— Какой у тебя умный отец, — в голосе Рафи прозвучало чуть больше сарказма, чем он хотел. Чтобы исправить ошибку, он тут же спросил:

— А кто он?

— Отец?

— Да, Чем он занимается?

Девушка снова коротко рассмеялась чистым звонким смехом.

— Ох, мужчины! — воскликнула она. — Главное не человек, а его дело. Если я скажу, что мой отец — простой пастух, ты даже не прислушаешься к его словам, А если скажу, что он бывший матадор, ты будешь заучивать их наизусть. Разве не так?

— Да, — немного подумав, сказал Рафи и улыбнулся. — Пожалуй, ты права.. Ладно, не говори, чем занимается твой отец. Повтори, что он сказал про злость?

— Злость — это оборотная сторона жалости к себе. А себя жалеют только люди малодушные, — повторила девушка. — Поэтому, как только начинаешь злиться на кого-то, задай себе вопрос, почему ты себя жалеешь.

— Так говорит твой отец?

— Нет, это я уже сама придумала... Что, для тебя было бы надежнее, если бы это были слова отца?

Рафи догадался, что она усмехнулась.

— Да нет, — чуть смутившись, сам не зная почему, ответил Рафи. — Просто я подумал, что...

— Что я до такого додуматься не могу?

— Да нет же!

— По-моему, ты опять злишься, — весело сказала девушка.

— Нет. Я давно ни с кем так долго не разговаривал... Видно, уже разучился... Не успеваю за тобой.

— Ничего страшного. Если ты не против, я приду сюда завтра. И мы еще поговорим. Обещаю, скоро ты будешь разговаривать лучше, чем раньше... И за всем успевать. Ну, ты не против?

— Чтобы встретиться с тобой завтра? — переспросил Рафи.

— Ну да. Хотя можешь не отвечать. Я так и так приду сюда Это ведь мое место. Я его нашла первая... Так что это я тебя приглашаю к себе в гости. Придешь?

— Я постараюсь... То есть приду. Конечно, приду...

— Расскажешь мне о корриде?

— Что я могу рассказать? Я ведь не матадор.

— Но ты убил быка.

— Это было всего один раз.

— Большинство мужчин не могут похвастаться и этим, — возразила девушка.

— Хорошо, — сдался Рафи. — Расскажу.

— Значит, договорились? Тогда до завтра? Встретимся здесь в это же время?

— Да, — сказал Рафи. — Послушай, ответь на один вопрос... Ты с самого начала знала, что я... Что я слепой?

— Это так важно? Ну хорошо... О твоей беде мне рассказал отец. И я видела, как ты шел к реке... Поняла, что ты — это ты... Вот и все. Только знаешь, я не умею никого жалеть. Поэтому извини, но мне бы не хотелось, чтобы ты напоминал о своей слепоте.

Рафи кивнул.

— До завтра? — спросила девушка, поднимаясь с нагретого камня.

— До завтра, — ответил Рафи.

Девушка ушла, а Рафи еще долго сидел на берегу реки. Домой идти не хотелось. Этот короткий сумбурный разговор выбил его из колеи. Он не знал, радоваться или огорчаться этому нечаянному знакомству.

С одной стороны, он настолько привык быть один в своем маленьком темном мирке, что было страшно даже подумать о том, как кто-то может заглянуть туда. Одиночество затягивает посильнее любого болота. Оно становится лучшим другом и советчиком... А стоит изменить ему и подпустить кого-то к себе близко, как произошло когда-то с Мигелем, оно рано или поздно отомстит с лихвой.

Но с другой стороны, эта странная девушка заставила его забыть на какое-то время о слепоте. На короткий миг тьма рассеялась, отступила. Он почувствовал себя человеком, а не слепым кротом... Впервые за пять лет.

Когда стало совсем холодно, Рафи встал и побрел к дому. Но мысли о девушке ни на секунду не покидали его. Из-за этого он два раза упал, споткнувшись обо что-то. Однако несмотря на то, что при падении он в кровь разбил колени, настроение оставалось приподнятым до конца дня.

Вечером он долго не мог уснуть. Он в сотый раз прокручивал в голове разговор с девушкой, вспоминая малейшие изменения ее тона, паузы и ударения. А главное — ее голос. Звонкий и в то же время необычайно мягкий и певучий. И смех... Наверное, она очень красива. Девушка с таким голосом не может быть дурнушкой.

Уже засыпая, Рафи вспомнил, что не узнал ее имени.

 

...

назад

Луис Ривера "Матадор"

вперёд

"неПУТЬёвый сайт" Вишнякова Андрея http://ki-moscow.narod.ru/ неофициальный сайт Ки-Айкидо

библиотека саморазвития, психотерапия, база судов Москвы и области

ДЗЕН, ДАО

БОЕВЫЕ  ИСКУССТВА АЙКИДО

ФИЛОСОФИЯ, РЕЛИГИЯ

ЭЗОТЕРИКА эзотерический экшн

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПУТЬёвые книги

ЗДОРОВЬЕ,

ПСИХОЛОГИЯ

HotLog Rambler's Top100 Рейтинг эзотерических сайтов

Hosted by uCoz